Застава - Крупеникова Ирина

Хотя – Лис это понимал – Болотник почти добился успеха: ещё шаг, и жертва ухнула бы в прожорливую топь. Со всеми предосторожностями юноша вернулся на сухую гриву и сел под деревом. Глаза горели от усталости, в затылке стучала кровь, но слабость он упрямо не признавал.

Пыхтение из кустарника переместилось ближе к человеку.

– Галка! – спокойно позвал Лис, дабы продемонстрировать болотнику свою лояльность.

Собака на полусогнутых выбралась на бугорок, принюхалась и заворчала. Лис тоже принюхался и определил, что пёс продолжает побаиваться. Прежде он имел дело с собаками исключительно в роли загоняемого. Как вести себя в роли старшего, человека, он не знал, но интуитивно нашёл метод наладить контакт с одичавшим животным.

– Галка, иди ко мне, – он протянул руку ладонью вверх. – Иди, девочка! Ко мне!

Собака подползла к человеку, осторожно обнюхала руку и завиляла хвостом. Лис рискнул погладить её сначала по грязной морде, а осмелев, и по загривку. Пальцы нащупали старый кожаный ошейник с металлическими заклёпками.

– Эй, Дед, снял бы ты с неё этот хомут. Смотри, шерсть на шее совсем сопрела.

Болотный дух медленно поплыл над трясиной в направлении гривы, где сидел Лис.

– А ты хороший человек, сынок, – произнёс он.

– Я буду называть тебя Дед. А ты зови меня… Лис.

– Опаньки! Глупый ты или сильный, если мне своё имя назвал? – призрак погладил усы, ещё раз оглядел юношу и ответил на свой вопрос сам. – Сильный.

Лис промолчал. Собака тем временем доверительно прижалась к его ноге, положила морду на колени и подставила холку, мол, почеши. Юноша автоматически запустил руку в огрубевшую шерсть.

– Давно ты здесь, Дед? Год? Два?

Болотник присел рядом с юношей. При этом ни одна травина не пошевелилась.

– В позапрошлую осень утоп. Прямёхонько во-он там. Тама где-то тело моё и гниёт.

– Тело в болоте не гниёт, – поправил Лис. – Торфяные слои содействуют мумификации.

– О! Студент, что ль?

– Люблю читать, – уклончиво ответил парень, вспомнив про проваленный зачёт и мрачные перспективы на экзаменах. Если таковые для него состоятся. – А что ж ты в Переход не пошёл?

Болотник вздохнул, как живой человек.

– А её куда ж я брошу? – он показал на собаку. Та подняла голову. – Видал, она меня чует. Три года её растил. Хлеб на двоих делили. И вот нате – с пьяных глаз решил у деревца нужду справить, да и ахнулся… Галатея, девочка…

Он сделал движение, будто смахнул что-то с ресниц.

– Галатея? – Лис присмотрелся к собаке.

В кинологии он был, мягко говоря, не силён, но с некоторым сомнением определил овчарку. Хотя в его представлении овчарки были либо чёрно-серые, либо чёрно-рыжие, а шерсть этой казалась радикально чёрного окраса.

– Дочка на день рожденья привезла из Москвы. Сказала – клеймёная, из питомника. У Галатеи даже пачпорт есть. Но по мне – что пачпорт, что не пачпорт, главное, чтобы собака преданная была. Галка хороша! Как под ружьём работала!.. Слушай-ка, Лис. Возьми её себе.

– Я?

– Она тебя приняла. Никогда к чужим не шла, а тебе, это, даже ошейник снять позволила. Возьми, сынок! – призрак молящими глазами взирал на юношу. – Ты добрый парень. Я спокойно уйду, зная, что Галка с тобой. Надоело, знаешь, над болотом шляться. И одиноко.

– Так шёл бы в деревню.

– Опаньки! Ну ты, сын змея! – дух презрительно фыркнул. – Не учил папаша букварю? Как же я тебе с гиблого места уйду? Да, это, через гать и по болоту?

– Со мной пройдёшь! – осенило Лиса.

Болотник нерешительно почесал макушку.

– Оно, конечно, не плохо бы… Да нечего мне дома делать. У меня Галка только и была. Жёнка, пухом ей земля, померла давно. У дочки своя семья.

Лис опустил голову.

– А мне одному отсюда не выбраться, Дед.

– Заблудился? – посочувствовал болотник.

– Да, дурацкая получилась история.

Блазень задумчиво окинул взглядом топь, подмигивающую редкими болотными огоньками.

– Так и быть. Выведу. Но ты, это, пообещай Галку домой забрать.

– Обещаю, – Лис улыбнулся и погладил притихшую собаку. – Идём?

Дед недоверчиво на него покосился.

– Устал ведь.

– Устал, – признался Лис. – Но братья за меня волнуются. Чем скорее найдусь, тем им лучше будет.

Болотник закряхтел, как заправский дед, и восхищённо хлопнул ладонями по коленями. Звука, разумеется, не последовало.

– «Братьям лучше будет»! А тебе-то самому?

Юноша покраснел.

– Ну-у, я и так понятно.

– Тады пошли. Не знаю, правда, как энто у меня получится…

– Дай руку! – Лис решительно сжал кисть призрака.

«Ворон не обманул! – мелькнуло у него, когда густое холодное пространство оказалось в ладони. – Я увидел и почувствовал! Значит, они всё-таки поверили!»

БМВ круто свернул с дороги и вломился в придорожный кустарник. Мотор заглох. Тур обхватил рулевое колесо и уронил голову на руки. Ворон, дрогнувший в момент резкого торможения, выпрямился и опустевшими глазами посмотрел на близнеца. Рассудок обмяк. Обвисли нервы. Тело безвольной статуей возвышалось над сиденьем. А за окном стелилась ночь. Ветер подгонял чёрные тучи и осыпал дорогу бисером мелкого дождя. «Дворники» не работали, и скоро по стеклу побежали тонкие ручейки.

– Позвони домой, – прошептал Тур, не поднимая головы.

Ворон автоматически достал сотовый. Пятый гудок. Шестой. Трубку не поднимали. Ворон перевёл взгляд на аппарат, опомнился и судорожно нажал «сброс».

– Что? – брат вяло обернулся.

– Я номер Лиса набрал, – выговорил Ворон и с трудом сглотнул дрожащий ком.

Воцарилось молчание. Наконец, близнецы, не сговариваясь, посмотрели друг на друга. У обоих в глазах блестели неподвижные капли.

– «Два плюс один» мы почти сложили в «три», Тур.

– «Почти»… И опоздали.

Оцепенение разбилось под камнем обронённых слов.

– Я не верю, что его нет! – воскликнул Ворон и встряхнул брата за плечо. – Тур, мы найдём. Мы вернём его. Твои руки и твоё сердце однажды вернули меня. Ты помнишь?

Врач нервно отвернулся.

– Ты прекрасно понимаешь, что мануальная терапия здесь не поможет.

– К чёрту терапию. Ты собственной волей удержал меня среди живых!

Ворон осёкся, осознав, что сам загнал в тупик пламенную, но слепую надежду. «Удержать в живых» в корне отличалось от «вернуть из мёртвых».

Он выскочил из машины и прижался лицом к мокрому металлу, как к стене безысходности. Оставалось лишь смириться с очевидным и…

Нечто внутри вспыхнуло, облив тело и мозг огненной волной.

– Брат!

Ворон с трудом разлепил веки. Оказалось, он сидит на обочине, прислонившись спиной к борту машины. Тур стоял на коленях перед ним и торопливо массировал пальцами его виски. Перчатки валялись рядом.

– Что это было?

– То же, что происходит с тобой при виде мертвецов и кладбищ. Похоже на эпи. Как ты?

– Я что-то… чувствовал.

Лицо Тура мгновенно побелело.

– Брат, война и смерть навсегда остались позади, и с ними ненависть, которую мы убили.

Ворон опёрся о плечо близнеца и тяжело поднялся с земли.

– Нельзя закрыть глаза на прожитую жизнь, – с натугой выговорил он. – Нам нарисовали пустую цель, и мы, будто оловянные солдатики, скакали вокруг этой цели и метали в неё копья. Мы обязаны помнить хотя бы это. Иначе кто-нибудь опять вздумает вертеть нами, словно безмолвными игрушками.

Тур отвернулся. Над дорогой на востоке, где остался город, как ранняя заря, поднималось блёклое искусственное свечение.