Перевозчик (СИ) - Денисов Константин Владимирович

— Кто? — удивлённо посмотрела на меня Рита.

— Потом расскажу, — сказал я, — длинная история.

— Тут это, Маша подобрала по-быстрому, что ты просил, — сказал Петя и качнул пакетом, который держал в руке.

— Отдай ей, — сказал я, кивнув на Пулю.

Петя подошёл и положил пакет рядом с ней. Та как раз закончила с бутербродом и допила чай. Она одной рукой приоткрыла пакет и заглянула туда.

— Шмотки? Ну и как я по твоему смогу переодеться? — спросила она у меня, в очередной раз подняв руку и звякнув цепочкой.

— Петь, у тебя ключ есть? — спросил я.

— Конечно! Глупо было бы брать наручники без ключа, — сказал Петя и полез в карман.

— Отстегни её, — кивнул я на Пулю.

— Уверен? — замер в нерешительности Петя.

— Ага, — сказал я и потянулся за новым бутербродом.

Петя подошёл и отомкнул кольцо наручников на запястье Пули.

— И что теперь? — спросила Пуля, потирая место, где раньше тёрла железка.

— Переоденься за углом и возвращайся, — сказал я.

— Да? — Пуля неуверенно встала, подхватила пакет и пошла в другую комнату через пролом в стене. По пути она ещё пару раз обернулась и озадаченно посмотрела на меня.

Когда Пуля скрылась из глаз, Алиса подошла, уселась рядом, взяла кружку с подноса и, отхлебнув чай, сказала:

— Зря!

— Вот и посмотрим, — пожал я плечами.

Возможно, дело было в том, что ожидание растягивает время, но у нас сложилось впечатление, что Пули не было очень долго. Возможно, нам просто так показалось. Наконец, она появилась в чёрном спортивном костюме и всё с тем же пакетом в руках, куда, видимо, сложила свою старую одежду.

— И что дальше? — спросила Пуля.

— Пристёгивайся обратно, — сказал я, подняв руку, на которой всё ещё висели наручники с одним свободным кольцом.

Пуля секунду подумала, потом подошла и решительно защёлкнула браслет на своём запястье.

— Фига-се ты её надрессировал! — хохотнула Алиса.

— Дрессировка здесь ни при чём, — сказал я, — это просто выбор. Он у неё был, и она его сделала.

— И в чём же был выбор? — спросила Алиса.

— Уходить или остаться. Остаться, значит, нужно было пристегнуться и придерживаться пока что наших правил. А уйти, это значило прямо сейчас бежать. Уходить она не хочет, по крайней мере, пока что. А чтобы остаться, нужно было пристегнуться. Но это уже так, почти формальность, — сказал я.

Пуля сама молчала и никак не комментировала свои действия.

— Чего ты молчишь? Почему не удрала? — обратилась к ней Алиса.

— Интересно, чем всё закончится, — сказала Пуля.

— А если бы она сбежала, что тогда было бы? — спросила Алиса у меня.

— Ничего, — сказал я, — чего точно не было бы, так это она бы не бросилась каким-либо образом нам мстить или вредить. А остальное уже не так важно.

— Психолог! — усмехнулась Алиса.

— Я могу рассчитывать, что вы не продолжите выяснять отношения? — спросил я у них.

— Мир? — легкомысленно спросила у Пули Алиса и отхлебнула из кружки.

— Мир, — равнодушно пожала плечами та, — если ты и правда фурия, то бодаться смысла нет. Я же не дура. Силы слишком не равны. Я с фуриями никогда не дралась, но слышала многое про вас. Так что, увольте.

— Справедливости ради, я магию-то поэтому и не стала использовать, — сказала Алиса, — чтобы у тебя шанс был. Убивать тебя я не собиралась. Так, лёгкая взбучка.

— Ну взбучку-то мы обе получили! — сказала Пуля, и они с Алисой одновременно скосили на меня взгляды.

— Теперь против тебя будут дружить, — философски заметил Петя.

— Не будут, — сказал я, — какой в этом смысл?

— Смысл всегда можно придумать, — сказал Петя.

— Алиса, ты как? — спросил я, — оклемалась?

— Давно уже! — ответила та, — кстати, классная штука! Очень бодрит! Научишь меня как-нибудь?

— Конечно, — сказал я, — будет спокойный вечер, обязательно научу.

— Это ты мне так вежливо отказал? — хохотнула Алиса, — спокойный вечер он захотел!

— Будут, будут у нас спокойные вечера, я в этом абсолютно уверен! — сказал я, — у меня к тебе просьба.

— Какая? — скептически посмотрела на меня Алиса, — подежурить?

— Да! — сказал я, — а то мы сидим здесь, вообще не знаем, что снаружи происходит. Нас обложат, а мы узнаем об этом, только когда стена рухнет и сюда танк въедет.

— Танк? — встрепенулась Пуля, — это же ты так, к слову просто сказал, да? — она посмотрела мне в глаза, но увиденное там ей не понравилось, — колотить! За вами что, на танке охотятся?

— На танках, — поправил её Петя, — но не только. Там вообще полно всего.

— Чёрт, надо было уходить, пока была такая возможность, — с досадой сказала Пуля.

— Петь, отстегни её, — сказал я, подняв руку с наручником, — да и меня тоже. Надоела уже эта железка.

— Вот это правильно! — одобрительно сказала Рита.

Петя снял с нас наручники и хозяйственно убрал их в карман.

— Я могу идти? — осторожно спросила Пуля.

— Да, но лучше останься. Уйти всегда успеешь, — сказал я.

— Хорошо, но я тогда ненадолго отлучусь, сгоняю к себе домой и вернусь, — сказала Пуля, о чём-то размышляя.

— Дело твоё, поступай, как знаешь. Только в район не возвращайся, сдержи данное нами слово. А в остальном ты свободна, — сказал я.

— Добро! — кивнула Пуля, напряжённо о чём-то размышляя. Видимо, ещё не успела переварить изменившуюся ситуацию и решить, что она будет делать теперь, — так я пойду?

— Иди, — сказал я и повернулся к Алисе, — ну так что, подежуришь? Мы тебя сменим через часик.

— Да подежурю, конечно! — сказала Алиса, — хотя у нас в запасе народу вагон, можно кого-то из них припахать.

— Не, конвойных лучше не светить вообще нигде, — сказал я, — даже краешком. Нужно своими силами обойтись. Но вот Борю, к примеру, можно на пост поставить. Пожалуй, его и пришлём тебе на смену.

Слушая нас одним ухом, Пуля не спеша дошла до дыры в полу и вдруг как будто просто исчезла. Нет, я видел, что она спрыгнула вниз, но это произошло так быстро, что возникла иллюзия, как будто она просто растворилась в воздухе.

— Не вернётся! — уверенно сказала Алиса уже с лестницы.

— Вернётся, — сказал я.

— А почему ты так думаешь? — заинтересовалась Рита.

— Когда её собирались сжечь на костре, мы с ней встретились глазами, и я кое-что в них увидел, — сказал я.

— И что же? — спросила Алиса, которая так и стояла на лестнице, желая довести этот разговор до конца.

— Одиночество, — сказал я.

— И что? — спросила Алиса, — может, ей нравится быть одной?

— Никому не нравится быть одному, — сказал Петя.

— Ну почему же, — возразил я, — я вполне допускаю, что многим может нравиться быть в одиночестве. Но в таком случае они от него не страдают. А она страдает. Если в глазах видно, что человек одинок, значит, это его боль, значит, на самом деле он хочет другого. Но избавиться от одиночества трудно. И основная сложность здесь знаете в чём?

— В чём? — спросил Петя.

— В том, что нельзя это сделать самому. Для этого нужны другие люди. И вот в этом-то, самая большая проблема. Найти людей, с которыми можно своё одиночество разделить, — сказал я.

— И мы как раз такие люди? — спросил Петя.

— А разве нет? Мне кажется, что мы классные. Мы как раз так компания, с которой все хотят дружить. В школе я в такую компанию не попал, а сейчас вот, довелось, наконец-то, — сказал я.

— Ты в неё не попал, — поправил меня Петя, — ты её создал.

— Да нет, — сказал я, — это объективный процесс. Всё же как-то само собой начало получаться. Да, теперь мы уже этим процессом управляем, но начиналось всё почти стихийно.

— Почти! — подчеркнул Петя.

— И что, мы теперь будем собирать к себе всех убогих, униженных и оскорблённых? — скептически спросила Алиса.

— Нет, — ответил я, — всех не будем. И убогих не будем. Только тех, кто нам нужен и полезен.

— И что, эту «Пулю из говна» ты тоже к нам возьмёшь? — с явным неудовольствием сказала Алиса.