В Россию с любовью (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич

— Мы уже вчера знали, что эта статья будет, — продолжила Оля, — и мама с матриархом договорилась о сегодняшней исповеди. Матушка Елена будет по вам решать, голубки, что это у вас было и как вас наказать. Мы простить можем что угодно, но народ не поймёт.

— Мы не католики какие-то, в царской семье разврат устраивать, — поддержала её и Женя. Молодца, поднялась она в моих глазах. Ещё б с девочками бы не миловалась… Но тут медицина бессильна, только её добрая воля.

— И если после ты говоришь, что отпускаешь меня по городу… — вдруг понял я и перевёл глаза на маму. — То… Санкций не будет? Что бы не решила патриарх?

И только тут царица улыбнулась.

— Саш, то, что было сейчас — это проверка. Не думайте, что вас с сестрой никто не видит, и мы не знаем, что вы делаете ночью, чем занимаетесь, чем нет. Поцеловались, бывает. Молодость и гормоны. Но я ТОЧНО знаю, в вас нет никакой химии и романтики.

Вот такой я маму больше люблю. Грозной, но справедливой.

— А потому да, что Елена на вас наложит — исполните. А я… Скажем, я, и как мать, и как царица, вас прощаю. Если больше не дадите мне повода так нервничать, конечно. Так что этот день твой, Саш, а тебе, Марья, свобода после занятий.

Машка снова благодарно склонила голову. Я нехотя, но последовал её примеру.

— Давайте лучше обсудим, как поступить с этой газетёнкой. У кого какие предложения? — хитро улыбнулась Ольга, и я, наконец, увидел в ней готовую к прыжку анаконду. Вот такая наследница мне больше импонирует!

Время было только полдевятого, до десяти далеко, а до Храма Христа Спа… Ксении Спасительницы пару минут пешком — успею. А потому я сидел и слушал, косвенно участвуя в цирке с конями под названием: «Бабьё планирует захватить мир».

— Нет, если дадим опровержение в «Известиях», а не «Ведомостях», это будет смотреться, что мы больше опираемся на дворянское сословие. А «Ведомости» — газета купеческая… — Это мысли Оли.

— … А я предлагаю не мучиться, а просто выкрасть эту Тулину. Отвезти её за город, сломать пальцы на обеих руках и отпустить. Все всё поймут, но официально все напавшие будут в масках, а Оля сделает так, чтобы никто не смог сесть на хвост группе. Если надо, я сама поеду — для подстраховки… — А это, разумеется, бредовые влажные фантазии Жени.

— … Ну не знаю, бомбу-вонючку сделать с начинкой из меркаптана? Несколько штук? И закидать дом Милославских? И заодно кинуть в здание редакции, и в квартиру главного редактора, кто там у них сейчас… — Как думаете, чей интеллектуальный подвиг? Та-да-дам, барабанная дробь… Конечно же царевны Марьи Годуновой! — Ну, раз мы не можем ничего сделать официально?

— … Таким образом мы делаем кампанию по всем контролируемым газетам, где «Московское Собрание» поливают грязью, разрушая деловую репутацию. Они не используют проверенные факты — это катастрофа для журналистов!.. — А это угадайте чьи наивные умозаключения? Не-а, не угадали, Женя та ещё штучка, но даже её подход с ломанием журналистке Тулиной, грозы местного бомонда и королеве сплетен, более грамотен и умён. Так глупо и наивно у нас рассуждает Ирина Четвёртая Борисовна, всероссийская государыня.

В общем, я настолько охренел, что решил подать голос:

— Так, девчонки, мама! Извините, что вмешиваюсь, но не могу не вмешаться. — Все замолчали и посмотрели на меня. — Уважаемые родственницы, спешу сообщить вам, что все вы, абсолютно все, и ты, мама, в большей степени, ибо с тебя спрос выше, абсолютнейшие профаны. Нельзя так делать! Ничего из того, что вы предлагаете, делать нельзя, и адекватна с предложениями о бомбах-вонючках только Маша, только она рассуждает здраво, правда, к сожалению, для четырнадцатилетней дурёхи.

— А ты там самый умный, да? — обиделась сестрёнка.

— А теперь на арену выходит, та-дам, его высочество царевич Александр! — высокопарно произнесла Женя. — И он научит нас, неумных, как надо! Да, Саш?

— Жень, не надо иронии, — оскалился я, но по-доброму. — Ты вбила в меня прописную истину — ты сильная. Ты крепости обнуляешь круче гаубицы. А я должен быть умным. Я это запомнил и работаю по твоей методичке — какие проблемы?

Женя от такой простой истины даже рот раскрыла в изумлении. И не отвертится — буду давить, что это её идея, а не моя.

— Саш, говори, — перебила всех с возражениями маман. — Девочки, он прав, мужчина должен брать умом. Давайте послушаем, что «родит» ваш брат.

Я картинно прокашлялся.

— Итак, первое и основное. Девочки, мама, вы забыли Главное Правило Борделя. Любого борделя! А мы с вами именно в нём сейчас находимся.

— В смысле? При чём здесь бордель? — нахмурилась Ольга.

— При том, что вся политика, вообще вся-вся грёбанная политика — один большой сплошной бордель! — философски заявил я, введя девочек в лёгкий ступор гениальностью такой мысли. — Всегда, во все времена! А значит мы должны следовать его законам, если не хотим оказаться оттеснёнными на обочину жизни. А Главное Правило этого заведения звучит так: «Не суетись под клиентом». То есть если тебя уже имеют — поздняк метаться, надо расслабиться и получать удовольствие. Своё можно добрать потом, позже. Когда клиент закончит и будет расслабленный, когда будет платить или уходить. Вот тогда можно будет ударить, и сильно. Хлёстко. Жестоко. Показать всю мощь семьи Годуновых. Но мам, СЕЙЧАС никакой суеты, и пусть хоть весь мир горит огнём! Перевожу: никаких опровержений и оправданий.

— Саш, но так же нельзя! — возмутилась Ольга. — Нас обвиняют. Есть фото. Если мы ничего не скажем на это…

— То покажем, что мы выше всяких желтушных уродов, муссирующих сплетни. — Я подался вперёд и сделал злое лицо. — НЕВМЕСТНО царской семье вестись на заметки жёлтой газетёнки и спорить с её представителями! Ты ещё выйди на улицу и затей спор с простолюдинкой о чём-то, попытайся ЕЙ что-то доказать. Оль, ты — наследница! К тебе на хромой козе не подъедешь! И тебе связываться со всякой швалью?

— Саш, наивный мальчик, это так не работает!.. — завелась и сестрёнка, но нас обоих прижал ментал мамы:

— Оль, охолонь!

За столом воцарилась тишина.

— Саш, продолжай. Что-то в этом есть.

— Да, мам… — смутилась и выдохнула Ольга, сдавая назад.

— Первое, что мы не должны делать, — продолжил я, — это не должны оправдываться. Те, кто оправдывается, теряет инициативу, как в шахматах. Все ходят по очереди, но один игрок просто не даёт возможности другому начать атаку, и сам диктует ему игру. Так и тут, защищаешься, оправдываешься — значит априори виновен! Невиновный не оправдывается — не в чем, это аксиома, выбитая в подсознании у обывателя, нравится нам это или нет. Блеет в свою защиту? Значит ату его! И к Милославским и Трубецким у нас добавится куча народу, кто начнёт нас пусть и мягко, но тоже загонять и травить. Не потому, что враги, а потому, что мейнстрим, общий поток — так все делают. Зачем отделяться от коллектива? А против всех мы не выстоим. И главное наше поражение в том, что задача газет — формирование общественное мнения, которое мы обидно пролюбим, будучи невиновными, просто из-за технической ошибки в реализации. Народ будет видеть блеяние царской семьи и смелые наезды оппозиции; народ любит героев, любит смелых и безбашенных и ненавидит слабых и провинившихся. На чью сторону переметнутся его симпатии?

— С этой стороны так и да… — потянула Оля.

— Потому сейчас мы МОЛЧИМ! — надавил я на неё голосом. — Никаких опровержений. Никаких оправданий. Никаких просто комментариев — как будто ничего не случилось. Пресс-служба просто ничего не отвечает, на любые вопросы по этой теме. Главное перетерпеть неделю-две, и интерес спадёт, после чего мы начнём свою массированную атаку, без предупреждений и объявлений о войне. Пипл так устроен, что ему нужно…

— Кто устроен? — Это Женя.

— Пипл. Люди по-англицки. Люди так устроены, что всегда хотят новую информацию. Не важно какую, но она должна цеплять за эмоции. Проблема только в удержании: новости настолько быстро «прокисают», что через два-три дня люди уже забудут то, ради чего твоя редакционная группа корячилась, им нужно будет дать новую новость, новый повод посмаковать что-то, пиплу нужны новые герои! Постоянно новые герои, фабрика, конвейер героев новостей! Это вы понимаете? И как только мы уйдём с первой полосы…