Легенда о Рэндидли Гостхаунде 6 (СИ) - Voytsekhovskiy Evgeniy "puddles4263"

побеждён

этим дерьмом.

Тем временем два его образа, задержанные прямо перед Вершиной, были разгневаны; они требовали возможности достичь Вершины и разобраться с этой внезапной угрозой. Рендидли унял их жалобы, игнорируя боль. Его руки резко поднялись и схватили язык, заставший его врасплох. Он сжал его, намереваясь прорваться сквозь толстые мышечные волокна. Липкая слюна просачивалась сквозь пальцы. Что ещё опаснее, прикосновение вновь подвергло его ужасающим пульсациям времени. Его мышцы вибрировали от мощного резонанса, начиная рваться под напряжением.

Чёрт, чёрт, чёрт! Глаза Рендидли пылали. Всё его тело дрожало. Впервые с тех пор, как он сохранил свои Статистические якоря, он почувствовал, что его явно превосходят. Он обдумал свои варианты. Отбросив в сторону проблему сгущения Искупления, его Ядро Нижнего Мира продолжало очищаться и производить огромное количество значимости. Если он соберет это и прорежет язык

Мысли Рендидли могли быть спутаны раной, но его образы не теряли из виду своих ролей. Иггдрасиль и Певица выдерживали и разрывали временные волны, согласно их предпочтениям, в то время как Ужасный Гомункул снова шагнул вперёд и бросил своё тело, чтобы выиграть ещё немного времени. Его бедренная кость была раздроблена ударом. Но, несмотря на все его усилия, четыре последних тома теперь находились всего в нескольких шагах от того, чтобы нарушить равновесие этих образов.

И всё же язык обвивал сердце Рандидли.

Ужасный Гомункул проигнорировал свои раны и заставил себя снова встать. По крайней мере, его упрямство заставляло его снова подниматься. Это, а также яркая, как маяк, искра эмоций, взятая у Шал, оживляли его, несмотря на полученные повреждения. Свет обернулся вокруг плеч образа и подтолкнул его вперёд.

Язык высвободил временное искажение через руку Рандидли, а затем потянул.

Первой реакцией Рендидли было упереться. Каждый мускул в его теле дрожал, готовый сопротивляться этому чужеродному вторжению до последней капли крови. Глубокая, инстинктивная часть его рычала перед лицом этих угроз. Он обдумал каждую отдельную проблему, анализируя методы, которые мог бы использовать, чтобы разгромить своих противников.

Затем он заставил себя расслабиться. Алхимик в нём фыркнул и обуздал свои бурные эмоции.

Часть продвижения это отпускание прошлого. Обладание достаточной самосознательностью, чтобы избежать тех же ошибок, что были совершены ранее.

Его взгляд упал на грудь. Он ослабил хватку рук, что означало, что его сердце было вырвано из грудной клетки, из разорванных желудочков хлынула кровь. Боль была ужасной, но Рендидли лишь сжал губы.

Потому что ты ведь совсем не важен, не так ли? Просто отвлечение .

Этого откровенного признания было достаточно, чтобы этот пульсирующий, блестящий мускул исчез с языка Вечности. Кровь осталась на земле, но рана прошла, словно странный сон: Рендидли уже отказался от своего тела. Было больно так прямо это признать, но это сердце не имело значения для его благополучия. Вместо этого ему нужно было разобраться с группой из четырёх томов. Его взгляд остановился на искривленном силуэте Ужасного Гомункула, на ордах мёртвых, толпящихся вокруг лодыжек образа.

Время начинать контратаку.

Слегка зашуршав, крона Иггдрасиля расступилась и позволила немного первозданного света вселенной просочиться наружу. Нова золотого света залила окрестности. Рендидли почувствовал, как его собственная усталость исчезает под этим тёплым, медовым светом, но также знал, что временные волны Лапласа испытывают гораздо менее дружелюбное давление.

Рождение нового мира неизбежно означало, что другой будет разрушен этим яростным рождением.

Толстый золотой корень извился и соединился с раненой формой Ужасного Гомункула. Исцеляющая энергия текла не переставая, циркулируя по конечностям и помогая сломленной плоти образа срастаться. Немного целостности вернулось в его тело, даже когда его лицо оставалось искажённым в той злобной усмешке.

Возможно, всего за пять минут, а может, даже за две, Ужасный Гомункул вернулся бы к своей полной и славной форме, обновлённый и с ясностью своего истинного эмоционального состояния. У Рендидли Призрачного Пса сейчас не было столько времени.

Итак, всего через одну короткую секунду, когда самые тяжёлые из зияющих ран закрылись на его обтекаемом теле, образ властно указал на окружающее пространство. Те проклятые, что всё ещё оставались в разорванных остатках его Плаща Тысячи Безсветных Горизонтов, задрожали и поднялись с земли. Они потекли в соответствии с его волей.

Целостность плаща была уничтожена, но это лишь усилило нежелание мёртвых перед лицом этой внешней угрозы. Они могли быть разорваны яростной атакой временных волн, но мёртвые были неутомимыми, сломленными призраками. Небольшое повреждение теперь не замедлило бы их натиск. Всё, что он предоставил, это был узор, а затем мёртвые сплелись обратно в развевающийся серый плащ, сплошной приторный туман и ползучий ужас.

Когда конвой томов, трепеща страницами, двигался вперёд, а последний барьер к Пайну ждал прямо за спиной Ужасного Гомункула, зрачки Рендидли расширились. Его восприятие начало мутировать, острые чувства насыщали его слишком большим количеством деталей об окружающем пространстве. Его тело болело, и он попытался расслабиться, чтобы позволить произойти ещё немного исцеления.

Перед ним вышагивал смелый и мстительный силуэт. Он наблюдал за образом, на который так долго полагался, чтобы тот улучшился и стал тем чудовищем, которое могло бы сражаться с ужасами Нексуса, всегда нависающими сверху. Рендидли сосредоточился на этом образе и на том, как он мог бы достичь Вершины.

Сложной частью перевода было эмоциональное Проявление. Ужасный Гомункул, Мрачная Химера до него и Серое Существо до этого не были существами эмоций. Этот конкретный ужас был рождён необходимостью, болезненными экспериментами Существа по созданию своего рода Чуда. И Истрикс преуспела; нынешнее существование Рендидли было тому доказательством. Ничем иным, кроме обычных материалов, она выковала сосуд. Но что этот успех значил для него? Нить Истины, по которой он мог бы следовать к Вершине, должна была быть осязаемой.

Что чувствовал Ужасный Гомункул по поводу того, чем он стал?

Прежде чем он успел даже начать отвечать на вопрос, книги прибыли, трепеща страницами. На этот раз Ужасный Гомункул поднял левую руку и сжал кулак. Вместо того чтобы отклонять и защищаться, он действовал; так он и процветал до сих пор. Бурный плащ завыл тысячами голосов. Пряди нежелания мёртвых влились в этот кулак.

Когда он нанёс удар, выступы на левой руке начали излучать интенсивный свет. Рендидли почувствовал пробуждение значимости Хелен в конечности, сплошную злобу и насилие. Мёртвые одобрительно заревели. Поглощённое господство времени было высвобождено в сфокусированном взрыве, хлынувшем через кулак.

Временные волны достигли своего апогея, создавая видимый вихрь силы.

Костяшки кулака встретились с краем этого конвоя томов и раскололись. Свет затрещал и погас. Рендидли почувствовал пронзительное чувство тревоги от Сульфура, когда передняя часть руки разбилась и взорвалась под объединённой силой. Ужасный Гомункул издал ужасающее шипение, когда его тело отбросило на небольшое расстояние назад

И отскочило от слегка эластичного последнего барьера перед Пайном.

Рендидли почувствовал, как его сознание начинает отделяться от болей его тела. Частично это было отречением от его реальности, но другая половина заключалась в расширяющемся диапазоне его умственных способностей. Так много процессов разделились и работали параллельно друг с другом. Мысли, связанные с зажиганием и подпиткой его различных образов эмоциональной силой, были отгорожены, в то время как другая часть его внимания управляла его Ядром Нижнего Мира. Третья часть помогла стабилизировать Ужасного Гомункула через рану Сульфуру, направляя кипящее золотое тепло, которое Иггдрасиль могла выделить, в самые худшие из ран.