Клей - Веди Анна

– Значит, так. Вы все склеены. Только я свободен. Но надолго ли, неизвестно, – Оливер сосредоточенно думает. – Надо продумать план действий.

– Кто тут шепчется? Дайте поспать, – ворчит сонная Динара.

Оливер и София умолкают и смотрят друг на друга. Опять невидимый ток проходит между ними и электризует пространство вокруг. Оливер тут же вспоминает об Ангелине и успокаивает себя мыслью, что они лишь друзья. Он тоже чувствует себя очень близким Софии и кажется, слов не надо, и так всё понятно. Его охватывает чувство, что они родились друг для друга, и всё, что было в прошлой жизни, – лишь подготовительный этап к этой встрече. София мягкая, нежная, тёплая, беззащитная. По сравнению с жёсткой, волевой, слегка холодной Ангелиной. Ангелина была его ангелом-хранителем на время переживания утраты жены, но он уже пережил этот период. «Может, так и надо, ведь неспроста я здесь, чтобы спасти Софию и привезти на Микзу. Всё сложилось, как надо. Всё срослось».

– Давай просто полежим в тишине, пока не проснутся остальные, – предлагает Оливер, укладывая своё ноющее тело на диван рядом с Софией.

– Хорошо, – еле слышно отвечает девушка с замиранием сердца.

Вот он, лежит рядом с ней. Её мечта. Мужчина, которым она грезила всю жизнь, и она может его потрогать, пощупать. «Значит, так. Что там в правилах написано? Надо дезиндентифицироваться. Как это? Отделиться от своих частей и посмотреть на них со стороны. Если учитывать то, что всё окружающее меня – проекция, значит, все эти приклеенные ко мне – это моя проекция, то, что я в себе не замечаю, подавляю, не осознаю».

Светает. Несмотря на тусклое пасмурное небо, далёкое, скрытое за облаками, тучами, туманом и смогом, свет всё же проникает в комнату. Загораются все настенные экраны, и в комнату смотрит Макс. Он наблюдает за спящими и ждёт, когда они проснутся. Ещё немного подождёт и будет будить. Нечего, не на курорте. Он замечает, что новенький прилёг рядом с Софией и заснул.

– Доброе утро, ребятки-козлятки! Просыпайтесь, просыпайтесь, – почти кричит Макс через минуту. – Хватит спать, сегодня была нелёгкая ночь, и день тоже будет тяжёлым. Это я вам обещаю.

Люди шевелятся, возятся и нехотя просыпаются.

– Итак, уважаемые! Пока вы просыпаетесь, я расскажу вам, что произошло и что нас ожидает сегодня. Сегодня к нам проник неизвестный. Судя по загару, он инопланетянин. Идентифицировать его личность я не смог, поэтому надеюсь, он сам расскажет нам о себе. С этого момента он также является членом нашей команды. Бывают неожиданности в жизни, и он – наша, ваша, неожиданность. К чему это приведёт, не знаю. Но от плана не отклоняемся. Надеюсь, правила все изучили.

– Эй, подожди, у меня два вопроса, – Оливер уже проснулся, сидит на диване рядом с Софией и остальными и внимательно смотрит на экран, пытаясь понять психологию этого ненормального. – Во-первых, на каком основании ты насильно держишь людей? Это уголовное дело.

Макс смотрит на Оливера в упор и выжидает. Проходит минута молчания. Он раздумывает, стоит ли его сейчас оглушить лазером и заткнуть или в другой раз.

– Просто я так захотел, и всё, остальное тебя не касается. И заткнись на тему уголовного дела. Какие дела? В это время… Не смеши. А вообще у меня благие намерения. Я хочу вам помочь и другим тоже. Вы не понимаете причин своего склеивания, а я их знаю. Я помогу вам расклеиться.

– Как будто мы просили тебя об этом, – обиженно говорит Сандра.

– Вы пришли ко мне в группу – значит, просили. Да. Может, не вслух, но просили. Новенький не просил. Кстати, как тебя зовут?

– Меня зовут Оливер. А ты Макс Негулески, насколько мне известно, – помолчав и подавив свой гнев, сквозь зубы произносит Оливер. – Может, всё же по-хорошему откроешь дверь и выпустишь нас, пока не стало хуже? О моём местонахождении известно ряду людей, и вскоре они придут на помощь.

– О, я поражён! Какая осведомлённость! Не пугай меня, я не думаю, что твои друзья придут на помощь. В такое-то время. Сейчас каждый сам за себя. И потом, я буду обороняться, если что. А здесь глухой район, и никто ничего не услышит, – самодовольно и уверенно произносит Макс и, пригладив волосы на голове, спрашивает, – а куда вы пойдёте? В ближайший стационар и отдадите свои тела на разрезание и физическое отделение друг от друга? Рано или поздно вы всё равно бы склеились, не здесь, так в другом месте. Я всего лишь немного ускорил процесс. Это для вашего же блага.

– Ты сумасшедший, больной придурок, – вставляет Динара.

– А теперь всем заткнуться и молчать! Ещё раз кто-то меня оскорбит, я воспользуюсь лазером. Вы это уже испробовали. Итак, хватит болтовни. Давайте за работу. План такой: сейчас вы завтракаете, делаете свои туалетные дела и начинайте. Правила у вас есть.

– Вот как раз по поводу правил я и хотел спросить, – Оливер берёт листок в руки, ещё раз пробегает изученный текст. – Мне кажется непонятным термин «дезидентификация». По приставке можно толковать, как обезличивание, но по правилам наоборот, мы должны осознать себя и свои части через других людей.

– Я имел в виду отделение своего «Я» от тела, эмоций, мыслей, ощущений, разума, социальной роли, какой-то одной стороны своей личности. Вы вовлечены в великий процесс перерождения, пусть и не по своей воле. Это неважно. И в этом процессе дезидентификации вам помогут другие люди. Так вы быстрее увидите все свои части личности, неосознанные и сформированные погребёнными непрожитыми эмоциями. Теперь ясно?

– Кажется, да, вполне понятно. Но, тем не менее, сознательное, целенаправленное и добровольное сотрудничество может в значительной степени содействовать и помогать процессу, ускорять его.

– Вот вы и станьте первыми добровольцами. На этом всё, мне надоело разговаривать с вами. За работу, – Макс отключает сеть.

– Да, с ним шутки плохи. Он болен, но кажется, не совсем чокнутый, хотя чёрт его знает, что у него на уме на самом деле. Кстати, я видел кровь в его ванной, – задумчиво произносит Оливер.

– Не знаю, у нас здесь пока что не было кровопролития. Может, он кого-то до нас заколбасил, – пожимает плечами рыжий.

Холодок пробегает по телу Софии, Сандра передёргивается, рыжий улыбается, Динара замирает в ступоре, открыв рот, Мигель опускает глаза и смотрит на свои стопы, Мария раздувает щёки, а Оливер наблюдает реакцию, мимику и жесты окружающих его людей. В молчании проходит минута, а то и больше. Неожиданно часть противоположной стены уходит вглубь, и образуется ниша, из которой выезжает небольшой сервировочный столик с едой. Булочки, масло, сыр, чай. Скудновато, но и на том спасибо. Все встают и направляются к нему, переносят всё на большой стол в центре комнаты. Столик издает писк и через 5 секунд возвращается к стене, въезжает в нишу, которая мгновенно закрывается с лёгким щелчком.

– Я хочу в туалет, – говорит рыжий.

– Кстати, я тоже, – подхватывает Мигель, стеснявшийся первым сказать об этом.

– Что ж, пошли в туалет сначала, – командует Динара, считающая себя самой старшей не только по возрасту.

Они разворачиваются и дружненько идут гуськом в сторону туалета. Оливер остаётся у стола. Голод даёт о себе знать, и он наливает себе горячий чай, берёт булку, медленно отламывает кусок и кладёт в рот. Торопиться некуда, и он размышляет: «В его эксперименте есть смысл, но зачем же силой? Хотя, действительно, мало кто самостоятельно решает работать над собой и помогать себе. Все ждут помощи из внешнего мира, считая, что он им должен. А если не дожидаются помощи, винят судьбу. Как же легко можно скинуть ответственность за свою жизнь на судьбу-злодейку. А ещё вера в бога. Значительная часть людей верит в помощь всевышнего. Окутали себя приятной иллюзией. Да уж… Как было сто-двести лет назад, так и осталось. И таяние ледников не просто так произошло. Безответственность человечества достигла таких масштабов, что среагировал внешний мир. Он стал таять и разливаться, занимая собой пространство, вытесняя из него людей, медленно выживая их».