Задыхаясь, Девик подняла Обезьяну. — Ты не вещь. И, возможно, ты немного недостойна любви, но это только потому, что ты пытаешься творить всякую чушь вроде этой и мученически жертвовать собой. В тебе нет ничего изначально плохого.
Всё дело в твоей высокомерной манере поведения,
Губа Девик дёрнулась, но она сумела сдержать последнюю часть.
Лицо Обезьяны сморщилось. — Девочка, ты ничего не знаешь обо мне. Я такое существо, что все берут от меня, но никто не хочет иметь со мной дела. Я просто реалистичен. Моя жизнь ценна, очевидно, но моё сознание Для Нексуса лучше
Лаплас зашипел, и от этого звука комната задрожала. Девик вспыхнула своим образом, алый заяц возник вокруг её тела, и она едва успела переместиться перед Обезьяной. Она взмахнула левой рукой, сосредоточившись на этом богоубийственном аспекте.
В этом столкновении она собрала ещё немного сил. Сочувствие стало когтем в её иссохшей левой руке.
И всё же её сопротивление рухнуло. Её и Обезьяну отбросило. Кости всей её верхней левой стороны были уничтожены. Кроме того, её левое бедро имело болезненный перелом прямо посередине. Удар о землю отправил осколки костей, пронзающие её внутренние органы. Это было одно из худших ощущений, которые Девик когда-либо испытывала.
Но это было лишь одно из худших.
— Чёрт бы их всех побрал, — выплюнула Девик, стараясь снова не потерять сознание. Она использовала правую руку, чтобы опереться, игнорируя ужасающее и жидкое ощущение своей рухнувшей левой стороны туловища, которая бултыхалась. Она посмотрела Обезьяне прямо в глаза. — Думаешь, я не знаю, каково это — чувствовать себя нелюбимой? Меня воспитали как подопечную после смерти родителей; насколько я могу судить, я последняя в своём роде. Все говорили мне, какая я интересная , а потом избегали меня. К лучшему или к худшему, у меня даже не было ничего ценного, что люди могли бы взять хех, может быть, моя внешность, но даже самый похотливый из сподвижников моего отчима провёл бы со мной полдня и решил, что я слишком большая головная боль, чтобы даже трахаться.
Эта история была получена незаконным путём без согласия автора. Сообщайте о любых появлениях на .
— Не позволяй тому, как другие люди к тебе относятся, определять, кто ты есть, — Девик вздрогнула, произнося эти слова. Она чувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза. — Это всегда больше об их дерьме, чем о твоём.
— Не читай мне нотаций. Ты явно позволила чужому мнению превратить тебя в отвратительное чудовище, — проворчала Обезьяна, но голосом тихим.
— Да нет, я всегда такой была, — подмигнула Девик. Затем она задействовала силы, которые видела у другой версии себя. Она потянулась к безумию, которое могло бы сохраняться даже перед лицом подавляющей силы. На секунду её образ задрожал, но затем мощные багровые цепи безумия зазвенели и закружились вокруг её тела. Они поддались её руке игриво, как дворовая кошка, соизволившая принять её подношение.
Всё сразу, они погрузились в её плоть. Спина Девик выгнулась, а рот исказился. Как худшие швы, цепи ныряли внутрь и наружу из её бока, сшивая её тело. Они закрутились вместе в её торсе, образуя рабочую аппроксимацию грудной клетки. Они спирально вышли через её руки, восстанавливая её подвижность.
Когда боль оказалась слишком сильной, чтобы стоять самой, Девик превратила себя в марионетку с помощью этих активных цепей безумия и просто подняла своё тело в стоячее положение. Она не могла не рассмеяться, развернувшись и глядя на Лапласа. — Чёрт возьми, я сейчас прозвучу как такое клише но просто продолжай жить; в конце концов, ты найдёшь человека, который заставит тебя осознать что ты должна была быть там, ты должна была существовать. Потому что иначе, если бы ты сдалась, этот человек блуждал бы по своей жизни, так и не найдя кого-то, кого можно любить.
Обезьяна посмотрела на неё, её глаза всё ещё были любопытно пустыми. После неестественной паузы, заполненной лишь эхом дыхания чудовища на другом конце комнаты, она сменила тему. — Ты умрёшь, если снова столкнёшься с Вечностью.
Девик лишь улыбнулась, в основном потому, что не могла не согласиться. Она развернулась лицом к Лапласу, Причудливому Перекрёстку Времён. Пока её бросало из стороны в сторону, и она серьёзно разговаривала с Обезьяной, он сократил расстояние. Теперь он нависал над ней, раскинув широкие мясистые конечности, словно чтобы окружить её и предотвратить малейшую возможность побега. Само его присутствие давило на неё, расплющивая лёгкие, заглушая сердцебиение. Девик дрожала, но её марионеточная форма не могла легко сбежать.
Язык Лапласа метался взад и вперёд, разбрызгивая слюну и кровь по земле. Из его рта появилась книга. Книга открылась, и страницы начали трепетать, шум был аномально громким в пространстве Вершины. Она поплыла к её груди. Плёнка расширилась.
Девик задумалась, каково это — умереть. Цепи в её груди зазвенели с обещанием. Если она умрёт, они вернут её в виде аватара горя, чтобы вечно мстить этому чудовищу. Зазубренное безумие расширялось от цепей, слегка проникая в её плоть. Оно обещало, что если она примет безумие, то сможет стать ещё более могущественным чудовищем, чем это.
Злоба наблюдала, как искушение продвигается, не произнося ни слова. Тёплое дыхание Лапласа обдало её лицо. Его образ заставил Девик почувствовать себя такой, такой маленькой.
Она висела, как самое жалкое подобие чучела. Она сделала петлю из ржавой цепи безумия и поймала ею своё левое запястье. Затем, недовольная уровнем сочленения, она начала лихорадочно прошивать более мелкие цепи через всю конечность. Цепи безумия заставляли её окружающую плоть пузыриться, но Девик игнорировала это.
Нет, я так не думаю. Потому что мне не придётся вершить собственную месть.
Глаза Девик стали яркими и стеклянными.
Я просто ради него, чтобы защитить эту вселенную, мне нужно выиграть время.
Девик почувствовала, как её сердце остановилось, замороженное ужасающими волнами временного искажения, выпущенными Вечностью.
Я знаю, что ты меня не слышишь. Но поскольку я встретила тебя, я собираюсь сделать что-то очень, очень глупое.
Хех, разве это не странно? Если бы мы не встретились, вероятно, именно тогда я бы сломалась; я бы отшатнулась от этого безрассудного решения.
— Девочка — Обезьяна попыталась шагнуть вперёд, когда почувствовала быстрое угасание тела Девик, но временные искажения
Губа Девик изогнулась и скрутилась, подтянутая вверх манией и решимостью. Она пылала такими сильными эмоциями, что они поглотили бы меньшее существо. Она всё ещё помнила его серьёзное выражение лица, когда он вышел на балкон и увидел её.
Но мы встретились. Ты посмотрел на меня и улыбнулся. Ты протянул руку. Ты поддержал меня.
В конце концов самое безрассудное ожидание было просто счастливым концом для нас верно, Рендидли Призрачный Пёс?
Без колебаний Девик бросила три невысказанных слова в костёр своего образа.
Книга, обещавшая смерть, затрепетала страницами и скользнула вперёд. Используя манипуляции багровыми цепями, Девик подняла руку. Она чувствовала себя двухмерной, воплощением всей недоброжелательности и ревущего пожара. Она будет безрассудной до самого конца. Злоба пожала плечами. Она была Весёлой Супругой Гибели, и она будет улыбаться и вырезать фунт плоти из бытия, пока не будет полностью уничтожена.
Если я смогу дотянуться, я смогу навредить ему.
С глазами, полными безумия, Девик рубанула своей серой, иссохшей, богоубийственной рукой. Она выплеснула каждую каплю разочарования, которое чувствовала, взрослея, каждое трепетание в своём сердце, вызванное на поверхность, когда Обезьяна говорила о своей недостойности любви. Для всех тех, кто считал её чересчур , Девик нанесла удар.
Те три слова, которые она хотела сказать Рендидли Призрачному Псу, сидели в самой сердцевине её существа. По мере того как слои этих слов сгорали, наружу вырывались вспышки чистых эмоций, обращая вспять разлагающие эффекты цепей безумия и наполняя её тело силой.
