Побочный эффект - Панов Вадим Юрьевич

И они не ошиблись в том, что сигнал на уничтожение вышек поступил автоматически: отголоски взрывов долетели в тот самый миг, когда из фуры выскочил первый спецназовец в бронекомплекте. Вышки рухнули, но этот факт ничего не мог изменить, потому что «земля», так же, как и «воздух», полностью контролировалась Биобезопасностью. При этом кто именно явился на фабрику, скрывать спецназовцы не собирались, об этом верещали дроны и сообщалось из установленного в фуре громкоговорителя:

— Внимание! На территории фабрики проводится операция Департамента биологической безопасности!

Если вы безоружны — лягте на землю лицом вниз и сцепите руки на затылке! Если вы вооружены — сначала положите оружие, затем лягте на землю и сцепите руки на затылке! Сотрудники Департамента биологической безопасности должны видеть ваши руки! Держите руки на виду и в точности выполняйте указания сотрудников! В противном случае огонь будет открыт без предупреждения! Внимание…

Психологическая атака оказалась более эффективной, чем физическая: слово «Биобезопасность» производило на бандитов магический эффект, услышав его, вооружённые люди испытывали непреодолимое желание разоружиться, поскольку знали, что столкновения со спецназом им не пережить. В результате через четыре минуты после начала штурма сопротивление продолжали оказывать только автономные дроны «докторов». Ещё через две минуты они закончились и на фабрике наступила тишина.

— Живых много? — поинтересовался Уваров.

— Все живы, — бодро отрапортовал Дед. — Пару раз по пластинам постучало пацанам, но без последствий.

— А что со злодеями?

— Почти все живы.

— Тогда мы сейчас приедем. — Штурм Иван и Терри переждали за пределами фабрики — их включили в линию оцепления, но теперь им требовалось посмотреть на захваченный товар, а главное — провести первичный допрос. — Ворота откройте.

* * *

— Сколько? — переспросил мужчина с наигранным удивлением.

— Пятьдесят, — громко повторила Локра. Снижать таксу она не собиралась.

— Ты себя в зеркало видела?

Слегка пьяный потенциальный клиент явно был настроен на скандал, но Локра не собиралась ни в цене уступать, ни оскорбления сносить.

— А ты себя? — резко ответила она.

— Я видел свой банковский счёт и знаю, что он позволит найти кого-то получше тебя.

— Лучше меня? Только не надо врать! Сейчас ты посмотришь на меня со всех сторон, может, даже попробуешь облапать, потом свернёшь в переулок и поиграешься с собой сам — пока мой образ будет стоять перед глазами, а запах… — Сучка!

Разозлённый обидными словами мужчина вызверился, быстро шагнул вперёд, намереваясь схватить Локру, но так же быстро отступил, увидев блеснувший в свете уличного фонаря клинок. Хотя… сам по себе нож вряд ли смог остановить мужчину, но решимость, прочитанная им во взгляде девушки, показала, что Локра умеет работать с ножом и не побоится продемонстрировать умения на практике. Сложилось всё: взгляд, тот факт, что разговор происходил в одной из подворотен Мили Чудес, и тишина. Именно тишина больше всего смутила разозлённого мужчину: девушка не прокричала: «Стой! Ещё шаг и ты пожалеешь!» или что-нибудь столь же пошлое, а спокойно ждала следующего действия мужика, и тот почёл за благо отступить.

— Сучка.

Ни слова в ответ, раздувать скандал Локра не собиралась. А когда шаги бывшего будущего клиента стихли вдали, убрала нож и вздохнула:

— Опять.

«Ты поступила правильно», — поддержал её доппель.

— Но осталась без денег.

«Он бы не заплатил».

— Этого мы не знаем.

«Мы не настолько нуждаемся, чтобы бросаться за любым клиентом».

Нейросеть точно знала состояние счёта Локры и могла так говорить. Пока могла. Потому что если у них ещё два-три дня не будет клиентов, то придётся бросаться за любым.

— Может, сходить к «Воротам»?

«Их вышибалы тебя не любят», — напомнил доппель.

— Зато их клиентам я нравлюсь.

«Подожди, кажется появилось что-то интересное…»

Нейросети летали по Сети, собирали информацию с «дружественных», то есть взломанных или оплаченных видеокамер и дронов, и видели намного дальше хозяев.

— Что именно интересное?

«Не “что”, а “кто” — перспективный клиент».

— Откуда ты знаешь?

«Сужу по одежде, — объяснил доппель. И приказал: — Поспеши, Локра, пока конкурентки не опередили!»

— Точно перспективный?

«Ещё какой!»

И девушка быстрым шагом направилась по маршруту, который проложила нейросеть.

///

Большие города безжалостны к рекам. Да и к любым водоёмам. И даже если их не используют, как в Венеции, в качестве канализации, они всё равно оказываются грязными: мутная вода, всевозможный мусор, как на поверхности, так и на дне, отвратительного вида пена… Однако ночью, особенно с высоты гранитной набережной, помоечные следы цивилизации перестают быть заметными, зато в тихой воде отражается электрическое сияние города, и река кажется красивой. Загадочной. Представляется таинственной дорогой, проходящей через город в Неведомое. В мир, который спрятан далеко-далеко отсюда, а может скрывается в хитросплетении старинных улиц. И ещё кажется, что если пойти по набережной, то в какой-то момент можно оказаться на самой таинственной дороге и унестись в прошлое… Или в будущее… Или в Тайну… Особенно если стелется легчайший туман…

По ночам городские реки завораживают. Как и любая другая вода.

И поэтому Эдмонду Кравецу нравилось бывать на любых набережных, неважно, река это, озеро, море или океан — он считал, что у каждого города должна быть своя вода, потому что именно она делает город живым. Вода, а не люди — в этом Кравец был абсолютно убеждён, потому что считал, что люди всё делают мёртвым. Даже воду. И ещё люди безжалостно убивают тишину, не щадят даже городскую тишину, хрупкую, наполненную фоновыми шумами, но такую важную и отлично слышную у воды. Кравец ещё и поэтому любил воду: она дарила тишину даже в центре города, и потому поморщился, когда это сокровище разорвали цокающие каблуки. Цоканье приближалось, поэтому Кравец посмотрел на пришедшее с одного из охраняющих его дронов изображение. Сначала недовольно посмотрел, но потом улыбнулся: то, что нужно, точнейшее попадание в десятку.

Орочья кровь…

Нет, разумеется, генофлексовая кровь, но сейчас это не имело значения, поскольку из ночного московского мрака к Эдмонду приближалась настоящая зеленокожая стерва. Оркесса. Крепконогая, полногрудая, с ярко-женственной фигурой, которую выгодно подчёркивали мини-юбка и топ на тонких бретельках, сшитый под корсет. Волосы густые, рыжие, длинные, выбритые на висках. Заострённые уши, большие жёлтые глаза — «кошачьи», и два клыка, растущие из нижней челюсти.

Девушка так сильно соответствовала желанию Эдмонда, что он с трудом сдержался, чтобы сразу не предложить ей двойной или тройной ценник.

— Решил утопиться?

«Профессионалка», — подсказал доппель.

— Да какая разница?

— Что ты сказал? — Девушка услышала невнятную фразу, но не поняла, что она обращена не к ней.

— Я ждал тебя, — улыбнулся Кравец.

— Откуда ты знал, что я приду? — растерялась оркесса.

— Я не знал, я надеялся.

Девушка улыбнулась. И отметила про себя, что нейросеть не ошиблась: одежда на незнакомце была хоть неброской, но дорогой, умные очки в платиновой оправе, об этом Локре подсказал доппель, на руке — дорогущие часы. Таких мужчин обычно сопровождают телохранители или дроны, однако этот был один. Или же его охрана держалась на почтительном расстоянии, давая возможность хозяину погулять в одиночестве.

«А как же они пропустили меня? Он захотел, чтобы я подошла? Ему нравятся орки?»

Локра поняла, что выгодный клиент никуда не денется, и задышала чуть глубже, отчего грудь стала ходить активнее, что, в свою очередь, заставило Эдмонда засопеть.

— Они настоящие? — Кравец кивнул на клыки. — Или съёмные протезы?