Легенда о Рэндидли Гостхаунде 6 (СИ) - Voytsekhovskiy Evgeniy "puddles4263"

Заставив себя успокоиться, Рендидли обратился к Вестнику Небытия. Я в порядке. Я просто хотел сообщить вам, что сегодня не смогу помочь по ферме. У меня есть некоторые внутренние проблемы, которые я хочу решить.

Деметрий долго смотрел на Рэндидли, но просто кивнул и отвернулся от него. Чувствуя, как ужасный водоворот негатива бурлит внутри него, Рендидли вернулся в свою маленькую кладовку. Он упрекнул себя за то, что так долго позволял себе отвлекаться на внезапную потерю. С намеренной осторожностью он сел, скрестив ноги, и закрыл глаза. В одно мгновение он погрузился в ментальное пространство.

Он поклялся себе, что не будет долго тянуть с решением этой проблемы. Потому что, чувствуя, как эмоции так легко просачиваются в него, он осознал другую истину о проблеме, которая его преследовала; они не просачивались в него, не по-настоящему. Рендидли просто наконец-то признал то, что всё это время было внутри него.

Его глаза резко распахнулись, снова глядя на потолок его детской комнаты. Он оттолкнулся от кровати, его тело извивалось и росло до взрослой формы чистой силой воли. Он дрожал от ярости, интенсивность его желания защитить невинное оружие от собственной тьмы вырывала его из странного физического ограничения. Он вышел из спальни и направился в пещеру дверей.

Имя Эйса пылало светом. Его лицо исказилось в гримасе, Рендидли подошёл и распахнул дверь настежь. Без секунды колебания он переступил порог.

Конечно, когда речь идёт о зависти, ты можешь использовать Эйса только как свою марионетку, да? Ублюдок.

Я разорву тебя в чёртовы клочья, если ты причинишь вред Акри.

Воздух вокруг него рябил, мерцал, а затем начал преображаться в новое пространство. Несмотря на то, что его эмоциональная сила не ослабевала, она постепенно отступала, поскольку окружение перестраивалось в более обыденную форму. Пол стал безликой чередующейся плиткой. Ярко-красные и синие металлические столы с небольшими сиденьями-скамьями, прикреплёнными по бокам, вырастали из пола через равные промежутки. Сначала их занимали только силуэты, по мере того как полы тянулись к стенам и поднимались, превращаясь в огромные окна. Гомон разговоров встал на свои места, силуэты обретали цвета волос и различную одежду.

Люди набирали зелёную фасоль и куриный суп с лапшой в чашки вдоль разнообразных буфетов. Иногда особенно пронзительный смех прорезал гул разговоров, но шум был низким и постоянным. Телевизор в дальнем конце здания показывал Ниндзя-воина , и несколько парней в баскетбольных майках застонали, когда мужчина упал с лососевой лестницы.

Рендидли стоял в воспоминании о столовой Университета Роулендса. Он узнал это место и время, когда он встретил Эйса. Его левая рука автоматически, казалось, держала поднос, но он уронил его. Пластик загремел на пол, а картофельное пюре и куски пиццы разлетелись, словно пищевая граната, по его ботинкам. Им овладел иррациональный гнев; он содрал обувь с себя как можно грубее. Некоторые люди за соседними столами толкали друг друга локтями и смеялись, прикрывая рты руками, но Рендидли игнорировал их.

Прямо сейчас он

. Он внезапно осознал, как глупо было потакать этим воспоминаниям. Или, скорее, как глупо было пытаться перекладывать ответственность с себя.

Не желая терять больше времени, Рендидли двинулся по столовой к дальней стороне. Изначально он бродил по столовой ещё около пяти минут, нервничая о том, куда бы ему сесть. В конце концов, он наткнулся на Сидни, смеющуюся и болтающую со старшекурсниками, как будто это было самым естественным в мире. Он стоял там и наблюдал несколько минут, достаточно далеко, чтобы они его не заметили, пытаясь выглядеть непринуждённо, пока набирался смелости подойти к ней и её компании.

В конце концов, он приехал в колледж Роулендса, чтобы последовать за Сидни. Он не был уверен, как она отреагирует, особенно когда она специально сказала ему этого не делать.

Для нынешнего Рендидли стресс и тревога его поздних подростковых лет были трудны для понимания. В эти дни он был слишком занят и осаждён проблемами, чтобы беспокоиться о том, что о нём думают другие люди.

Кроме того, он признался себе, долгая история его достижений давала ему большую поддержку. То жужжащее, оторванное от реальности ощущение одиночества в мире больше не было тем, что он испытывал.

Нет, то несравненное одиночество, которое он знал теперь, было совсем другим существом.

Как только он нашёл место, где он скрывался и наблюдал за Сидни какое-то время, он развернулся на каблуках и внимательно осмотрел окружающие лица на противоположной стороне столовой. Через несколько минут Эйс внезапно появился рядом с Рендидли и обнял его за плечи. Он сказал: Она довольно привлекательна, да? Интересно, какова её история .

Облизав сухие губы, Рендидли пробормотал, что они были друзьями детства. Эйс безразлично взглянул на него, а затем рассмеялся. Он настоял, чтобы они подошли и представились. И вот, Эйс потащил Рендидли за собой, и они подошли. Даже тогда Рендидли хотел обрести эту лёгкую уверенность.

Остальное уже история.

Рендидли поднял руку и приложил её к груди, чтобы почувствовать громоподобные отголоски своего сердца. Его челюсть болела от сильного сжатия. Очень быстро он нашёл Эйса, сидящего за одним из столов. Однако, несмотря на дымку ярости вокруг него, Рендидли сразу заметил несколько вещей. Во-первых, Эйс сидел за своим столом один. Он тихо ел свою еду, бросая украдкой взгляды на соседние столы между укусами. Он выглядел молодым и нервным. Чем, конечно же, он и был.

Выражение лица Рендидли ожесточилось, когда он направился к столу Эйса.

Я уже примирился с Эйсом. Мы должны были лучше общаться, пока у нас был шанс. Но теперь, когда ты вредишь моим спутникам прежде чем ты влезешь в мою жизнь и затронешь что-то серьёзное—

Эйс поднял взгляд и моргнул, когда Рендидли встал рядом с его столом. Он робко улыбнулся. Эй, приятель, места свободны, если хочешь присоединиться—

Где Акри? — прошипел Рэндидли.

Что? Что, чёрт возьми, такое Акри? — сказал молодой Эйс, искренне смущённый. — Послушай, я просто подумал—

Я никогда не стану совершенным, — прервал Рэндидли, обращаясь столько же к себе, сколько и к проекции Эйса. — Впрочем, это ядро негативной эмоции, которое он чувствовал, витающее в воздухе, было больше им самим, чем кем-либо другим. — В то же время, я должен признать свои собственные трудности. Мне нужно нужно представить себе жизнь, в которой мне не придётся сражаться. Теперь, когда я становлюсь ближе, я думаю, что теряю немного своей упорства, просто потому, что будущее, за которое я борюсь, становится всё более конкретным.

Что? — повторил Эйс. Проекция действительно не знала, что делать с этим внезапным монологом. В отличие от Сидни в другом воспоминании, это был лишь фрагмент прошлого.

Рендидли стукнул кулаком по столу, заставив замолчать соседние столы и Эйса вздрогнуть. Я действительно не хочу играть с тобой так, Зависть. Верни Акри. Прямо сейчас.

Или что? Внезапно выражение лица Эйса расплылось в солнечной улыбке. Фасад рухнул, когда Зависть взяла верх. Послушай, я понимаю, у тебя давно была привилегия владеть всем. Ты стал уютным и разжирел, сидя в контроле над собой. Но ты теперь больше, чем просто одна личность; из-за твоего размера ты потеряешь некоторые вещи. Акри — это только начало, уверяю тебя— кхг!

Рука Рендидли выстрелила и сомкнулась вокруг шеи Эйса. Молодая женщина поблизости закричала. Несколько парней в окрестностях вскочили на ноги, адреналин бурлил в их жилах, но они не знали, что делать. Краем глаза он видел, как несколько человек поднимают свои мобильные телефоны, чтобы записать видео происходящего.

Какое бессмысленно реалистичное воспоминание , — подумал Рендидли с едкой горечью. Его пальцы сжались на горле Зависти.

Он наклонился ближе. Позволь мне снова сказать, что я понял, направляясь сюда, чтобы встретиться с тобой: я не идеален. Я злюсь, я расстраиваюсь, я совершаю ошибки. Я никогда не буду идеальным; даже если я найду способы обойти худшие из своих недостатков, новые ситуации будут побуждать меня совершать новые ошибки. Быть той версией себя, какой я хочу быть, — это постоянная работа.