Цена жизни. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей

— А что они делают в тюрьме? — не понял я. — Суд, последнее напутствие и виселица, в таком вот порядке. Судья у нас есть, капеллан имеется, палач тоже в наличии — так в чём задержка-то?

— Задержка в графе Дамиане Коппе, — мрачно ответил управляющий. — Он требует вернуть его людей, а в случае отказа грозит разгромить Раппин. Мне пришлось ему сказать, что решить это можете только вы, так что сегодня он обязательно явится.

— Ах, вот как! Ну что же, пускай является.

Граф задерживаться не стал и вскоре действительно явился. Или, точнее говоря, ворвался. Дверь распахнулась, и в кабинет быстрым шагом вошёл высокий блондин. Он вполне мог бы сойти за образец истинного арийца, если бы не изрядно кривоватый нос. Впрочем, от природы нос мог быть и прямым, а покривился, например, в борьбе с язычниками и прочими врагами веры.

— Барон Арди? — потребовал он.

— Я-то барон Арди, а вот вы кто? — поднял я глаза от бумаг. — И каким образом вы сюда попали?

— Я сюда вошёл, как видите, — язвительно ответил он.

— Правильнее сказать, ворвались без приглашения, — поправил его я. — В вашем воспитании определённо имеются серьёзные изъяны. Однако я жду ответа на вопрос кто вы такой.

— Я — граф Дамиан Копп, командующий силами империи, размещёнными в вашем баронстве, — объявил он.

— Не могу сказать, что я так уж рад знакомству, — я, наконец, отложил перо в сторону. — Но раз уж оно состоялось… слушаю вас, граф.

Граф Дамиан начал багроветь.

— А что насчёт вашего воспитания, барон? Вас учили, как полагается обращаться к тем, кто выше вас по положению и по древности рода? — осведомился он, всем своим видом показывая презрение к моей невоспитанности.

— Древность наших родов мы с вами сравнивать не будем, — усмехнулся я. — И не думаю, что результат этого сравнения вас бы обрадовал. А вот что касается положения, то здесь следует прояснить наши с вами отношения. Вы не мой сюзерен, а просто какой-то граф неизвестно откуда. Вы здесь всего лишь гость, причём незваный и нежеланный, и я терплю вас исключительно в силу моей лояльности императору.

Я думал, что он сейчас взорвётся, но он неожиданно сумел взять себя в руки и успокоиться. Впрочем, успокоился чисто внешне — судя по его эмоциям, граф по-прежнему был изрядно зол, так что у меня всё ещё оставалась надежда, что он всё-таки совершит какую-нибудь глупость.

Граф вдруг осознал, что стоит передо мной, как подчинённый перед начальником, огляделся и, заметив стул, уселся без приглашения.

— Лояльность императору? — с изрядным ехидством переспросил он. — Или всё-таки кому-то другому?

— Этот вопрос я буду обсуждать с императором Дитрихом, а вовсе не с вами, — спокойно ответил я. — Однако если у вас есть какие-то сомнения в моей лояльности, то вы можете сообщить о них моему сюзерену епископу Дерптскому. Итак, какое дело привело вас ко мне, граф?

— Немедленно отпустите моих людей, которых вы незаконно задержали! — потребовал он.

— Вы о тех преступниках, которые сидят у меня в тюрьме? — как бы с некоторым трудом припомнил я. — Мы обязательно о них поговорим, но сначала, раз уж вы так удачно ко мне заглянули, давайте обсудим другой вопрос. Мой управляющий доложил о множественных случаях грабежей моих крестьян.

— Если мои храбрые воины и позаимствовали у вашей черни окорок-другой, это не стоит даже упоминания, — отрезал граф. — В конце концов, они защищают империю и заслуживают соответствующего уважения.

— Я решительно не понимаю, граф, каким образом они защищают империю в моём баронстве, и от кого именно они её здесь защищают. Но подобные философские рассуждения мне в любом случае неинтересны. Поговорим о практической стороне: вот моё письмо вам с приложенным счётом — прошу подписать распоряжение о возмещении убытков, причинённых вашими солдатами.

Граф уставился на меня с таким изумлением, будто я потребовал у него не банальную компенсацию, а дочку в жёны, и к ней приданое.

— Вы в своём уме, барон? — довольно грубо осведомился он. — С чего вы взяли, что я заплачу вам хотя бы пфенниг?

— Отказываетесь платить? — понимающе покивал я. — Прошу вас так и написать на счёте, — и доверительно сообщил: — Счетоводы требуют.

Тот с сомнением покрутил головой, но всё же взял ручку и размашисто написал: «В оплате отказано».

— Благодарю вас, — сказал я, бережно убирая бумаги в папку. — Теперь можно поговорить и о той парочке. Вам известно, что они преступники, и их задержали прямо на месте преступления? Суд приговорил их к смертной казни через повешение.

— Они мои солдаты, — с нажимом сказал граф, — и я не позволю какому-то барону из захолустья держать их в тюрьме, и уж тем более казнить. Если они действительно виноваты, то я накажу их сам.

Я, в общем-то, и не ждал, что он позволит мне их повесить. Если бы я действительно их казнил, то это было бы серьёзным ударом по его авторитету у подчинённых.

— И каким именно образом вы собираетесь мне не позволить, граф? Будете угрожать?

— Буду именно угрожать, — со зловещей улыбкой заявил он. — Либо вы немедленно освобождаете моих людей, либо я приду сюда с моими солдатами и освобожу их сам. А может быть, и сам повешу кого-нибудь. Вашего управляющего, например — он мне порядком надоел своим нытьём.

— Серьёзная угроза, — я откинулся на спинку кресла в раздумьях. — Но понимаете ли, граф, я не могу освободить их просто так, на основании каких-то слов. Есть установленная процедура, и мы обязаны ей следовать. Вот вам лист бумаги — напишите мне записку с вашими требованиями. Свою угрозу тоже не забудьте записать, чтобы мои люди знали, из-за чего я был вынужден освободить преступников.

— Вы вообще барон или какой-то… — он повертел рукой в воздухе, подбирая слово, — … делопроизводитель?

— Я — барон, который ведёт свои дела должным образом, и у которого они всегда в порядке, — назидательным тоном заявил я.

Граф покрутил головой в недоумении, но всё же взял ручку и написал то, что требовалось. Я взял листок и быстро пробежал глазами написанное.

— Уступаю грубой силе, — торжественно объявил я, убирая требование графа в папку и набрасывая записку палачу. — Вот распоряжение об освобождении ваших людей. Кстати, вам следует оплатить их довольствие за время нахождения в заключении. Порядок должен быть во всём!

Граф покраснел от злости, но снова сдержался. Схватив мою записку, он стремительно вылетел из кабинета не попрощавшись.

Глава 2

Зал, причём немаленький, был полон.

— Надо же, человек двести пришло, — с удивлением сообщила Лена, незаметно приоткрыв дверь и посмотрев в щёлку. — Приглашений-то мы много разослали, но я даже не ожидала, что столько откликнется. Ещё несколько минут подождём и выходим.

Росомаха нервно вздохнул.

— Страшно? — с улыбкой посмотрела на него Лена.

— Мне уже давно ничего не страшно, баронесса, — снова вздохнув, ответил Росомаха. — Но я действительно немного волнуюсь.

— Не волнуйтесь, говорить буду я, — успокоила она его. — Просто делайте лицо значительное, но в то же время доброжелательное. Больше от вас, скорее всего, ничего и не потребуется. А если к вам всё-таки кто-то обратится, изображайте добродушную улыбку и отвечайте общими фразами.

Росомаха опять вздохнул.

— И всё же, баронесса — вы действительно уверены, что заказы у нас будут?

— У вас есть какой-то повод для сомнений? — удивилась она.

— Ну, какого-то определённого повода нет, — замялся Росомаха. — Просто барон как-то рассказывал мне о создании модного дома, и там существенную роль играли разные выставки, показы, публикации в журналах, наём знаменитостей для рекламы. У нас ничего этого нет, даже вывески нет, просто бронзовая табличка у двери. Это рассказ барона был неточным, или мы действуем неправильно?

— Ни то ни другое, — отозвалась Лена. — Просто это разные вещи. Кеннер рассказал вам, как обычному человеку создать свой модный дом и продавать вещи дорого. Но Арди — это не купец Моськин. Нам ни к чему услуги актрисок-скандалисток, наше имя и так всем прекрасно известно. Мы можем позволить себе продавать наши изделия не просто дорого, а немыслимо дорого, а здесь уже надо действовать по-другому. Нам нельзя давать рекламу, потому что реклама — это признак массового производства, для которого необходимо привлекать покупателей. Наша репутация как производителя уникальных изделий от такого сразу же рухнет. Поэтому никакой рекламы, никаких показов, и бронзовая табличка вместо вывески. Наши платья вообще нельзя будет просто прийти и купить, мы будем принимать заказчиц только по рекомендации.