Ретенция (СИ) - Мартынов Илья

Дэйв потом много раз извинялся за тот случай, и я его даже простил, но раз и навсегда пообещал себе никогда не пить. Сейчас я знаю, что люди по-разному реагируют на алкоголь. Кто-то добреет и размякает, а некоторые, напротив, становятся свирепыми и опасными. Наверное, я даже рад, что у меня особо нет друзей в колледже и мне не придётся пить с кем-нибудь из них.

Я спускаюсь на первый этаж. Приходит сообщение от Никсы: «Как ты, братик? Всё получилось? Мы с мамой волнуемся за тебя». Я улыбаюсь. Так приятно, когда кто-то волнуется за тебя. Я отвечаю, что всё получилось и диплом защищён. В ответ Никса отправляет несколько графических значков. Мой взгляд отрывается от экрана коммуникатора. По бокам парадной лестницы высятся светлые колонны. Между ними портреты выдающихся мыслителей, учёных, изобретателей. Раньше я даже не замечал, как их много. Ловлю себя на мысли, что к своему стыду, едва ли я узнаю среди них Евклида или Спинозу, хотя и слышал про них немало. Сегодня настала пора попрощаться с этим миром науки, теперь меня ждёт совсем другая – интеллектуальная работа, не менее интересная.

Мимо проходит группа первокурсников, в чём-то я им даже завидую. Они совсем дети, на них нет ещё груза ответственности… «Чёрт, неужели теперь я совсем взрослый? И теперь с меня будут спрашивать, как со взрослого?» Эта мысль заставляет меня поёжиться. Диплом мне выдадут только через две недели, а завтра начнётся обещанный отпуск в Корпорации. Я планирую навестить маму и Никсу.

Выйдя из дверей и спускаясь по широкой лестнице, я гордо смотрю вперёд. Быть может, со стороны я похож на одного из пижонов из центра Мингалоса. Сегодня можно. Теперь я дипломированный бакалавр нейронаук. Лёгкий ветерок закручивает потоки воздуха, холодит нос и уши. Я дышу полной грудью. Даже мысли о ключе и вопросе, который задала Альбертине, сами собой рассосались. Когда каблук ботинка соскальзывает с последней ступени лестницы, боковым зрением я замечаю, как кто-то пристально на меня смотрит. Повернув голову вправо, я вижу, как коренастый мужчина с широким подбородком буравит меня взглядом. Я не могу различить его лица, потому что солнце слепит глаза. Только замечаю странный синий пояс поверх серой фланелевой рубашки с длинным рукавом. Человек не сводит с меня глаз. Сердце колотится, давление распирает виски.

Я продолжаю идти, перехожу дорогу, сворачиваю в сторону университетской аллеи с уродливыми растениями. Здесь почти нет людей. Прибавляю шагу, но вдруг понимаю: что-то не так. «Я забыл рюкзак в аудитории!» – досадная мысль останавливает поток сознания. Развернувшись, я бросаюсь обратно, но тут же врезаюсь плечом в человека, шедшего сзади. Я спотыкаюсь и едва удерживаю равновесие, отскакивая назад. Передо мной стоит всё тот же коренастый мужчина. Он шёл за мной буквально след в след. Его взгляд холоден. Я на ходу выпаливаю: «Извините». Он остаётся безмолвен.

Обхожу его и иду дальше, не оглядываясь. Уже когда приближаюсь к зданию университетского колледжа, получаю сообщение от Кристини с приглашением на обед к ним в дом. Видимо, её мать уже сообщила о моих успехах. Она пишет, что будет ждать в три. Уже два, осталось немного. Я даже рад, что пойду, вернее, поеду на обед. Ещё раз встречаться со странным типом на аллее совершенно не хочется.

У Кристини есть отдельная квартира, но сегодня меня позвали туда, где живет ее семья. Я не любитель подобных посиделок, но сегодня придётся поехать, чтобы понять, почему мать Кристини с таким пристрастием выпытывала у меня ответ на свой единственный вопрос. Лифт поднимает меня на третий этаж роскошного дома в стиле техномодерн. Огромные проёмы-арки в коридоре заставляют почувствовать всю торжественность момента уже на выходе из лифта. Окна заканчиваются полукруглыми сводами. Сверху на меня смотрят зеленоватые завитки люстр, словно салют, разбрасывающие свет в разные стороны.

Тяжёлые дубовые двери с глубоким растительным орнаментом разъезжаются в разные стороны, и я попадаю в пространство, утопающее в богатстве. Я ни разу не был в настолько дорогих квартирах. Меня встречает женщина, одетая в простую тёмно-малиновую униформу с серыми нарукавниками. Она провожает меня в гостиную, где за столом уже собрались Кристини, её мать, молодой человек, две незнакомых мне девушки и Пош. Молодого человека я вижу впервые, а девушки, по всей видимости, подруги Кристини. Сперва меня удивляет, что Пош тоже здесь, но затем вспоминаю, что он тот ещё лизоблюд и прогибан под начальство, и моё смущение улетучиваются.

– А вот и виновник торжества, – приветливо, но всё равно властно, деланно низким голосом произносит миссис Альбертине, сидящая по ту сторону стола.

– Поздравляю, утёночек, – Кристини встаёт из-за стола и, сияя, обнимает меня.

Все в гостиной начинают хлопать.

– Пожалуйста, присаживайтесь, – уверенно говорит Пош и указывает мне на свободное место слева от Кристини, напротив её матери.

В этот момент я замечаю, что он сидит в самом центре вытянутого прямоугольного стола с обрубленными углами. По его спокойному и почти безмятежному виду я понимаю, что он нередкий гость за этим столом. Интересно, как это начальник среднего звена так запросто сошёлся с Альбертине, которая входит в группировку аппарата управления корпорацией.

– Трэй, вам что-нибудь налить? – Альбертине отвлекает меня от мыслей о Поше, когда я усаживаюсь за стол.

– Эмм, даже не знаю, – растерянно мямлю я.

– Трэй, ничего что я вас так называю? – вновь обращается она ко мне, уже чуть более ласковым тоном.

– Да, без проблем, миссис Альбертине.

– Хорошо… Трэй, не волнуйтесь. Самое напряжённое уже позади, – она улыбается, и я замечаю, как платье настолько плотно обтягивает её объемную грудь, что полукруглый вырез кажется неприлично большим. – Давайте вина или, может быть, шампанского?

– Да я бы соку, – произношу я, и подруги Кристини начинают тихо хихикать.

– Ну, надеюсь, соку хоть томатного и с водкой? – грубо шутит Альбертине.

Про себя пытаюсь вспомнить, как называется эта дрянь. «Кровавя Мэгги… Мэрлин, нет, Мэри», – вертится в голове. В голову отчего-то приходит образ Мэри Поппинс из сказок, которые мне читала бабушка в детстве. Я представляю себе Мэри Поппинс в шляпе, облитую с ног до головы томатным соком и обиженную, что её называют кровавой.

– Давайте тогда шампанского, если можно, – отгоняя от себя глупые детские фантазии, наконец говорю я. Музыка, звучащая где-то на заднем плане, становится чуть громче – не могу разобрать, откуда она. Я окидываю взглядом шикарные гобелены на стенах, зелёные шторы с золотым рисунком, хрустальные бра по бокам от окна.

Когда официант в малиновой форме приносит мне бокал шампанского, Пош встаёт из-за стола и произносит тост.

– Друзья, коллеги единомышленники, давайте же выпьем за научный успех и за новые квалифицированные… кхе-кхе… дипломированные кадры в нашем корпоративном цеху!

– Ураа! – кричит Альбертине, вставая из-за стола.

Все поднимаются, я следую их примеру. Руки тянутся к центру стола, присутствующие поднимают хрустальные бокалы и ударяют их друг от друга. Какое-то время все пьют, проскакивает несколько шуток от Поша, Кристини о чём-то спрашивает свою подругу справа, но та её не понимает или делает вид, что не понимает. Я выпил почти весь бокал до дна, напряжение понемногу утихает. Идя сюда, я не был уверен, что Альбертине не устроит мне допрос, но теперь я расслабляюсь и не думаю о прошлом. Я немного завидую её жизни.

– Знаете, Трэй, – внезапно обращается ко мне Альбертине, – технология, которую вы изобрели, она ведь почти революционная. Как вам это удалось?

Она смотрит на меня лукаво. Я пытаюсь понять по её широкому раскрасневшемуся лицу, насколько она пьяна и стоит ли воспринимать сказанное всерьёз.

– Спасибо, но вообще-то я лишь доработал ее, – отвечаю я, смущённо поджимая губы.

– Нет, в самом деле, вы не просто доработали, вы довели её до рабочего состояния. Это ведь главное, не так ли?