Альфа-особь (СИ) - "Strelok"

Вадим молча наблюдал, чутье подсказывало: улей действительно слушает Исаева. Пока только через него, как через допуск, но если позволить этому разрастись - кто знает, до чего дойдет иммунолог.

-Ты похож на архитектора, -наконец сказал он. -Только строишь не дома, а новые ветви эволюции.

Исаев засмеялся тихо, почти счастливо.

-Именно. И впервые в жизни я не чувствую себя рабом случайностей естественного отбора. Теперь я - его инженер.

-Нам же нужен носитель для новых вирусов, да?

-Да.

-Используем нашего слабоумного друга, -предложил Вадим. -Чего добру пропадать? По крайней мере не будет людей своим видом пугать и его не жалко.

Слабоумный омега снова отправился в бассейн с жидкой биомассой. Вадим шагнул ближе, оценивая.

-Начнем с простого, -сказал он, бросив взгляд на Исаева. -Введем в него вектор совместимости. Пусть станет носителем штамма восприимчивости к улью...

Исаев усмехнулся. Его глаза блестели почти безумным азартом.

-О, ваше императорское высочество… вы узко мыслите. -Он театрально развел руками. -Зачем ограничиваться одним вектором, если мы можем внедрить сразу два?

-Два?

-Да. -Исаев сделал шаг к зомби и заговорил так, словно читал лекцию. -Смотри. Версия Хронофага для восприимчивости к биоконструктору можно закрепить в слюнных железах. Она будет передаваться мягко, без агрессии, при контакте со слизистой. Минимальные мутации, высокая вероятность выживания. А вот штамм омег лучше пустить по крови. Там быстрый метаболизм, богатая питательная среда, высокая скорость репликации. И он будет работать точечно, превращая носителя в управляемого субъекта.

Вадим задумчиво почесал голову, чувствуя под пальцами прочные пластины своей брони.

-Хм… вот что значит супермозг. Я бы сам до такого не допер.

-Это еще только начало, -отозвался Исаев, уже погружаясь в полотно улья. Его пальцы скользили по биолюминесцентным узлам, переставляя их, словно шахматные фигуры. -Совместное существование двух штаммов - рискованно, но если удастся, мы получим не просто носителя, а ходячую фабрику по производству живых инструментов.

Зомби в бассейне дернулся, захрипел, но Исаев лишь отмахнулся, как от пустяка.

-Не волнуйся, -сказал он Вадиму. -Биоконструктор справится с ним. А если нет, всего лишь потеряем одну единицу мяса.

Вадим молча наблюдал, чувствуя, как улей под ним пульсирует и меняет ритм. В отличие от обычных преобразований, этот цикл шел не сутками, а всего час. Действительно глубокой перестройки не требовалось: Исаев лишь встроил два новых ''микромодуля'' в уже существующую систему.

-Гляди, -возбужденно бормотал Исаев, стоя рядом. -Я направил штамм совместимости в слюнные железы. Улей принял это без сопротивления. Минимальная инвазивность, мягкая колонизация. А штамм омег пустил по кровотоку. Видишь, как он закрепляется в костном мозге? Это гарантирует стабильную репликацию.

Вадим чувствовал, как две разные ''мелодии'' вируса резонируют внутри подопытного: одна мягкая, почти бесшумная, другая - рваная, более агрессивная. И что удивительно, они не мешали друг другу, поскольку существовали параллельно, почти не пересекаясь. Через пятьдесят минут бассейн булькнул. Зомби всплыл к поверхности.

-Кажется, работает, -с удовлетворением сказал Исаев. -Он носит оба штамма одновременно. В слюне мы фиксируем стабильный титр, в крови - устойчивую колонию. И, что главное, организм не разрывает на части, нет системного конфликта.

Зомби-омега сделал шаг вперед, пошатнулся, но устоял. Из его горла вырвался низкий звук, больше похожий на попытку слова. Вадим внимательно посмотрел.

-Выглядит… стабильным. На первый взгляд.

Исаев повернулся к нему с торжествующей улыбкой.

-Это наш первый настоящий гибрид, Вадим. Ходячая лаборатория. С его помощью мы сможем проверять распространение и взаимодействие штаммов без риска для людей. Следующий шаг - передача. Посмотрим, сможет ли он заразить других именно тем, чем мы его ''наградили''.

Возвращаясь к Дому Советов, они шли по осеннему Питеру. Ветер гнал по пустым улицам бумажный мусор и пожелтевшие листья. За спиной двигалась парочка ульевых воинов с АК-12, по-солдатски молчаливых, но угрожающе массивных. Исаев, не отрываясь, продолжал вертеть в голове схемы, которые он только что конструировал в улье.

-Это не укладывается в привычные рамки, -заговорил он, сам с собой, но так, чтобы слышал Вадим. -Биоконструктор слишком… универсален. Я думал, Хронофаг - вирусоподобный агент, набор РНК с ферментами, а на деле - система, которая подстраивается под хозяина, переписывает геном на лету, словно чья-то лаборатория встроена прямо в клетки.

Он усмехнулся.

-Иногда у меня закрадывается мысль: а если Хронофаг - вовсе не продукт естественной эволюции, а аналог серой слизи? Искусственный инструмент для преобразования биосферы, кем-то засланный из космоса?

Вадим фыркнул и покачал головой.

-Серая слизь, говоришь? Давай без фантастики. Ты сам знаешь, все давно установлено. Китайцы пробурили каверну под дном Восточно-Китайского моря, где миллионы лет существовал замкнутый биом. Условия там настолько уникальные, что аналогов на Земле почти нет. Все, что вырвалось наружу - результат естественной эволюции в специфичной среде.

Исаев пожал плечами.

-Я понимаю и не спорю. Просто мысли вслух. Я слишком хорошо изучил структуру Хронофага. Он не похож на хаотичный мутировавший вирус. У него как будто миллионы лет эволюции шли не наобум, а в сторону усложнения инструментов.

-Эволюция приматов сделала из животных нас, тех, кто летает... летал в космос, строил города, создавал искусственный интеллект.

Исаев поднял взгляд на серое небо и продолжил:

-В той каверне были аналоги ульев - сросшиеся в единое целое группы родственных организмов. Обитатели жили в темноте, без солнечного света. Они пользовались биолюминесценцией, как наши зараженные. Радиотелепатией, я уверен, это их природный аналог эхолокации или электросенсорики. Сравни с глубоководными рыбами, которые приманивают добычу светом, или с акулами, чувствующими электрические поля или с голубями, что ориентируются по магнитным полям. Ничего принципиального нового... Хронофаг просто перенес эти механизмы через горизонтальный перенос генов в млекопитающих. Он собрал все лучшее, что было у того биома, и встроил в нас. И вот результат - ты, я, Настя, бойцы позади нас.

Они свернули на пустой проспект, шаги эхом отдавались между мертвыми зданиями. Ветер гнал по асфальту хрустящие листья и пластиковый мусор. Исаев не унимался: мысли сами срывались с языка, пока Вадим молча слушал.

-Если отбросить все наносное, -говорил он, глядя на серую воду. -Хронофаг не выглядит чем-то чужеродным, не внеземным, не искусственным. У меня все чаще возникает мысль: возможно, он отпочковался от основного древа эволюции еще во времена архей, когда на Земле только появлялись первые клеточные формы. Пошел своим путем, не похожим ни на что другое.

Вадим скептически хмыкнул.

-Археи? Ты хочешь сказать, что эта зараза древнее динозавров и даже первых многоклеточных?

-Именно, -спокойно ответил Исаев. -Представь, в изолированной среде, без давления конкуренции, без хищников, без фотосинтеза, он эволюционировал миллиарды лет. Каждая ошибка закреплялась, каждая удачная мутация сохранялась. В итоге получился организм, который, строго говоря, уже и не вирус в нашем понимании, но и не полноценная клетка. Это что-то промежуточное.

Они остановились на мгновение, и Вадим посмотрел на него с прищуром.

-И что это меняет?

-Почти все, -в голосе Исаева чувствовалась смесь восторга и страха. -Он отличается от нас до безобразия, но не настолько, чтобы базовые механизмы были несовместимы с остальной биотой. Вот почему он при небольшой модификации внешних рецепторов так легко внедряется в геном человека или животного. У нас общий фундамент - древнейший, архейский.

Иммунолог сделал паузу, затем добавил: