Ангел, презумпция жизни (СИ) - Марс Остин

***

Её комната выглядела так же, на мольберте стояла та же русалка с сердцем, на полу в углу лежал матрас с одеялом, а на одеяле сидели мы с ней. Я выглядел здоровее и массивнее – странно, я даже глянул внимательнее на свои руки и сравнил с руками того, другого себя, – определённо, он штангу не забывал, даже завидно. А ещё более завидно было от того, что Ксю сидела у него на коленях, положив голову на его грудь, а он перебирал её чёрно-розовые волосы.

- Слав, вот что мне делать?

Голос у неё был несчастный, тот я обнял её поплотнее:

- Развлекись, выброси всё из головы. Хочешь, съездим куда-нибудь?

- Так в том и дело, что нечего выбрасывать! У меня пусто там и так! - Она постучала себя по лбу согнутым пальцем. - Мне туда ничего не приходит! И не хочется ничего совершенно, веришь, рисовать, стихи писать, гулять – ничего не хочется! Раньше было такое, но обычно это проходит через недельку, стоит взять хорошую книжку и сладкого…

Я улыбнулся:

- Что ты сейчас читаешь?

- Ничего. Как ту дочитала в прошлом месяце, так больше ничего не привлекает. А шоколада могу съесть хоть тонну – всё равно не легче.

- Творческий кризис?

- Жизненный… Вот ты для чего живёшь?

Я пожал плечами:

- Ну, я редко над этим задумываюсь, - соврал, подумал я, не редко, а никогда. - А ты?

- Я… Обычно я рисую или пишу, живу для того, чтобы дописать, а потом, когда заканчиваю, берусь за следующий проект, следующий, дальше, дальше… ну или готовлюсь к чему-нибудь, к празднику, к поездке. А сейчас, как будто список дел, которые нужно сделать, кончился, и я, поставив последнюю галочку напротив последней строчки, иду копать себе могилу с чувством выполненного долга, - она фыркнула, он засмеялся:

- Ты даже из самой глубокой хандры балаган делаешь!

- Это нервы.

- А может, это кризис среднего возраста? - Теперь фыркнули оба. - Ну или тебе просто пора завести семью?

- Да ну тебя. Посмотри вокруг – с кем тут можно семью строить?

Так… я чего-то не понимаю?

- Ну неужели тебе никто не нравится?

- Те, кто мне нравятся, для семьи не подходят, а те, кто подходит, от тех меня тошнит!

- По-моему, тебя от всех тошнит.

- Похоже на то, - она скривилась.

- И от меня?

- От тебя – нет, - улыбнулась она. - А у тебя брата нету? Чтоб как ты был?

- Есть, но у него уже есть девушка!

Брешет, подумал я, нет у моего брата девушки. Хотя, в этом варианте реальности – вдруг?

- Жаль, - с улыбкой вздохнула она, - ты клёвый. Надо заказать твоим родителям ещё парочку.

- И усыновить?

Она прыснула, уткнулась лбом в его грудь:

- Эх, Славка, Славка… спасибо тебе. Ну, за то, что нянчишься со мной и моей депрессией.

Он взял её под колени, приподнял и стал шутливо укачивать:

- Баю, баюшки-баю…

Она рассмеялась, обняла его:

- Ты самый-самый лучший мой друг!

Ясно…

Обидно, досадно, ну ладно.

Я нырнул в окно и хлопнул крыльями.

***

- Но вспять безумцев не поворотить, они уже согласны заплатить…

Его голос чиркал по душе как наждаком, но от этого становилось странно легче. Я сидел на полу, рядом с несколькими ребятами приблизительно моего возраста, все горизонтальные поверхности в маленькой комнате были заняты, здесь было человек пятнадцать и все слушали. А он пел уже третий час и похоже, останавливаться не собирался. Я смотрел на него, на его гитару – интересно, правда что на ней лопнули струны, когда он умер? Я вполне мог бы смотаться и проверить, но мне не хотелось уходить. Здесь было хорошо. Здесь было «до». До всех моих проблем, до Ксюхи, до моего решения стать полумёртвым психопатом. Все пили водку. И я пил. Ни хрена не чувствовал, но пил. К утру мне даже показалось, что я опьянел, но иллюзия рассеялась очень быстро. Я подошёл к спящему барду, прикоснулся к лежащей рядом гитаре, она издала низкий гул, он не просыпаясь положил руку на гриф. А может и правда про струны.

Я вышел на улицу, посмотрел в небо…

Мне надо идти. Надо делать что-то для того, чтобы моя Ксюха была счастлива. Но я не знал, что. Я покопался в последних годах нашего с ней общения, изменяя конфликтные ситуации, сглаживая углы – не помогло. Наши отношения в результате становились лучше, но она всё равно теряла смысл жизни. Или просто даже не находила ни разу? Что ей нужно для счастья? Я перечитал её дневник от корки до корки, но ответа так и не нашёл.

Я мотнулся назад к ней, в школьное время, в далёкий выпускной класс – чего ты тогда хотела? В самом нахальном и самоуверенном возрасте, когда кажется, что можешь изменить мир. Приземлился в школьном коридоре, вокруг носились разнокалиберные ученики, облокотившись о подоконник, стояла моя Ксюха с собранными в хвост красными волосами. Рядом стояла милая девочка того же возраста, положив голову на Ксюхино плечо:

- Так ты хочешь в художественный?

- Ага, - её глаза блестели, я залюбовался, - выучусь, стану рисовать свои авторские картины, не пейзажи, а экспрессию или сюр! Так, как мне самой нравится, маслом, гуашью. Пастелью ещё научусь! Буду продавать через интернет, за хорошие деньги, за десять тысяч!

Я хмыкнул – в прошлом году она продала одну за пятнадцать. Подружка хихикнула:

- Ох и фантазия у тебя! Кто будет столько платить за картины?

Ксюха непреклонно фыркнула:

- Будут!

Я покачал головой. Ты добилась чего хотела, милая. Только вот оказалось – не в этом счастье.

В чём же твоё счастье? Я махнул крыльями, переместился в свой последний реальный год, прошёлся по её квартире – старые обои, скрипящий пол, где-то капает вода. В прихожей валяются тапки с собачьими ушами и бусинками-глазками... Странная она. Жмотится на новый свитер, зато легко тратит вдвое больше на смешные тапочки. У неё вечно изгрызенные и поломанные карандаши и ручки, но она упёрто собирает из разных обломков и клеит, оборачивает изолентой, суёт спички и продолжает пользоваться старой ручкой. Зато тратит на книги столько, что за эти деньги можно полностью обновить гардероб. Странное, нелогичное создание. Из-за которого я уже несколько месяцев не ем, не сплю и летаю по воздуху. Романтика, чтоб её…

Я открыл книжный шкаф, провёл пальцами по рядам корешков. Она вечно совала мне то одну, то другую книжку, уверяя, что я не пожалею о потраченном времени и расписывая прелести буквоедства, но я всё время отказывался, мотивируя это дефицитом времени и ресурсов мозга. Я постоянно уверял себя, что люблю читать, и даже читал когда-то традиционные «букварь, вторую и синюю». Правда, припомнить я мог только пару сцен из «синей», там было что-то о пиратах и латинской америке. Это был предел моих возможностей. И вот теперь у меня вечность времени – а читать всё равно не хочется. Хочется отовраться самому себе об усталости, занятости, головной боли… «Месячных!» – добавил я, издеваясь сам над собой. Это ж надо умудриться воспитать в себе такую душевную лень! Я взял самую потрёпанную книгу и пронзив потолок, взлетел на крышу.

***

Когда глаза добежали до даты на последней странице, мне было даже жаль, что книжка так быстро кончилась. Я всё-таки вспомнил, где её видел – здесь, у Ксюхи. И этого автора у неё было ещё восемь книг. Я прочитал все. Это оказалось не так уж сложно, по крайней мере, после первых двух я перестал циклиться на количестве прочитанных страниц и стал получать удовольствие. Когда этот автор закончился, я взялся за следующего.

Некоторые страницы были закапаны неровными, криво высохшими пятнами. Над некоторыми из них я тоже был не прочь пореветь, в других не находил ничего грустного и долго пытался понять, что нашла она.

Я прочитал всю её библиотеку. Если бы я всё ещё был человеком, я бы теперь ходил в ступоре полгода, переваривая информацию. Но для меня пернатого всё прошло на удивление гладко.

Ксюха, Ксюха, Ксюха…

Что мне для тебя сделать? Как изменить твою жизнь?

Я спустился на тротуар, поймал глазами яркую шевелюру Ксю, мелькающую впереди в потоке людей, задумался. Сейчас примерно месяц до её прыжка из окна, можно пронаблюдать… Кто-то прервал мои мысли, грубо толкнув плечом, я хотел возмутиться, но парень обогнал меня, даже не обратив внимания. Метров через десять он полуобернулся, сверкнув наглой самоуверенной улыбкой… на МОЁМ лице!