Лезвие бритвы (илл. Г. Бойко) - Ефремов Иван Антонович

Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 164

Гирин круто остановился.

— Знаете, это очень глубокая мысль! Право, мне не приходило в голову. Индийские математики,открывшие нуль за много столетий до европейской мысли, считали его абсолютным совершенством, числом, в котором, по их выражению, «двойственность приходит в существование». Красота, как нулевая линия между противоположностями, как линия наиболее верного решения диалектической проблемы, как то,что содержит в себе сразу обе стороны, обе возможности, — очень верная диалектическая формулировка. Вы молодец!

Гирин вытащил маленький блокнот, быстро написал номер телефона, сунул в руку покрасневшему от удовольствия юноше и окончательно повернулся спиной к своим слушателям.Не обращая более ни на кого внимания,он подошел к Симе,и та смутилась, увидев, что общее любопытство перенеслось на нее. Гирин заглянул под опущенные ресницы.

— Если вы не заняты,то пойдемте пешком. Я волнуюсь на выступлениях и теряю зря много нервной энергии.

— А мне иногда казалось,что вы мощны и бесстрастны,как мыслительная машина, — возразила Сима. — Конечно, пойдемте, я свободна целый день.

Улица встретила их дождливым ветром.Сима шла, чуть наклоняя голову и искоса поглядывая на Гирина. Она морщила короткий нос от щекотки дождевых капель, и тогда ее лицо становилось недовольным и лукавым.Брызги воды поблескивали в густых, круто вьющихся волосах.

— А две ступени красоты не испугали вас?Одна красивая дама…- начал Гирин.

— Заметила. Смотрела на вас, как на Мефистофеля, или по меньшей мере как верующая- на богохульника. Но я испугалась тоже своего незнания. В этом есть что-то устрашающее, как провал.

Гирин рассмеялся, и Сима покраснела.

— Я знаю, что сказала не так. Вам трудно понять, как можно жить так мало понимающей мир и жизнь. И знаете, кого вы мне напомнили?- Сима внезапно сменила свою тихую, почти грустную речь на смешливую интонацию. — Только не будете сердиться?

— Не буду.Только сперва я хочу сказать, что вы не так поняли мой смех. Чувство незнания часто посещает меня, и провалы в образовании мне хорошо знакомы. Да, да, вижу, что не верите, а это так. Ну, на кого я был похож?

— На медведя или кабана,окруженного собаками.Наскакивает одна,молниеносный поворот, клацанье клыков, и псина летит в сторону, вторая — и опять то же.

— Вы любите животных? — смеясь, спросил Гирин. — Вообще или только собак?

— Животных вообще люблю, а собак не всех. Я перестала любить сторожевых псов после фашизма, войны, концлагерей. Это гнусно- злобные псы, травящие, выслеживающие, терзающие людей. Читая об этом или смотря фильмы, я всегда жалела,что человек утратил свою первобытную сноровку, когда ему ничего не стоило разогнать десяток этих мерзких зверей. А что хорошего в свирепых собачищах на некоторых дачах под Москвой? Давящаяся от злобы тварь за забором!

Гирин с любопытством слушал ее энергичную речь. Сима, видимо, когда была очень убежденной, говорила отрывисто.

— Пойдем когда-нибудь в зоопарк. Я люблю бродить там, смотреть на зверей и думать о биологических законах.

— О, пойдемте, обязательно! Жаль, что плохая погода, а то можно бы сейчас. На троллейбус, и через пять остановок — на Кудринской. Вы, кажется, еще мало знаете Москву?

— Чтобы как следует освоиться в Москве, надо несколько лет, если только не стать шофером. Я не могу отвыкнуть от прямоугольной планировки Ленинграда.

Сима задумчиво посмотрела в затуманенную моросящим дождем даль Садовой, забитой ревущими грузовиками.

— Хотите, пойдемте ко мне? Я напою вас чаем и ручаюсь за качество. Моя приемная мать была знатоком, от нее узнала я некие тайны заварки.

— Была? — подчеркнул слово Гирин.

— Она умерла в пятьдесят шестом.

— Сколько же вам было лет тогда?

— Двадцать два. Я- 1934 года рождения.

— Никогда бы не думал! Мне казалось,что сейчас вам двадцать два- двадцать три, а я, как профессионал, ошибаюсь редко.

— Ничего не поделаешь- мне двадцать восемь.

— Вы замужем?

Сима повернула лицо к Гирину своим точным и резким движением.

— Вы начинаете неожиданно для меня спускаться с небес на землю!

— И очень хорошо — в небожители не гожусь. Но все же — почему?

— Замужняя женщина стала бы с вами прогуливаться по улицам, едва познакомившись? Тем более приглашать к чаю?

— Что ж тут такого?

— С моей точки зрения ничего. Потому и приглашаю. Но я одна. А представьте себе мужа,воспитанного по всем правилам мещанских понятий,что никакая дружба между мужчиной и женщиной невозможна, что если идет пара по улице, то только в совершенно определенных случаях. У нас даже в знаменитой песне поется, что бескорыстна мужская дружба. А женская?

— Знаете, это так,- помолчав, согласился Гирин.- Плохой я психолог.

— Психолог-то вы, наверное, хороший, а вот жаль, что ваша наука так мало занимается моралью и этикой.

— Вы опять правы,Сима,даже не знаете, до какой степени.Так как насчет чаю?

— Пойдемте. Я живу близко отсюда — вон тот переулок направо.

Они шли молча весь оставшийся путь, время от времени встречаясь глазами. И каждый раз теплый толчок в сердце подтверждал Гирину, как хорошо, что в еще чужом огромном городе живет эта удивительная девушка и ему посчастливилось встретить ее.Удивительная? Казалось бы, ничего необычайного не было в Симе. Величина ее серых глаз? Но ведь не так уж мало большеглазых, хотя такие, как Сима, редкость.Прекрасная фигура?Пожалуй, поклонники моды ее бы забраковали. Комбинация черных волос, серых глаз и очень гладкой, смуглой кожи? Нет, не то…Может быть,самое удивительное и есть эта сумма неброских черт,в целом куда более прекрасная, чем самая эффектная внешность… «Нечего сказать, — внутренне улыбнулся Гирин,- ясное у меня мышление."Неуловимое совершенство»; вот, может быть, верное определение Симы. Нет, неверно, оно не неуловимое, а очевидное настолько, что, кажется, нет мужчины, да и женщины, которые не провожали бы Симу несколько озадаченным взглядом, сначала не заметив в девушке ничего особенного. Да-а, теоретик красоты запутался. О, нашел! Математическое выражение, то самое, о котором говорил молодой математик, — «диалектическая двусторонняя гармония, нуль-линия». Сима и «нуль» — это показалось Гирину комичным, и он расплылся в улыбке.

— Что-нибудь вспомнили?- спросила Сима.

— Думал о вас, о привлекательности вообще и вашей в частности. Вашему античному лицу идет решительно все — любая прическа, любая шляпа, кепка. Благодарите за этот дар природу и одевайте что угодно, — сказал Гирин.

— Вы находите, что у меня каменная физиономия греческой статуи? — поморщилась Сима.

— Не может быть худшего заблуждения! — свирепо возразил Гирин. — Я имею в виду древний средиземноморский тип: правильные мелкие черты, твердый очерк подбородка, большое расстояние от глаз до высоких и маленьких ушей, короче, именно ваше лицо. Этот тип впоследствии был изменен на крупные черты, от примеси переднеазиатских и кавказских народностей, но и сейчас нередко проступает, чаще всего в Средиземноморье.

— Какая же привлекательность, если смешно?

— Смешон я, а не привлекательность.

Сима пожала плечами, показав одним этим жестом и непонимание, и легкую насмешливость. Они подошли к старому небольшому особняку с мезонином, стоявшему в тесном дворике с несколькими чахлыми деревцами.Красно-коричневая окраска облезла, местами осыпалась и штукатурка, показывая полусгнившую косую решетку дранки. Маленький дом, вероятно обреченный в недалеком будущем на снос, был не в чести у жилищного хозяйства.

— Ко мне сюда,- смущенно сказала Сима, направляясь к наружной железной лестнице, ведущей на обращенную во двор часть мезонина. Она открыла ключом обитую черной клеенкой дверь.

— Дом неказист, зато я практически живу в отдельной квартире. Снимайте пальто тут.- Сима зажгла свет, и Гирин увидел себя в передней величиной со шкаф. «Практически отдельная квартира» была комнатой под самой крышей. Часть комнаты отделили и превратили в крошечную кухню с отгороженным в углу душем. И все же, по теперешним московским нормам, Сима жила просторно, комната ее была больше гиринской.

Ознакомительная версия. Доступно 33 страниц из 164