Система становления (СИ) - Демидов Джон

На полу перед нами лежали три тела наших атакующих, и это были не привычные нам роботы, а существа из плоти и металла. Гибриды, покрытые блестящими черными пластинами, с длинными механическими когтями и невероятно бесящими красными глазами.

Самое печальное в этой ситуации было то, что не смотря на потеря в своих рядах — эти твари не отступали, и они явно были настроены идти до победного.

— Отходим! — скомандовал Попов хриплым от напряжения голосом. — Назад, к развилке! Быстро!

Мы сразу же начали смещаться в ту сторону, откуда пришли, медленно пятясь, и стреляя короткими очередями для прикрытия. Твари пытались проследовать за нами, но словно упирались в какую-то невидимую границу, и лишь злобно щёлкали своими конечностями, провожая нас пристальным взглядом алых глаз.

Спустя некоторое время мы тяжело дыша вывалились обратно на развилку. Противогазы запотели, раны ныли, но мы были живы. Мы впервые столкнулись с противником, который не просто бросался на нас, а думал, координировал атаки и использовал окружающую среду, и это было… утомительно.

Я в очередной раз порадовался тому, что догадался позвать с нами Илюху, ведь без всяких преувеличений — если бы не он, то мы все были бы уже мертвы.

Первым делом, когда мы вывалились на площадку развилки, то сразу же сорвали с лиц противогазы, жадно глотая воздух, смешанный с запахом пороха, пота и крови.

— Группа, доклад по раненым! — раздался требовательный голос капитана, на что сразу же раздался голос прапорщика:

— Титов, ранение в ногу. Глубоко, но кость, кажется, цела.

— Я… вроде мелочь, — пробормотал я, касаясь разреза на бедре и царапин на плече. Больно, но терпимо.

— У меня царапины, — коротко доложила Марина, уже срывая с плеча свою медицинскую сумку, после чего сразу же бросилась к Титову, чтобы оказать ему первую помощь.

Капитан, морщась от боли, кивнул, наблюдая за ней, а потом перевел тяжелый взгляд на остальных.

— Всем… всем не терять времени, и проверить оружие! Титов, доложи боезапас.

После этого приказа площадку заполнили щелчки извлеченных магазинов и лязг затворов, а прапорщик, с залитым потом лицом, мрачно докладывал:

— У меня на «Печенеге» пол коробки, ещё одна целая. Автомат… два магазина. Гранаты все.

Ситуация была хуже некуда. Мы израсходовали уйму патронов, а продвинулись… куда? Мы просто отступили, и за той невидимой границей нас по прежнему ждал целый рой этих стальных тварей.

Капитан Попов устало закрыл глаза, сжав пальцами переносицу. Было видно, как он лихорадочно перебирает варианты, и не находит выхода. Повторный штурм легко мог окончиться куда более серьёзными потерями, допускать которых он не хотел.

Тишину, нарушаемую лишь тяжелым дыханием и звуками перезарядки оружия, прервал неуверенный, но настойчивый голос Илюхи:

— Товарищ капитан… — он сделал паузу, привлекая внимание командира, и как только Попов посмотрел на него, тут же сказал:

— Кажется, у меня есть идея.

— Говори, курсант, — выдохнул капитан, с изрядным скепсисом в голосе, но помимо этого скепсиса в нём так же хорошо слышалась капля надежды.

Илюха не заставил себя упрашивать, и сразу начал рассказывать свою идею:

— Эти твари… Они не преследовали нас за пределы определенного участка, и атаковали только когда мы подошли к определенной точке, а до этого… помните, мы шли совершенно спокойно!

— Так. И что? — нахмурился Попов, явно не догоняя — куда ведет курсант.

— А то, что у них есть зоны ответственности! — воодушевленно продолжил Илюха. — Они не бродят по всему данжу свободно, а привязаны к определенным секторам, как… как программы защиты! Как стражники в крепости!

Один отряд охраняет коридор с газовой ловушкой, другой — ещё чего-нибудь… Почему бы нам не заставить их вылезти из своих укрытий, отступить, и расстрелять к чертям в тот момент, когда они выстроятся вдоль границы своих владений⁈

Глава 20

Идея Илюхи нашла очень серьёзный отклик в душе капитана Попова, который сразу же начал обдумывать её, взвешивая все возможные риски, и продумывая любые возможные исходы. Его лицо, искаженное усталостью и болью, постепенно прояснялось, потому что предложенный Илюхой план не имел подводных камней. Это была чертовски безумная, крайне рискованная затея, пусть и основанная на логике, но она действительно могла помочь им справиться с этой преградой на пути.

— Ладно, — капитан резко выпрямился, и в его глазах снова зажегся знакомый огонек командира, принимающего волевые решения. — Рискнем. Но прежде чем что-либо предпринимать, нам жизненно необходимо восстановить запас патронов. Нужно много патронов, а поэтому мы с Семенихиным возвращаемся в главный зал, к нашему сброшенному снаряжению.

После этого он перевёл взгляд в нашу сторону и сказал:

— Степанов, ты остаешься здесь с Мариной. Сейчас она подлатает тебя, потом поможешь ей с Титовым. И не геройствуй, — он строго посмотрел на меня, видя мой порыв встать и пойти с ними. — Лучше нормально залечи свои раны, потому что уже совсем скоро мне потребуется твоя самоотдача на все 200 процентов, понял?

По виду капитана я понял, что возражать ему было бесполезно, и это целиком его устроило. После этого они с Илюхой быстрыми движениями скинули с себя тяжелые разгрузки, оставив только автоматы с одним снаряженным магазином и по паре гранат на всякий случай.

— Даже уже как-то не привычно без снаряги… — пробормотал капитан, после чего бросил в нашу сторону:

— Ждите здесь, и давайте мне тут без самодеятельности. Вы даже не успеете соскучиться, как мы уже вернёмся, — и коротко кивнув Илюхе, они быстрым шагом скрылись в темноте коридора, ведущего к главному залу.

Я остался сидеть на холодном металлическом полу, прислонившись к стене, пока Марина заканчивала возиться с моими царапинами. Она работала молча, быстро и профессионально устраняя полученные повреждения.

Глядя на работу этой хрупкой по своей сути девушки, и на то, насколько тугие витки бинтов у неё получались — мне было нестерпимо стыдно за то, как я перевязывал Дорошина и Орлова в своем первом данже.

Девушке были неведомы мои моральные терзания, потому уже совсем скоро она удовлетворённо хмыкнула, и переключилась на Титова, который, кряхтя словно столетний старец, протянул ей свою раненую ногу.

После встречи с роботами прапорщик вообще был слишком мрачен, и сейчас, когда контролирующий орган в лице капитана ушёл — он наконец получил возможность дать волю своим чувствам:

— Вот же ж… — шипел он сквозь зубы, пока Марина обрабатывала глубокий порез на его ноге. — Если повезет отсюда выбраться… Клянусь, больше ни ногой в данжи выше легких. Ни но-гой! Хватит с меня этих никому не нужных приключений, и рисков не пойми ради чего…

К моему удивлению Марина молчать не стала, и не отрываясь от работы, бросила ему с усмешкой:

— Вон курсант сидит, молчит и терпит, а ты, видавший виды прапор, чего сопли развесить решил? Как будто тебя впервые поцарапали…

Титов на эту отповедь злобно хмыкнул, после чего пробурчал:

— Да знала бы ты, медичка, сколько у меня царапин таких за службу было… А что касается курсанта — так ему по званию терпеть положено, вот и не вякает…

Марина проявила мудрость и не стала встревать в полемику, но как мне показалось слишком сильно затянула последний виток бинта, от чего Титов болезненно сморщился.

В скором времени девушка отошла от Титова, и стала укладывать медикаменты обратно в сумку, а мы с Титовым просто молчали, ожидая возвращения своих товарищей из начального зала.

От нечего делать я прокручивал в голове план Илюхи, и никак не мог отделаться от подленьких мыслей, что план то конечно был шикарен: выманить… расстрелять на границе… Но это звучало слишком просто! Эти твари уже показали, что умеют думать, и у меня возникали серьёзные опасения в том, что они позволят так себя провести.

Время тянулось мучительно медленно. Я уже начал по-настоящему беспокоиться за судьбу товарищей, когда вдали наконец мелькнули лучи фонарей, и спустя пару минут капитан с Илюхой вышли на развилку, сгибаясь под тяжестью принесенных ящиков с патронами и дополнительных коробок к пулеметам.