Альфа-особь (СИ) - "Strelok"

Вадим нахмурился:

-Младенец... подросток... это будет воспринято очень болезненно.

-Биология не знает сантиментов, -холодно ответил Исаев. -Но обрати внимание: восемь из семидесяти - это всего лишь одиннадцать процентов, меньше прогнозируемых пятнадцати. И это только начало.

Он сделал пометку в журнале и продолжил:

-Теперь мы не зависим от одного-единственного омеги. Уже обращенные способны сами передавать трансформацию по цепочке. Сначала слюна, первичный вектор, затем инъекция крови для закрепления.

-Получается, процесс уже можно запускать массово? За пределы нашей группы.

-Именно. И что самое важное, смертность со временем, скорее всего, снизится. Хронофаг автокорректируется. В новых носителях он подстраивается под физиологию, становясь менее смертоносным. Вирус всегда стремится к максимальной выживаемости популяции.

Исаев усмехнулся, в глазах мелькнуло что-то почти игривое:

-Вспомни COVID-19. Первые штаммы были жесткими, но с каждой новой волной вирулентность падала, а заразность росла. Здесь будет то же самое, только быстрее.

Вадим слушал, и внутри у него росло странное чувство. Он понимал, что Исаев говорит правду, но от этих слов веяло чем-то нечеловеческим. Будто речь шла уже не о людях, а о какой-то новой биологической форме, где смерть одних лишь удобный фильтр для рождения других. Исаев между тем спокойно заключил:

-Через пару недель мы получим цепочку из сотен омег. И вот тогда ситуация изменится в корне.

Вадим кивнул, ему оставалось лишь ждать ответа из Кронштадта и готовиться к новой реальности, в которой Хронофаг диктовал правила игры.

Первые десятки обращенных еще держались особняком, жили в разных от необращенных помещениях, но уже через сутки врачи и наблюдатели заметили странное явление. Стоило Вадиму появиться в зоне видимости, как все омеги начинали вести себя одинаково: взгляд тянулся к нему, дыхание учащалось, зрачки расширялись.

-Уровень серотонина и дофамина зашкаливает, -докладывал один из врачей, глядя на экран с результатами ЭЭГ и анализов гормонального фона. -У них мозг входит в состояние, близкое к эйфории, только стоит поймать биосигнал Вадима.

Омеги не скрывали своего восторга. Некоторые буквально падали на колени, протягивая руки к нему, как к святыне. Их лица светились благоговением, которое нельзя было спутать ни с чем. Вадим чувствовал себя неловко. Однажды, когда очередная группа омег встретила его молчаливым поклонением, он отвел Исаева в сторону:

-Это что, теперь все будут падать на колени?

-Побочный эффект, -сказал Исаев без особого сожаления. -Локусы, отвечающие за критическое восприятие и независимость мышления, временно угнетаются. Зато формируется устойчивая иерархия, где ты - альфа.

-Отличное оправдание, -мрачно усмехнулся Вадим.

-Слушай, -продолжал Исаев. -В гипотетическом будущем это все можно будет откатить. Когда штамм стабилизируется, когда мутации перестанут быть необходимыми для выживания, мы сможем вернуть людям их критическое мышление. Более того, я убежден: итогом станет новый тип человека. Сверхинтеллектуалы. Люди, равные мне, а то и выше.

Вадим посмотрел на него с подозрением:

-И ты сам в это веришь?

-Конечно. И я согласен с тобой, что цивилизация-муравейник - путь в никуда. Вечный застой, нет инициативы, творчества, инноваций. Но сейчас идет борьба за место под солнцем. И пока эта борьба не окончена, нужна жесткая вертикаль командования. Нужен центр. Нужны альфы вроде нас с тобой.

-Ты не альфа.

-Я независимо мыслю, -надменно сообщил Исаев. -Мой контроль над собственной физиологией таков, что я смогу легко игнорировать приказы, исходящие от роя.

Вадима передергивало от мысли, что люди, еще недавно такие же, как он сам, теперь видели в нем объект поклонения. Но возразить нечего: Исаев был прав - без жесткой диктатуры все развалится. Он посмотрел на строй омег, которые синхронно подняли головы к нему. Пути назад уже нет.

Радиостанция снова ожила на третий день. Радист передал Вадиму наушники, и в динамике сразу раздался голос капитана третьего ранга Варданяна:

-Вадим, слушай внимательно. Весь Кронштадт не готов, но часть людей согласилась. Росгвардия под командованием полковника Стасевича, а также несколько сотен гражданских. Они понимают, что другого пути нет.

Вадим посмотрел на Исаева, тот только кивнул.

-Хорошо, -сказал Вадим в микрофон. -Пусть переправляются в город. Но не кучкуйтесь в одном месте. Наемники не дремлют, я знаю, что эфир прослушивается. Пусть лодки и катера швартуются в разных точках побережья, случайным образом. Мои люди всех встретят и сопроводят.

На том конце послышался глухой смех.

-Ты думаешь, мы совсем идиоты? -Варданян снова обрел уверенность. -У нас голова на плечах есть. Но ладно, твои указания учтем.

-И не забудьте про защиту с воздуха, -жестко добавил Вадим. -Дроны-разведчики и камикадзе у наемников есть, я видел, как они размазали целую орду зараженных.

-Воздух мы держим под контролем, -парировал Варданян. -Наши ПВО собьют любую дрянь в радиусе двадцати километров.

-Я бы не был так самонадеян, -Вадим нахмурился. -Дроны-камикадзе маленькие, радиолокационная сигнатура слабая. Не прозевайте.

-Мы позаботимся, -твердо сказал Варданян.- Каждый катер и лодка будут прикрыты.

Эфир замолк, Вадим снял наушники, положил их на стол.

-Ну вот, -тихо сказал он Исаеву. -Первые пошли.

Исаев улыбнулся краем губ:

-Росгвардия это хорошо, у нас нехватка подготовленных бойцов, а оружия по городу брошено немеряно.

Вадим только кивнул. Уже завтра в город прибудут вооруженные люди, готовые добровольно пройти через штамм, наполняла его одновременно надеждой и тревогой.

***

Ночь была густой и тихой, только редкий плеск волн у бетонных свай выдавал движение на воде. Вадим стоял на причале, в бронежилете и с автоматом через плечо. Рядом десяток его ульевых бойцов, рассредоточенных в темноте, часть вооружена автоматами, часть охотничьими ружьями для стрельбы по БПЛА, если таковые появятся в зоне досягаемости. Лампы были выключены, свет только выдавал бы их позицию.

Сначала донесся гул моторов, потом силуэты лодок стали вырисовываться на фоне черной воды. Двадцать фигур шагнули на берег. Все они были облачены в химзащиту: герметичные костюмы с замкнутым циклом дыхания, панорамные стекла противогазов поблескивали в свете луны. Впереди шел их командир.

-Полковник Росгвардии Эдуард Стасевич, -представился он твердым голосом. Потом усмехнулся, почти устало. -Хотя можно просто Эдуард. Звания теперь, похоже, ничего не стоят.

Вадим протянул руку, полковник пожал ее с легкой опаской, словно проверяя, не случится ли что-то сразу после контакта.

-Добро пожаловать в новый мир, -сказал Вадим. -Уверяю, вы не пожалеете.

Стасевич кивнул.

-Пан или пропал. Другого выбора у нас все равно нет.

-Сколько у вас добровольцев? -уточнил Вадим. Полковник снял перчатку, вытер пот со лба и ответил:

-Гражданских - больше тысячи. Из них многие сами просятся, бойцов моего батальона - сто девяносто, не считая членов с семей. Люди готовы идти до конца.

Вадим почувствовал, как в груди у него разливается тепло, смешанное с мрачным удовлетворением. Вот оно, именно того не хватало, нормального костяка для новой армии. Не толпы полуголодных выживших, не кучки фанатиков, а настоящие подготовленные бойцы.

-Отлично, товарищ полковник. С этого момента мы работаем вместе. Завтра ваши люди начнут процедуру. А сегодня располагайтесь, отдыхайте, мы подготовили для вас подходящее место неподалеку... Скоро не понадобится никаких противогазов и лекарств.

Бойцы Стасевича, не снимая химзащиты, рассредоточились по назначенным местам, в их движениях не было ни суеты, ни паники, только дисциплина и ожидание.

Глава 24. Беда не приходит одна

Бывшая гостиница на Невском проспекте, уцелевшая после первых бомбежек и пожаров, теперь больше напоминала казарму. Стекла в окнах были заколочены фанерой и металлическими листами, по коридорам протянулись кабели от переносных генераторов, на полу стояли ряды армейских раскладушек, а запах тушенки и дизеля смешался в тяжелый фон, в котором дышалось трудно.