Вторая волна (СИ) - Сугралинов Данияр

— Денис! — прозвучал неподалеку голос Лизы. — Ден, ты где? Что вообще…

Видимо, она увидела тела и потеряла дар речи.

— Сюда! — крикнул я, поднимая руку. — Я здесь, ближе к админкорпусу, недалеко от кучи, где мы прятались.

Вскоре появились Лиза и Керстин.

— Скажи число от одного до десяти, — выпалил я и загадал, что если число будет нечетным, значит, Максу жить, если четным — Эдрику.

У Макса больше шансов, потому что люди чаще выбирают…

— Четыре, — проговорила Лиза. — А что…

Я метнулся к Эдрику, надавил на его щеки, чтобы он открыл рот, сунул таблетку… Его «активность» скакнула до 15% и начала стремительно расти.

Усевшись на корточки возле Макса, я прошептал:

— Прости, дружище!

— Что случилось? Почему все лежат? — растерянно спросила Керстин и крикнула: — Дитрих? Дитрих!

— Он в порядке, но без сознания. — Я указал направление, и Керстин убежала туда.

Пришла пора спросить у Лизы:

— Ты знала, что Папаша может убивать на расстоянии всех, кто попадет в радиус действия его способности?

Лиза помотала головой. Ну да, откуда ей знать? Ведь, возможно, это одноразовое оружие типа коктейля Молотова… только инопланетного.

— Что произошло? — спросила Лиза.

— Папаша что-то взорвал или использовал. Короче, сделал так, что все, кто был близко, пострадали. Возможно, мы все были бы мертвы, если бы Папаша был полон сил, не знаю. Факт в том, что Карина мертва, Макс при смерти, его лечит мой котенок, потом объясню. Эдрика… его я исцелил. Вика в тяжелом состоянии. Лиза, есть ли у тебя что-то, способное помочь? — Я с надеждой посмотрел на нее.

Девушка потупилась, покачала головой.

— К сожалению, ничего такого я не умею. Я не развиваюсь без тандема. — Она инстинктивно потерла синяки на запястьях.

Я прошелся по двору, скрипнув зубами. Почему… Ну почему таблетка только одна⁈

В кустах мелькнула тень — я инстинктивно прицелился, но мне навстречу вышел доктор Рихтер, вскинув руки, и воскликнул по-английски:

— Не стреляйте, это всего лишь я.

Опустив ствол, я указал на Макса.

— Пожалуйста, док, сделайте что-нибудь, он умирает!

Доктор ринулся к нему, осмотрел его, пощупал пульс, попросил у меня фонарик, чтобы посветить в глаза, развел руками:

— Я не понимаю, что с ним! Никаких повреждений. Но, как показала практика, всегда помогала еда. Что-нибудь сладкое. У меня была глюкоза, медикаменты, но все сгорело!

Я посмотрел на Кроша, который будто бы в трансе перебирал лапками, посадил его на Макса, чья активность остановилась на 3,42%, указал на него и свирепо предупредил:

— Кота не трогать и не отвлекать.

С собой я всегда носил шоколад, и сейчас перед выходом положил в карман пару «Сникерсов», но… Задумчиво откусив кусок «Сникерса», я перевел взгляд на Макса. Ну, засуну я ему в рот шоколад, жевать-то он все равно не сможет. Хотя где-то слышал, что сахар всасывается уже во рту. Макс бы точно сказал, всасывается или нет, он был ходячей энциклопедией.

Мысли начали напоминать прощальную речь… Вдалеке обозначились два силуэта. Я схватил «Скорпион» но напрасно, это были Киндерманны.

Хотя чего я туплю, вон врач сидит, он должен знать. Я спросил его по-английски, какие сахара всасываются в кровь уже во рту, и он ответил:

— Фруктоза, галактоза, глюкоза. Сахароза, которая в сахаре, увы, не всасывается.

И где это взять?

— У меня есть энергетик, — сказала Керстин. — Нашла только что…

— Обыскала мертвых филиппинцев, — сдала ее с потрохами Лиза.

Видимо, запасы филов с разграбленной заправки «Севен Илевен».

Немка достала маленький сине-серебристый флакончик со знакомым логотипом, который умещался в ладони, изучила состав и озвучила на английском:

— «Ред булл энерджи шот», ваши крылья карманного размера. Содержит таурин, глюкуронолактон, витамины группы B, глюкозу, кофеин.

— Кофеин усвоится во рту, — закивал доктор Рихтер.

— Док, я открою Максу рот, а ты влей осторожно, чтобы не пролить, энергетик.

К нам приковыляла Эстер, замерла безмолвно, наблюдая, как мы переворачиваем Макса, как я держу его голову, а док медленно, буквально по капельке, заливает в него энергетический шот с обилием глюкозы. Интересно, он в желудок попадет?

Когда залили все, я перевернул его голову набок. Теперь осталось только ждать.

Я доел «Сникерс», и в мозгах немного посветлело.

Спустя минуту пришли Рамиз и Сергеич, опирающиеся друг на друга, будто раненые бойцы. Увидев Макса, не подающего признаки жизни, Сергеич вскинул брови и забормотал:

— Только не говори, что он… Не может быть! Не верю!

Сергеич рванулся к приятелю, но я остановил его окриком:

— Не тормоши! Он пока жив… едва жив.

— А малой? — спросил Сергеич, кивнув на Эдрика.

— Малой более жив, чем Макс, он поправится. Макс — неизвестно…

Подтверждая мои слова, Эдрик застонал, веки его разомкнулись, глаза забегали, но, увидев нас, он успокоился.

— Все кончено, — успокоил я его, апотом переключился на остальных: — Мы победили. От Папаши и Волошина мало что осталось, так что ссать тебе, Пролетарий, особо не на кого. Тетыща… Ну, сам видишь.

Сергеич искривил рот, поджал губы, глядя на Макса, потом заметил Карину, кивнул на нее.

— А она? — Голос его дрогнул.

— Увы, — уронил я.

Думал, электрик тоже выдохнет: «Увы» — и продолжит переживать за Макса, но его перекосило, он рванул к моей бывшей, навалился сверху, обняв, и зарылся лицом в ее волосы. От порыва человека, которого я считал не просто толстокожим, бронебойным, горло сжал спазм, в глазах защипало. Надо же, все-таки не совсем пропащий человек Сергеич.

Донеслось его бормотание:

— Что ж ты, дуреха, побежала-то? Что ж себя не сберегла-то, девонька?

Лиза закрыла лицо руками и затряслась. Рамиз инстинктивно ее обнял. Керстин спрятала лицо на груди Дитриха. Доктор Рихтер потупился, как и Эстер.

— Где Вика? — опомнился Рамиз.

— В минивэне. Потрепана, но жить будет.

Я рассказал о таланте Папаши, меня слышали все, кроме Сергеича, баюкающего Карину на руках. Я то и дело просматривал профиль Макса, но «активность» замерла на 3,42%. Если она и снижалась, то Крош, видимо, пока его держал. А может, и энергетик с глюкозой помог. С минуты на минуту станет ясно, выживет ли Макс.

— Это все, кто к нам присоединился? — спросила Лиза с сожалением. — Неужели все погибли? Там, возле общежития, кто-то шевелился.

— Добивать будем только «господ», — сказал я. — Остальных разоружим и пересчитаем. Пока…

— Понимаю, тебе на них плевать, — констатировала Лиза.

— Они мне никто, — сказал я. — А мои… мои тут умирают. Так что да, плевать. По крайней мере, пока.

— Я понимаю, — мягко ответила женщина.

— Тетыща, — вспомнил я и посмотрел на Лизу. — Что ты можешь о нем сказать?

— Ничего плохого, — пожала плечами она. — Но и ничего хорошего.

— Услышал тут, что Вика Грей, подстилка Папаши, его дочь. Но отчество не совпадает.

Оправдывает ли сей факт то, что он поддерживал Папашу? Не оправдывает, конечно, но понять его можно. Даже если он ей такой же отец, как я — Карине. Любовь, сука, коварная. Она приходит не к нам, а за нами, как тайная полиция. «Тук-тук, откройте! Пр-ройдемте, товарищ!» И никуда не денешься, будь ты хоть трижды терминатор.

— Не заметила ничего такого, — ответила Лиза. — При мне они даже не разговаривали.

Я на английском спросил у остальных о Бергмане. Эстер сказала:

— Он никого не обижал и был справедлив с нами. Про дочь ничего не знаю, господа с нами не общались и ничего о себе не рассказывали.

Правильно ли я сделал, что не пристрелил его? Время покажет. Может, он уже помер, а может, начал восстанавливаться. Не до него пока. Я скосил глаза на Макса, и сделалось жарко, сердце пропустило удар: его «активность» поднялась до 5%!

Грудь нашего умника самозабвенно массировал мой пушистый помощник, Крош.

Словно почувствовав мое внимание, котенок мяукнул, мол, не мешай, и продолжил топтаться на груди Тернера.