Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви (др. изд.) - Чадович Николай Трофимович
Две восточные женщины, Зейнаб и Салимат, при первом же взгляде на которых невольно возникала мысль о позитивной роли такой национальной одежды, как чадра, – «Верните их домой». (Надпись под фотоснимком, изображающим английских «томми», патрулирующих улицы Ольстера.)
Дама с ангельским ликом и мятущейся душой несостоявшейся валькирии, покровительница всех молодых авторов. Маргарита без Мастера, Гала без Дали, Жозефина без Наполеона – «Помни о семейных узах». (Напутствие заведующей ЗАГСом молодоженам.)
Досталось на орехи и более мелкой сошке.
Дабы не вызвать подозрения разобиженных семинаристов, Вершков налепил дразнилку и на свою дверь – «Осел, козел и косолапый мишка…» Такое название носил спортивный репортаж о крайне неудачной игре нашей хоккейной сборной.
В постель оба они легли с чувством выполненного долга и сразу уснули как младенцы.
Разбудила их брань Бубенцова, раздававшаяся из-за полуоткрытой двери.
– Какая это тварь постаралась? Узнаю – прибью!
– Ты их шашечкой, шашечкой, – невинным голосом посоветовал Вершков. – А что, кстати говоря, случилось?
– Поклеп на нас навели! Обозвали самыми распоследними словами!
– Интересно бы послушать.
– Нате, сами читайте, – вернувшись в комнату, Бубенцов швырнул Вершкову смятую полоску газетной бумаги. – Осел, козел и косолапый мишка… Прямо как у Крылова. Ну, положим, мишку я принимаю на свой счет, – он критически глянул на свои ноги, имевшие ярко выраженную кавалерийскую конфигурацию. – А уж осла и козла – извините! Делите между собой.
– Ты кем хочешь быть? – поинтересовался Вершков у Жмуркина.
– Гомо сапиенсом, как и прежде, – ответил тот. – Плевал я на всякие клеветнические измышления. Завтра, к примеру, на дверях напишут, что я кашалот. Что же мне тогда – в море за кальмарами нырять?
– Чем мне нравятся менты, так это устойчивостью своей психики, – похвалил Костю Вершков. – Кто за первые пять лет службы не рехнулся, тот со временем может стать вторым Спинозой или Гегелем… Кстати, ты не забыл, какая у нас сегодня основная задача?
– Помню. Посещение заколдованной пещеры, на дверях которой написано «Деньги мафии».
– Вот-вот… Морду сполосни, причешись и побрейся.
– Бриться-то зачем? – удивился Костя, уже успевший проникнуться духом творческой вольницы.
– Катька – девка привередливая. С собою привезла два чемодана вечерних платьев. Дай ей волю, она всех нас во фраки и бальные туфли обрядит. Голубая кровь, ничего не попишешь.
– Так она еще и аристократка! – Костя потрогал колючую щетину, которая росла на его лице не сплошь, а островками.
– Знающие люди говорят, что ее папаша не то бывший курляндский барон, не то польский шляхтич.
– Аристократка, а связалась с таким чучелом, как Верещалкин, – посетовал Костя.
– Ты на себя лучше глянь… Верещалкин не так прост, как кажется. А потом – деньги. Она его за драхмы полюбила…
Большинство язвительных девизов было уже сорвано, только возле некоторых номеров, обитатели которых еще изволили почивать, околачивались гогочущие зеваки.
– Последние потомки гетмана Мазепы! В точку! Интересно, чьих это рук дело? – переговаривались они.
– Ребята, я вам скажу, но только под большим секретом. – Вершков приложил палец к губам. – Просыпаюсь я ночью от какого-то шороха под дверью. Думаю, а вдруг это Элеонора решила наконец мне отдаться. Вскакиваю, распахиваю дверь. А за ней бабушка Крестьянкина. В одной руке пачка каких-то бумажек. В другой – мокрое мыло. Как увидела меня, сразу смешалась и бежать, словно уличная воровка. А на двери нашлепка осталась. Дескать, здесь живут осел, козел и косолапый мишка.
Никто Вершкову не верил, но все смеялись. И чего бы им не смеяться, плотно позавтракавшим, опохмелившимся, талантливым.
На восьмом этаже, где проживала всесильная Катька, ковровые дорожки были побогаче, фикусы посвежее, а двери номеров отстояли друг от друга не на четыре метра, а на все десять.
Прежде чем войти, Вершков вежливо постучал, что на него было совсем не похоже.
– Говорить буду я, – шепнул он Косте. – Катька меня кое-как терпит. А ты лучше помалкивай да прикидывайся казанской сиротой.
– Войдите, – за дверями, на которых еще сохранилось пятно от мыла, раздался спокойный серебристый голос. В представлении Кости именно так должны были разговаривать феи.
Сразу за порогом оказалась небольшая прихожая, а дальше открывалась целая анфилада роскошно обставленных комнат, в первой из которых, изящно разместившись в мягком кресле, пребывала Катька, одетая и причесанная, как на великосветском рауте. Слева и справа от нее высились груды рукописей.
– Здравствуйте, Катерина Карловна, – жизнерадостно поздоровался Вершков. – Как ваше драгоценное здоровьице? Головка после вечеринки не болит?
– Ты же знаешь, я не пью, – ответила фея, глядя на гостей огромными прозрачными глазами.
– Я знаю, что вы со мной не пьете. – Вершков продолжал усиленно строить из себя дурачка. – Так ведь есть люди и подостойнее. Какой-нибудь принц Ольденбургский, к примеру.
– Нет здесь принцев. Да и некогда мне пить. Кто же тогда будет читать ваши творения? – носком узенькой туфельки она тронула ближайшую папку, на которой было крупно выведено – «Галактика всмятку. Роман-эпопея».
– Мы к вам, собственно говоря, по делу, – сказал Вершков, продолжая ухмыляться во весь рот.
– Догадываюсь, – милостиво кивнула она.
– Прокольчик вчера вышел. Пока белые люди на банкете гудели, я с дружком прогуляться вышел. Подышать свежим воздухом и полюбоваться ночным светилом. Встретились нам девочки…
– Ваши жеребячьи подвиги меня не интересуют, – едва заметно нахмурилась Катька.
– Не было никаких подвигов, Катерина Карловна! Клянусь! – Для вящей убедительности Вершков ударил себя кулаком в грудь. – Только девочки оказались нехорошими – стибрили наши бумажники, и поминай как звали.
– Где же ваши бумажники лежали?
– Как и положено, в брюках, – смиренно ответил Вершков.
– Каким же образом эти ваши… девочки… овладели ими?
– Ну вы прямо как следователь, Катерина Карловна, – потупился Вершков. – Стыдно признаться… Ведь мы брюки-то к тому времени уже сняли.
– А я здесь при чем? – и взгляд Катьки, и речь по-прежнему оставались совершенно спокойными. Или она была такой всегда, или берегла свою страсть для каких-то особых случаев.
– Выручайте. Окажите материальную помощь. В уставе творческого объединения про это записано.
– На прошлом семинаре мы уже оказывали тебе материальную помощь. В размере ста рублей. Тогда, кажется, ты выронил бумажник, катаясь на фуникулере?
– Нет, Катерина Карловна. У меня его слониха из рук выхватила, а потом сожрала. Голодная, видно, была. Это когда мы зоопарк посещали. Кстати, ваша была идея.
– Невезучий ты, Вершков.
– Какой уж есть! Таким уродился, – он исподтишка подмигнул Косте.
– Ладно, пишите заявления… Кстати, твой друг член семинара?
– Чего? – Вершков изобразил на лице глубочайшее удивление. – Про какой член вы говорите, Катерина Карловна? Даже у такого матерого зверя, как наш семинар, может быть только один член! И мне кажется, что он находится где-то неподалеку.
– Не хами, Вершков, – в обычной своей невозмутимой манере произнесла Катька. – Заявления оставьте здесь. Результат будет зависеть от того, какую резолюцию наложит директор.
– А где он сейчас? – Вершков оглянулся по сторонам с таким видом, словно искал какую-то свою вещь, забытую здесь накануне.
– Отдыхает, наверное, – ледяным тоном ответила Катька.
– Вы перед ним словечко за нас замолвите, Катерина Карловна. Ладно?
В это время в соседней комнате раздался какой-то загадочный звук (Костя мог поклясться, что это заскрипела кровать), а затем оттуда показался долговязый человек в просторных сатиновых трусах.
Физиономия у Верещалкина опухла так, что узнать его можно было только по бороде. Тело директора ТОРФа покрывали подозрительные отметины, похожие на трупные пятна.
Похожие книги на "Жизнь Кости Жмуркина, или Гений злонравной любви (др. изд.)", Чадович Николай Трофимович
Чадович Николай Трофимович читать все книги автора по порядку
Чадович Николай Трофимович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.