Баг смущенно кашлянул.
– «Нас» я говорю, разумеется, лишь потому, что подразумеваю и свою свиту тоже. Вы даже проводили нас до резиденции. Теперь мне необходимо немного отдохнуть, и потому мы расстанемся на несколько часов – разумеется, если вы не считаете, что интересы известного дела требуют немедленной беседы.
Она сделала паузу. Но храбрые работники человекоохранительных ведомств безмолвствовали.
– В таком случае жду вас здесь вечером с докладом – обо всех обстоятельствах интересующего нас дела. Включая ваши версии происшедшего. В десять часов.
Принцесса милостиво взмахнула в сторону напарников веером и своей умопомрачительно грациозной походкой двинулась было в сторону врат. Но в последнее мгновение напарник Бага все же, видимо, вышел из летаргии.
– Ваше выс… – начал было он, но принцесса обернулась, как ужаленная, и ее узкие глаза метнули в законника два раскаленных лезвия. Богдан, однако, устоял. «Да он храбрый мужик!» – с восхищением понял Баг.
– Драгоценный единочаятель Оуянцев-Сю, – стремительным движением выставив в сторону Богдана веер и с треском раскрыв его у несчастного минфа перед носом, чеканя каждое слово, предельно холодно начала принцесса. – Я прибыла сюда совершенно неофициально, безо всякого церемониального и управленческого сопровождения. Я не имею ни желания, ни формального права как-то вмешиваться в вашу жизнь и работу. Вам надлежит, и я, как могла, старалась дать вам это понять, относиться ко мне просто как к единочаятелю и другу, который разделяет ваше возмущение чудовищным преступлением, свершившимся в столь любезной сердцам моего батюшки и моему Александрии Невской. Поэтому все ваши никому не нужные и, что греха таить, неумелые попытки вести себя со мною, как с особой, спустившейся из каких-то заоблачных высей, меня раздражают куда больше, чем если бы вы отнеслись ко мне, скажем, как к третьему работнику вашей следственной бригады. Почтительнейше, – она на миг издевательски скривила губы, – прошу вас отложить в вашей яшмовой памяти: нет здесь никаких «ваших выс». Есть единочаятель Оуянцев-Сю, единочаятель Лобо и единочаятель Чжу. Вы сделали бы мне очень большую любезность, если бы забыли о сообразных церемониях и обращались, как и к вашему другу, просто «еч».
И вот тут Баг понял, что Небеса послали ему в напарники настоящего бойца – пусть с виду он хлипок, однако духом железен. Ибо, оказавшись под этаким ударом, Богдан повел себя настолько достойно, что глаза Бага немного вылезли из орбит. Богдан слегка усмехнулся, и улыбка его была столь же холодной, как тон принцессы. Баг еще и не сообразил, как тут можно было бы ответить – а минфа сказал небрежно и снисходительно:
– Не решаюсь оказать вам эту любезность, поскольку на господствующем в Александрийском улусе наречии такое обращение окажется в высшей степени неуклюжим из-за двух "ч" подряд.
И поклонился весьма изысканно.
Какое-то мгновение принцесса Чжу пребывала в ошеломлении, и даже, видимо, не сразу поняла, что имеет в виду ее собеседник. Что греха таить, и Баг сообразил не мгновенно. Постепенно лицо принцессы посветлело, она улыбнулась – все еще несколько изумленно, но уже без раздражения; а потом неудержимо рассмеялась, как девчонка. И Баг понял, что она, в сущности, очень молода. Потому, наверное, так отчаянно и красит губы.
– Браво! – сказала она. – Вот уж действительно – еч Чжу, – постаралась выговорить она, и у самой звуки застряли во рту, колотясь друг о друга боками. – Язык сломаешь!
Она задумалась на мгновение и, желая во что бы то ни стало оставить поле боя за собой, небрежно закончила:
– Что ж, пусть будет уж совсем все, как у напарников. Еч Богдан, еч Баг, еч Ли. Зовите меня по имени.
Пятерых свитских, застывших в ожидании поодаль, казалось, сейчас хватит удар. Один на всех. По крайней мере что-то вроде столбняка на них уже снизошло. Стоявший крайним справа даже забыл закрыть рот.
– Годится, еч Ли, – сказал Богдан. – Вы меня уговорили.
Принцесса победоносно поглядела на него, потом на Бага; с треском закрыв веер, спрятала его в рукаве, повернулась и проследовала к вратам. Уже войдя на внутреннюю территорию, снова повернулась к напарникам, убедилась, что они все еще стоят парализованные, и хрустальным голосом произнесла:
– До вечера!
Только когда принцесса в сопровождении свитских скрылась наконец, Баг перевел дух. Вытер лоб. Полез за сигаретами – но раскурить смог лишь с третьей попытки. Протянул пачку Богдану. Спросил хрипло:
– Будешь?
– Угу… – столь же хрипло ответил Богдан. Он, похоже, все еще был не вполне вменяем. И лишь когда первая затяжка прошлась наждачком по его высокоученому горлу, и в легких несообразно задымилось, он страшно заперхал и судорожно отбросил сигарету подальше.
– Господи! Я же не курю!
Напарники переглянулись – и тут их вдруг пробрал дикий хохот.
– Рожь! – давился смехом Баг. – Рожь у него колосится! Гаолян дал цветы!
– Ты б на себя посмотрел! – давился смехом Богдан. – Терракотовый гвардеец Цинь Ши-хуана! Челюсти-то просто смерзлись!
Через полминуты, отсмеявшись, Богдан резко встряхнул головой, окончательно приходя в себя.
– Ладно, – сказал он. – Девчонка. Очаровательная, взбалмошная, добрая и любопытная девчонка…
«Очаровательная – это да», – как-то умиротворенно и расслабленно подумал Баг, но, разумеется, смолчал. А когда заговорил, то совсем на иную тему.
– Скажи, Бог… Ты бы…
– Вот только богохульствовать не надо, – мгновенно посуровев, оборвал его Богдан.
– Тьфу! Прости. Привычка дурная – все слова съеживать. Время-то оно, знаешь, – жизнь…
– А гокэ, я слышал, говорят: время – деньги.
– Смешные… Так вот. Я что хотел спросить. Императору ты бы мог вот так… про господствующий в улусе язык… и вообще. Мол, еч император, вы меня уговорили!
Богдан задумчиво пожевал губами. Поправил покосившиеся на вспотевшем носу очки.
– Не знаю… – он печально вздохнул. – А что? В неофициальной обстановке, не под протокол, да если бы он вот так наезжать стал… Чего-нибудь я бы сморозил, не без этого, прости Господи… Ладно. Не об этом нам сейчас надо думать…
