Пока еще зомби? Ну ничего! Книга IV (СИ) - Сказ Алексей

Его лицо сменило выражение с отеческого на деловое, цепкий взгляд прошелся по мне, затем по Нике. Охранники за нашими спинами все еще держали нас на прицеле.

Я мысленно усмехнулся. Я прекрасно помнил его. Отец Канаты, мэр города, который, после долгих уговоров дочери и нашей оглушительной победы на региональном турнире, стал нашим главным спонсором. Он видел в нас не просто команду, а выгодный актив. Не то, чтобы это было плохо, выгода от этого шла нам обоим. Впрочем, похоже, он снова видел во мне актив, только уже другого рода.

— Максим, — он обратился ко мне, используя мое полное имя, что всегда было признаком его перехода в «деловой режим». — Я всегда восхищался тобой. Еще тогда, в мирное время. Я наблюдал за вашими играми. Твоя целеустремленность, твоя воля к победе, твое умение вести за собой команду даже в самых безнадежных ситуациях… Это редкие качества. Я всегда знал, что ты добьешься многого.

Он говорил гладко и убедительно, его голос обволакивал, как теплый плед. Но увы, я слишком хорошо знал этот прием.

«Неужели, типичная предварительная обработка? — проанализировал я. — Ле сть, основанная на реальных фактах, чтобы усыпить бдительность. Ну точно политик…».

— Папа, ты снова старое! — возмущенно прервала его Каната, которой вся эта политкорректность была чужда.

Мэр бросил на нее недовольный взгляд, мол, не мешай проводить правильную агитацию, но все же решил перейти к сути.

— Хорошо. Как ты уже, наверное, понял, ситуация в городе критическая, — он посерьезнел. — Эти фанатики, «Церковники», — он буквально выплюнул это слово, — морочат людям головы своими сказками о «Свете» и спасении. Они захватили центр, отрезали нас от внешнего мира и с каждым днем становятся все сильнее. Они — чума, которая грозит поглотить все, что мы с таким трудом построили.

Он прошелся по кабинету, его жесты стали более экспрессивными.

— Только мы, «Государственники», наследники законной власти, способны навести здесь порядок! Принести мир и процветание в этот новый, жестокий мир! — он остановился и посмотрел мне прямо в глаза. — И я предлагаю тебе и твоей… спутнице… присоединиться к нам. Ваш опыт, ваша сила — именно то, что нам нужно, чтобы переломить ход этой войны. Взамен вы получите все: лучшие ресурсы, снаряжение, высокий статус в новой иерархии города. Власть и почет.

Он замолчал, ожидая моей реакции. Предложение было щедрым. Но в тоже время… абсолютно лицемерным.

— Вы говорите о процветании, — спокойно произнес я, глядя на него в упор. — Но почему тогда люди в вашем лагере внизу выглядят так, будто умирают от голода?

Улыбка сползла с лица мэра. Он тяжело вздохнул, изображая на лице всю скорбь мира.

— Это тяжелые времена, Максим. Ресурсов катастрофически не хватает. Блокада Церковников сильно ударила по нашим запасам. Мы делаем все возможное, но… приходится идти на жертвы ради общего блага.

Я молча перевел взгляд на стол, заставленный свежими фруктами, сырами и горячим хлебом, а затем снова на его сытое, холеное лицо.

— Ясно, — сказал я. — И последний вопрос. Инвок. Он был нашим другом. Что вы собираетесь делать с ним?

Мэр пожал плечами, и его лицо стало холодным и прагматичным, как у хирурга, обсуждающего удаление опухоли.

— А что тут думать? Раз он выбрал сторону фанатиков, он — враг. А врагов нужно устранять. Все просто. Это война. Здесь нет места для сантиментов и старой дружбы.

Я увидел, как Каната, стоявшая рядом, вздрогнула от этих слов и тяжело, почти беззвучно вздохнула. В этот момент я понял окончательно — ее цели и цели ее отца не просто расходились. Они были прямо противоположны.

«Все с этим ясно, — подумал я. — Все окончательно ясно…».

Я выдержал тяжелый, оценивающий взгляд мэра. В его глазах я не видел ни капли сожаления по поводу Инвока. Лишь холодный, прагматичный расчет. Для него наш бывший друг был не человеком, а фигурой на шахматной доске, которую пора было убрать.

— Это серьезное предложение, — наконец произнес я, сохраняя нейтральное выражение лица. — Нам нужно время подумать.

Мэр широко, почти по-отечески, улыбнулся. Улыбка эта, впрочем, не коснулась его глаз. Он был уверен, что загнал меня в угол.

— Конечно, конечно, — кивнул он. — Думайте. Я предоставлю вам лучшие апартаменты и все необходимое. Отдохните. Уверен, такой умный молодой человек, как вы, примет правильное решение. — Он положил руку на плечо Канаты, которая стояла рядом, опустив голову, и слегка сжал. — Ради будущего. И ради тех, кто вам дорог.

Последняя фраза была не просто советом. Это был тонкий, как лезвие, намек. Неужто шантаж, прикрытый отеческой заботой? Невероятно.

Я молча кивнул. Мы с Никой развернулись и, под конвоем все тех же охранников, вышли из роскошного кабинета. За спиной захлопнулась тяжелая дверь, отрезая нас от мира дорогих сигар и политических интриг, и оставляя Канату наедине с ее всемогущим отцом.

Мы шли по тихому, чистому коридору верхнего этажа, и контраст с гудящим, воняющим ульем внизу был просто ошеломительным. Стерильная тишина, мягкий ковер, приглушающий наши шаги, яркий свет ламп. Охранники шли на почтительном расстоянии, их отношение сменилось с враждебного на настороженно-уважительное. Я обдумывал варианты, когда нас вдруг догнала Каната. Она догнала нас, ее лицо было бледным, а глаза лихорадочно блестели.

— Макс, постой! — зашептала она, убедившись, что охранники отошли на достаточное расстояние.

Она говорила быстро, ее слова были сбивчивыми, но отчаянно искренними.

— Макс, не слушай его! То есть, слушай, но… не во всем. Мне стыдно за то, что творится в лагере. Он врет про ресурсы, он просто… экономит на людях, чтобы поддерживать свою армию и возможности. И я не хочу, чтобы Инвока убивали! Я хочу его спасти! Я не верю, что он предал нас по-настоящему! — она вцепилась в мой рукав, ее пальцы были холодными. — Он не такой! Он всегда говорил о балансе, о защите слабых… Эти фанатики… они что-то с ним сделали! Я уверена! Я могу рассчитывать только на тебя. Только с тобой мы сможем это сделать! А отец… что-нибудь придумаем!

Она бросила эти намеки, как семена в почву, и, не дожидаясь ответа, испуганно оглянулась и так же быстро развернулась, почти бегом скрывшись в одном из боковых коридоров.

Мы с Никой нашли укрытие на одном из технических балконов, откуда открывался вид на весь атриум торгового центра. Вид сверху был еще более удручающим. Тысячи копошащихся фигурок, похожих на муравьев в разоренном муравейнике. Море палаток и самодельных навесов. Дым от сотен костерков поднимался к высокому открытому потолку, создавая плотный, удушливый смог. До нас доносился слитный гул тысяч голосов, прерываемый то детским плачем, то пьяным криком.

«Ника: Что-то не нравится мне его „порядок“. Он ничем не лучше тех культистов „Общины“, только вывеска другая».

«Макс: Согласен. Работать на него не охота. Но он может быть полезным инструментом. У него есть карты, доступ к возможностям военных, а также информация, которую так просто не достать. Мы можем поиграть в его игру, но… по своим правилам».

Я смотрел вниз, на это море отчаяния, и решение окончательно сформировалось в моей голове. Примкнуть к «Государственникам»? Нет, этот вариант мне однозначно не нравился. Да и ситуация с Инвоком была совершенно не ясна.

Значит, оставался только третий путь. Наш собственный.

Ведь наша цель — не выбрать одну из сторон в этой грызне за власть. Наша цель — разобраться во всем самим. Найти Инвока и выбить из него правду, выяснить, что с ним на самом деле произошло. Спасти его, если это еще возможно, как того хочет Каната. И, параллельно, найти оставшиеся два пространственных искажения, чтобы собрать карту и свалить из этого гадюшника в «Деревню Новичков». А для этого нам придется лавировать между двумя, а может, и тремя огнями, используя их в своих целях и не доверяя никому.

Игра становилась все сложнее. Впрочем от этого — только интереснее.