Просто глядя на этот кулак, Девик почувствовала, как ее собственное крошечное, сморщенное, привыкшее к испытаниям сердце дрогнуло. Потому что одного взгляда на эту руку было достаточно, чтобы сожаление врезалось в ее тело. Достаточно было одного взгляда, и горечь этого кулака сочилась по ее горлу, удушая ее. Эмоции давили на нее.
Девик, старый опытный борец с чудовищами Нексуса, фигурально выражаясь, извернулась, прежде чем оно смогло погрузиться слишком глубоко. Она сбросила всю эту силу образа по своим цепям, нанося каждой из своих целей малую долю этого подавляющего сожаления. Хотя количество было небольшим, это была еще одна точка давления, полностью отдельная от принуждения, которое Девик использовала до сих пор. Она почувствовала, как около дюжины сдались. Она подтянула этих спотыкающихся индивидов, вытаскивая их души.
Тем временем, потрепанная рука разбила копье света на тысячи сверкающих осколков. Первый кулак рванул вперед и врезался в бок Призрачного Гончего, выбив воздух из его легких.
Проекция Элхума сделала шаг вперед и посмотрела сверху вниз на Рэндидли, который гримасничал. Его правая рука оставалась ничем не примечательной, просто рука существа, торчащая из мускулистого энергетического тела. Но когда Элхум заговорил, весь звучный авторитет исчез, оставив удивительно измученный голос. — Ты жаждешь влияния, которым я владею? Ты не можешь постичь тех затрат, которые я понес, чтобы его получить.
Несмотря на поражение, сын Девик не оставался долго внизу. Его глаза пылали изумрудом, когда он выпрямился и занял боевую стойку. — Я видел твое прошлое.
Движением, которое шокировало как Девик, так и Рэндидли, Элхум
засмеялся.
Звук был пустым и высоким, как кости, скачущие в костяном стакане. Звук казался человеческим, уязвимым и старым, как будто Элхум мог закашляться, если бы засмеялся слишком сильно. Тон был пропитан неисчислимой уверенностью, которую не поколеблют ни обстоятельства, ни убеждения. Кулак сжался, но без всякой власти, только от отчаяния.
— Ты стал свидетелем моего первого настоящего триумфа. Или его версии, — сказал Элхум. — Ты понятия не имеешь о череде разочарований и неудач, которые я пережил с тех пор. Ты
обо мне не знаешь.
Энергетические проекции Элхума начали говорить беззвучно, нанося легкие удары в воздух вокруг него. Рендидли вращал свое копье, внимательно глядя на эфемерную энергию, высвобождаемую этими ударами, затем вытянул кинетическую силу из окружающей среды. Он вонзал шипы энергии в несколько целенаправленных атак. Один за другим эти безмолвные отголоски распадались.
Рендидли сжал губы. — Я слишком много раз видел твои Вневременные Кулаки. Они не попадут.
— Я предпочитал тебя слабым.
Прогремел Элхум, отчасти в ярости, отчасти в расстройстве. Однако процесс сброса энергетической формы продолжался. Ее свет продолжал тускнеть. Сильное и размытое лицо Элхума исчезло. Серое, почти крысиное существо, ожидающее внутри, одновременно шокировало и восхищало Девик.
Да, именно так. Вытягивай больше выдающегося потенциала моего сына. Настоящая конфронтация только начинается .
— Фиеро, — произнес Рендидли имя как утверждение, но в произношении слова содержался вопрос.
Глаза Девик расширились, соединяя точки. Фиеро, прославленный Покровитель Заимствования, существо, которое считалось мертвым тысячу лет, оскалился. Его хвосты висели лысые и безжизненные позади его тела комком. Его позвоночник округлился у верхушки. — Ты не верил, что понял меня, мальчик? Хех. Я помню уверенность, которая пришла с тем первым успехом. Хех. Позволь мне преподать тебе урок. На каждый мой успех, который ты хочешь отменить, приходилась тысяча неудач. Внимай.
Фиеро поднял иссохшее запястье и жестом указал. Из других входов в эту центральную камеру вышли сотни тощих фигур.
Каждая была той же расы, что и Фиеро, и каждая выглядела так, будто монстр выпил из них всю жизнь. Их кожа была как бумага, их мех старым и пятнистым, их мышцы атрофированы, их хвосты вялые и иссохшие, их глаза мертвы. Кровь текла изо ртов, а у некоторых также были тонкие ручейки ржаво-коричневого цвета из носа и ушей.
— Моя недавняя услуга была освобождена. И что с того? — Фиеро указал. Шаркающие зомби начали окружать группу солдат, которых Рендидли привел с собой. Их физические формы говорили об огромной слабости, но они излучали волны интенсивных образов. Отголоски образа Элхума, или, возможно, Фиеро. — Они терпели меня некоторое время, прежде чем сломались. Как мои сосуды, они с радостью соберут ваши маленькие семена. Жаль, что у них не было времени вырасти.
Образы из оболочек продолжали подниматься. Не достигая высот, продемонстрированных Девик, Рендидли и Элхумом, но все же каждый обладал подавляющим образом, который квалифицировался бы для стадии Исполнения. Кровь начала течь из их глаз, багровые слезы боли и страдания.
— Наш бой — сказал Рэндидли.
Усмешка Элхума прервала его. — Это та деталь, которую ты упустил, при всей своей изобретательности, Призрачный Гончий.
Этот бой никогда не был о нас.
— Смертоносный Прилив — Рендидли раскрутил свое копье.
Но Фиеро резко отскочил в сторону, его хрупкая фигура была пугающе твердой. Эти постаревшие пальцы сжались в кулаки. — Что ты мне сказал? Судьба? Хех.
Шестой Кулак: Безрассудство.
Теперь воздух, казалось, бежал от Фиеро/Элхума, не в силах даже выдержать его присутствие.
Девик стиснула зубы от разочарования.
Какого черта! Почему этому второстепенному персонажу достаются такие крутые реплики, а я просто
наблюдаю?!
Глава 2380
Когда Лира Сильвер ощутила внезапный приступ сожаления, её луна почти смялась, как выброшенная газета под весенним ливнем. Хоть она и сумела взять себя в руки, небольшие кусочки по краю небесного тела откололись и, порхая, опустились на озеро внизу. Она потеряла позиции, которые было бы невозможно наверстать.
Слёзы багровой луны, превращавшиеся в пепел по мере того, как воображаемая вода озера пропитывала их, оставляя их покинутыми и лишёнными магии. Такими темпами её скоро опустошат.
Потому что больше всего на свете Лира
сожалела о том, как прожила свою жизнь. Это было искажение, сидевшее в самом сердце её образа, истина, с которой она не могла не сталкиваться каждый раз, когда собиралась с силами. Она подалась вперёд, почти полностью оглушённая энергиями, кружащимися вокруг неё, пока ритуал Общества Верхней Соноры продолжался. Её собственная боль ощущалась оглушающей.
И всё же она знала, что как только эта песня умолкнет, так же замолкнет и она.
Она не могла вспомнить, когда именно началось сожаление. Когда оно исказило самую сокровенную палату её сердца. Но здесь, медленно вытекая из неё все драгоценные элементы, делавшие её исключительной, оно и должно было закончиться. В конце этого пути лежало забвение.
Она не жалела, что стала свидетелем того, как Рендидли манипулировал Маной, и позволила чуду захлестнуть себя и преобразить всё её существо, переориентировав её мир от обыденного к магическому. С того момента она обрела направление. Она ДЕЙСТВИТЕЛЬНО жалела, что не знала, как ещё привлечь внимание Рэндидли, кроме как вступая с ним в столкновения, что позволяла мелкой ревности ухудшать её настроение, вынуждая его терпеть эксцентричность, пока она изо всех сил старалась игнорировать свои чувства и учиться на его достижениях.
Она не жалела, что имела иные мнения, чем он; Рендидли Призрачный Пёс ни в коей мере не был безупречен. В лучшие времена он был рисковым, в худшие — упрямым и полностью отдавался самому опасному варианту. Особенно в начале ориентирования Зон, он совершил так много ошибок, просто самоустранившись от принятия решений.
О чём Лира действительно жалела, так это о том, что действовала за его спиной, пытаясь достичь своих целей. Работая с существом, которое тогда было его злейшим врагом, не задумываясь о том, как это будет воспринято. Пытаясь подорвать его усилия, когда она считала его неправым, так и не поняв его точки зрения.
