Последний хранитель (СИ) - Борисов Александр Анатольевич

Глава 18

Никита убрал повязку, осторожно разлепил веки. Боли и рези не было, глаза не слезились. Какое это все-таки счастье — вновь ощутить себя полноценным бойцом, когда все, казалось бы, безнадежно потеряно. И враги это скоро почувствуют, они ответят за все. Ведь терять ему по-прежнему нечего.

— Ну, волки, щас! — под ударами кованого ботинка жалобно хрустнули стекла иллюминатора.

— Эй, спецназ, мы тебя отпускаем! — закричали с земли. — Отдай нам тела наших братьев — и уходи! Пистолет Салмана можешь забрать с собой!

— Зато я вас не отпускаю! — вслед за осколками плексиглаза на траву упали наручники. — Заходите по одному, в казенных браслетах. Сядем рядком, потолкуем ладком, и все вместе решим, как нам прийти к общему знаменателю.

Из салона опять потянуло дымком. Свежий воздух, как струя керосина, прошелся по тлеющей изоляции.

— Вот наглец! — изумился Аслан. — Эй, кто-нибудь, дайте сюда гранату. Будем его выкуривать.

Услужливый Шанияз сунул ему «фенечку»:

— Хороший шакал — мертвый шакал. Подпали ему шкуру, нохче! Нашим братьям хуже не станет. Они уже у престола Всевышнего.

— Ну-ка все, отойдите подальше и держите окно под прицелом: сейчас я ему покажу знаменатель!

Аслана конкретно «заклинило». Он отступил немного назад, выбирая точку броска.

Мимино налетел на него медведем, завалил на спину и заорал, брызжа слюной:

— Ты хоть чуть представляешь, сколько вокруг разлилось керосина? Так долбанет, что мало не будет. Все уйдем вслед за Салманом!

Шанияз тут же встал на сторону сильного.

— Насрать на него! — сказал он с внутренним убеждением. — Пусть покуражится этот шакал. Что он может с тремя патронами против шести автоматов?

— Ты прав, — прохрипел Аслан, — что-то я немного погорячился, пусти меня, Мимино. Уходить надо. Самолет давно уже ищут. Деньги — не люди, их никогда не бывает много.

И будто бы в подтверждение этих слов, из-за вершины соседней горы вынырнули два вертолета — две грозные боевые машины в темно-зеленых лягушачьих разводах, с аккуратными красными звездами на борту. Они стремительно приближались, как гончие, взявшие след.

— Ложись! — закричал Мимино, — стреляем по кабине ведущего! Он подхватил автомат, неловко упал на спину и выпустил всю обойму.

Вертолет отвернул, огрызнулся короткой очередью. Пули зацокали по земле, взбивая фонтанчики пыли. Язычки голубоватого пламени жадно лизнули сухую листву, скользнули в окоп и ринулись к самолету.

Летчики бросились врассыпную: смекнули, что горцам будет сейчас не до них.

Мимино и Аслан, не сговариваясь, нырнули в глубокий блиндаж и там залегли, припали к земле, спрятав головы за прикладами автоматов. Остальные были обречены. Шанияз слишком много и часто курил, оттого и имел «позднее зажигание». Он побежал к самолету: там, за мешками с деньгами и героином, были припрятаны три порции «ханки». А Мовлат еще не проснулся. Он лежал на спине рядом с готовой могилой, чмокал губами и хихикал во сне. Наверное, ему снилось что-то хорошее.

Все случилось так неожиданно, что я растерялся. Взметнувшийся к небу огненный шар, оглушительно лопнул. Моей энергетической оболочки тут же не стало. Ее поглотила энергия взрыва. Многократное эхо прошлось по вершинам гор, и лавиной сорвалось в ущелье. Через долю секунды рвануло еще. Темно-красное пламя взыграло огромным пульсаром и все занавесило клубами черного дыма.

Мой оголенный разум в панике заметался. Я еле успел подхватить Никиту и слегка отодвинуть его в прошлое: ненадолго, на какую-то долю секунды. О себе вспомнилось в последнюю очередь, когда авиалайнер уже разваливался на две больших половины. Хвостовую часть отбросило в сторону. Из грузового отсека посыпались сумки, ящики, чемоданы. Горящий деревянный контейнер рассыпался от сильного удара о землю и из него, как цыпленок из скорлупы, вынырнул оцинкованный гроб.

Никита не понимал ничего. Стоило на секунду закрыть глаза — и он, вдруг, оказался в центре прозрачной сферы, приподнятой над землей. Эта сфера не досаждала, не чинила препятствий и неудобств, но она не давала жить: полноценно существовать в этом привычном мире, ставшем вдруг каким-то чужим.

Как это произошло, он не заметил. Сначала рвануло у него под ногами. Он почувствовал силу этого взрыва и знал, что сейчас умрет, но почему-то не умер. Пламя прошло сквозь него, даже не опалив, как проходит солнечный луч сквозь отражение в зеркале. От неожиданности, Никита выронил пистолет, а когда потянулся к нему, руки схватили воздух. Тем не менее, он был жив, вернее, условно жив: чувствовал запахи, видел накал скоротечного боя, но не мог принимать в нем участие, как зритель в кинотеатре не может ворваться в действо.

Летчики, убегавшие вверх по горе, залегли. Их уронило взрывной волной. Минуту спустя, на землю посыпался щедрый дождь из кусков металла, горящей обшивки и жирного черного пепла.

Шанияз умер мгновенно. Его растворило в гигантском коктейле из дыма, огня, крови и смерти. Рядом с ним извивался Мовлат. Дым накрыл его черным могильным саваном. Наверное, он орал: то появлялся, то исчезал черный провал рта. Горела его одежда, горели веревки, опутавшие его тело, горели волосы. На лишенном бровей лице вздувались и лопались пузыри. Это с треском занялся, заполыхал человеческий жир. После того, как бедняга затих, ожил боезапас. Обоймы то прыгали, то кружились на месте, исходя бесполезным свинцом. Без разгона в стволе, они не могли набрать убийственной скорости, но в разреженном воздухе гор были вполне опасны для тех, кто находился вблизи. Они басовито мычали, прошивая столбы пламени, впиваясь в обшивку авиалайнера, цинковый гроб, горящее тело Мовлата. Такой какофонии я не слышал больше нигде.

Со второго захода, вертолеты вышли на цель, маскируясь вершиной горы. Пропустив под собою авиаторов, оба зависли над блиндажом. Кажется, они сориентировались, в кого именно нужно стрелять.

Горцы были обречены. Прямого попадания НУРСа хватило бы им за глаза. Не блиндаж, а одно название: ну, что это за кладка в полкирпича? Но чеченский Аллах в этот раз постоял за своих. От вершины соседней горы отделилась черная точка. Мгновением позже раздался хлопок одинокого выстрела. Серебристый пенал «Стингера» потянулся за вертолетами, стремительно вырастая в размерах.

— Там наши! — ликующе шепнул Мимино и ткнул пальцем в небо, приглашая Аслана проследить за тем, что творится в небе. — Теперь мы посмотрим, на чей хрен муха присядет!

Но Аслан промолчал: кровь текла тонкими струйками из ушей и носа. Он ее вытирал подолом рубахи. В окружающем воздухе скопились пары керосина, и от этого взрыв получился объемным.

— По счету «три» стреляем по вертолетам. Твой левый, — сказал он, пожимая плечами, указал на свои уши и отрицательно покачал головой. Мол, совсем ничего не слышу.

Мимино согласно кивнул.

— Потом сразу уходим, — медленно, почти по слогам продолжил Аслан. — Уходим одновременно и в разные стороны. Сбор у подошвы соседней горы. Там ты найдешь родник и «жертвенный камень». Я узнал это место. За этим вот перевалом, когда-то была наша база. У камня меня подождешь. Но только до темноты. Если не появлюсь, выбирайся как-нибудь сам. Если понял, кивни головой.

Мимино снова кивнул. Глядя со стороны, трудно было понять, кто из них глухой, а кто нет.

Но вертолетчики не растерялись. Слетанной паре опыта не занимать. Негоже им опасаться какой-то там «стрелки». Боевые машины отпрянули в разные стороны и снова сошлись, набирая скорость. Они проскользнули над самой землей, по обе стороны от горящего самолета.

Это была идеальная тепловая ловушка и «Стингер» повелся: он нашел большую, настоящую цель. Смертельно раненый самолет еще раз хорошенько тряхнуло. Не успевший погаснуть пожар вспыхнул с новою силой. К тому же, где-то внутри взорвались баллоны с каким-то сжиженным газом. В воздухе завизжали осколки.

Я мельком увидел, как острый железный шкворень, уже на излете, упал на мертвое тело Мовлата. Он прошил его насквозь, и ушел глубоко в землю. Наверное, для пущей надежности: так в древние времена осиновым колом привечали вампира.