Глава 13
Бабье царство
На следующий день слушатели участвовали в праздничном параде (опять Костя продрог, как бездомный цуцик), кушали праздничный обед (ну какой может быть праздник без водки?), присутствовали на праздничном концерте (который сами же и подготовили), а к вечеру были поощрены поголовным увольнением из расположения центра. Мало кто воспользовался этой сомнительной милостью. Ну куда, спрашивается, податься в чужом городе, темном и промерзшем?
Костю эта проблема волновала меньше всего. Во-первых, у него не было ни копейки денег. А во-вторых, его вместе с Василь Васильевичем Пресновым и эстонцем Аугустом назначили дневальными по корпусу. Дежурным формально считался заместитель начальника учебного центра по политико-воспитательной работе, но тот как сгинул сразу после концерта, так больше и не показывался.
Главной проблемой дневальных была не охрана здания от проникновения посторонних лиц и даже не повальная пьянка, охватившая слушателей, а электрический выключатель, установленный в туалете (который ради праздника открыли для посещения). Накануне кто-то вдребезги разбил его пластмассовый корпус, и сейчас любой ротозей мог схлопотать электрический удар.
Если бы слушатели находились в трезвом виде, то тут, конечно, и никакого страха не было бы. Но пьяный человек, заскочивший в туалет помочиться или поблевать, рано или поздно начинал машинально шарить по стенке. Лозунг «Уходя, гасите свет» успел засесть у милиционеров в подсознании. И азербайджанец Ахмед, и хохол Листратенко, и даже армянин Геворкян уже получили по рукам, причем с последним даже случился глубокий обморок.
Вот и пришлось Косте и Василь Васильевичу попеременно охранять злополучный выключатель (Аугуст к тому времени надрался до положения риз, чего от него никто не ожидал).
Была как раз очередь Кости. Служба у него была поставлена четко. Дождавшись, когда очередной ханурик справит нужду, он бесцеремонно хватал его за шиворот и выставлял за порог, не позволяя даже прикоснуться к выключателю, а вернее – к торчащим из его нутра голым проводам.
Внезапно в коридоре раздался странный, никогда здесь не слышанный звук – цок-цок-цок. Так могли стучать только женские каблучки.
Костя похолодел. Женщина? Здесь? Среди пустившихся в разгул пьяных мужиков? Откуда она взялась? Ведь он недавно собственноручно запер входную дверь! Может, это какая-нибудь слуховая галлюцинация?
Дабы выяснить истину, он выглянул в коридор. Прямо на него действительно двигалась женщина – не сказать что молодая, не сказать что очень симпатичная, но тем не менее не мираж и не призрак, а существо из плоти и крови.
По казарме (а как еще можно было назвать это место?) она двигалась уверенно, как по собственной квартире, и еще издали улыбалась Косте.
– Добрый вечер! – произнесла женщина слегка прокуренным голосом. – С праздничком вас!
– Да как вы посмели?! – Костя едва не задохнулся от праведного возмущения. – Сюда посторонним нельзя!
– Какая же я посторонняя? – продолжая кокетливо улыбаться, возразила женщина. – Живу по соседству. И сюда на все праздники заглядываю. Меня ваше начальство знает. Можете у кого угодно про Зину спросить. Только хорошее услышите.
– Ах, Зина! – Костя припомнил загадочную надпись, до сих пор сохранившуюся на стенке его тумбочки. – Так это вы, значит, проживаете в доме номер пять по улице Кузнечной?
– Вот именно! – обрадовалась женщина. – И как вы только догадались?
– Догадаться несложно, – незаметно для себя перешел Костя на светский тон. – И что же вы там куете… на своей Кузнечной?
– Счастье кую, мальчики, счастье! Да только в нашей кузне без хороших молотобойцев не обойтись. – Зина подмигнула Косте. – За этим я и пришла. Вы не сомневайтесь, у меня все имеется. И выпивка, и закуска.
– Где же я вам этих молотобойцев найду? – Костя напустил на себя наивный вид.
– Зачем искать? Вы и сами вполне сгодитесь. – Предупреждая брезгливую гримасу, готовую вот-вот появиться на Костином лице (Зина годилась ему если не в матери, то уж в тетки – точно), она добавила: – Я ведь не одна. Гляньте в окошко.
Любопытства ради Костя выглянул наружу. Прямо напротив окна, под фонарем, околачивались две довольно симпатичные киски. Заметив, что на них обратили внимание, они дружно послали Косте воздушные поцелуи.
«А почему бы и нет? – подумал он. – Килька, надо полагать, в эту пору не штопкой носков занимается. Разве я не человек? Почему бы и не расслабиться в приятном обществе? Тем более если выпивка и закуска имеется. Помянем, как говорится, наших дедов, обеспечивших наше счастье и процветание».
Однако чувство долга окончательно еще не покинуло Костю.
– Есть тут одна проблема, – замялся он. – В туалете выключатель разбили. Боюсь, как бы не угробился кто-нибудь по пьянке.
– Да его же по пять раз на год разбивают! – продемонстрировала Зина свою компетентность. – На Новый год, на Восьмое марта, на Первое мая, на октябрьские праздники и на День милиции. Тут ведь все самбисты! Один ногой свет включает, другой локтем. Только это дело поправимое… У вас расческа есть?
– Где-то была… нате…
Заполучив пластмассовую расческу, Зина ловко закрепила ее в корпусе выключателя. Теперь доступ к проводам был закрыт. Косте даже стало стыдно за собственную недогадливость.
– Не знаю даже, как и благодарить… – промямлил он.
– А я вас научу, – лукаво ухмыльнулась Зина. – Подберите мне кавалера по возрасту.
Отказать столь добросердечной женщине было бы нетактично, и Костя, задумавшись на секунду, выпалил:
– Сейчас сделаем.
Растолкав отдыхавшего перед сменой Василь Васильевича, он кратко, но доходчиво объяснил ему суть поступивших предложений. Реакция на это могла последовать какая угодно, к чему Костя уже внутренне подготовился, однако, как оказалось, несмотря на возраст, угли страсти еще тлели в казацкой душе. Да и долгая служба на Кавказе кое к чему обязывала. Джигит – он и на смертном одре джигит.
– Пошли, – сказал Василь Васильевич, натягивая сапоги. – А эта сучья контора пусть горит синим пламенем! Тьфу на нее…
Кисок звали Глаша и Маша, но, которая из них кто, Костя забыл уже через пять минут. Девушки были похожи друг на друга, как родные сестры, только одна была покрашена под блондинку, а другая – под брюнетку.
Всю дорогу до Кузнечной, пять, они весело щебетали, но иногда вдруг переходили между собой на какой-то тарабарский язык, не то шокчанский, не то мерзянский.
– Где больше двух, там говорят вслух, – наставительно произнес Василь Васильевич. – Официальным языком на ближайшие сутки объявляю русский. Великий и могучий, так сказать. Небось учили его в школе?
– Какая там школа! – ответила за подружек Зина. – Да они, непутевые, ее еще в пятом классе бросили. Дети улицы.
– Нехорошо, – огорчился Василь Васильевич. – Как бы вы круглыми дурами не выросли. В ваши годы нужно учиться, учиться и…
– И еще раз учиться! – хором подхватили подружки. – Да только поздно уже. Выросли мы. Даже в детской комнате милиции сняты с учета.
– Ну, учеты, они разные бывают, – туманно заметил Василь Васильевич.
– Не числимся! – дружно заявили Глаша и Маша. – Ни в кожно-венерическом, ни за тунеядство, ни за проституцию. Мы передовики производства. Работаем на атомном заводе.
– Где-где? – Тут уж и Костя удивился.
– Это так гидролизный завод называют, – пояснила всезнающая Зина. – Где спирт из опилок гонят. Его у нас сучком кличут. Зарплата хорошая, но условия – сами понимаете. Химическое производство… Вот девчонки слегка и не в себе. Вы на их чудачества внимания не обращайте. А если что – по шее, не стесняйтесь. Мы не москвички, по всяким мелочам не обижаемся. Меня покойный муж чем только не бивал.
– А что, простите, с ним случилось? – деликатно поинтересовался Василь Васильевич.
– Общее заболевание… в нашем городе мужчины долго не живут. – Похоже, что Зина не была настроена обсуждать эту тему.
