Эльфийская ночь - Дубчек Виктор Петрович

         - Ах вот оно что! Но как же в таком случае...

         - Сеня.

         - Сена?

         Сударь капитан с большой иронией посмотрел на эльфа.

         - Большой, тупой... влюблённый. Ну, допустим.

         - Достойный Сена отнюдь не туп, - сказал Кави, досадуя на столь внезапную неблагожелательность Немца по отношению к действительно достойному человеку.

         - Я знаю, - спокойно сказал Немец. - Но выглядит типичным солдафоном. И с инстинктами у него всё хорошо. А мне от него аналитика не нужна, только инстинкты.

         - Ах вот оно что!.. - снова воскликнул умиротворённый Кави, осознавая наконец истинную подоплеку умысла. И, после секундного размышления, с беспокойством добавил: - Однако же, сударь капитан! Вы подвергаете всю троицу ощутительному риску.

         - Да, - просто сказал сударь капитан, отвечая на очередное приветствие.

         Пред самым крыльцом "избы-читальни" он придержал поводья, вполне уж умело разворачивая смирную светлую кобылку.

         - Значится, так. Я сейчас к Адинаму - за Пагди. А ты собирай ребят. Только тихо. Вещей по минимуму, чёрт с ними, со свитками. Понял меня?

         Сызнова ничего не понимая, Кави всё-таки кивнул.

         - Встретите меня у рва.

         - Однако зачем?

         - Голову мне отрубишь, - будничным тоном пояснил Немец, - чё-та сёдня лень стреляться.

         Эльф с тягостным чувством передёрнул ушами.

         - Дело житейское, - сказал сударь капитан, и Кави в очередной раз поразился глубине духовной дерзновенности человека. - Я уйду - в лагерь не возвращайтесь.

         - Снова вернулся я сюда, - тихонько промурлыкал капитан.

         Он сидел на поваленном дорожном знаке и смотрел на солнце. Солнце лениво уходило за сопки; сопки истекали нежным морковным соком.

         Дорожный знак гласил категорически и надменно: "движение без остановки запрещено".

         Капитан скосил глаза на исцарапанный красный восьмиугольник и усмехнулся. Поднял прицел, всматриваясь в узкую ленту дороги. Серо-коричневое облачко пыли делалось всё виднее, огибало близкую сопку. Пришло время спускаться навстречу.

         Место он выбрал приметное, у поросшей дурным красноватым лишайником скалы. Впрочем, валунов-то в здешних краях имелось в избытке, просто сомнительного характера сделку следовало проводить подальше от лишних глаз - эта объездная дорога вполне годилась.

         Капитан присел на корточки, выглянул из-за скального выступа - так, чтобы остаться незамеченным в высоком ковыле. Кортеж из двух машин медленно тормозил у назначенной точки.

         В первой машине, - том самом "бобике", - сидел полковник. Водитель был незнакомый - крепкий молодой парень в необмятом новеньком хабэ не по погоде. Рук с баранки парень не убрал, мотор не заглушил, головы к начальству не повернул - Немец испытал первое беспокойство.

         Паранойя, капитан?

         Выживают только параноики.

         По-хорошему-то, операцию уже сейчас следовало сворачивать и уходить, но капитан перевёл взгляд на вторую машину.

         Гражданский грузовик, длинномерная фура. Если забита коробками хотя бы наполовину - этого должно хватить на всю Варту, с запасом.

         Немец ждал, больше вслушиваясь, чем рассматривая кортеж. Из машин никто не выходил; водитель грузовика, - средних лет штатский, - тоже сидел неподвижно.

         Когда договаривались о цене, Немец позволил полковнику ободрать себя как липку. Так было меньше шансов, что всё-таки сдаст. Хотя по-любому - преступление, и служебное, и вообще.

         Мир губит вина.

         Водитель "бобика", не поворачивая головы, раскрыл рот и проронил несколько слов. Полковник вышел из машины. Захлопнул дверцу, сытно потянулся, прошёл немного вперёд. Шагал Юрий Николаевич неловко, с расстановкой, как будто крепко отсиделся в дороге.

         Чёрт с ним, рискнём, а, капитан? В худшем случае - Пагди вынесет.

         Все его спецназовские инстинкты вопмя вопили: пора сматывать удочки. Рефлексы согласно подвывали и даже, вроде бы, слегка повизгивали, прям как Твур. Полностью сознавая, что обнаглел уже до какой-то немыслимой, крайней крайности, капитан поправил перевязь меча под бушлатом и скользнул из-за скалы на дорогу.

         Бывшие сослуживцы встретились на полпути.

         - Живой... - как-то смущённо произнёс полковник, протягивая руку.

         - Смерти на свете нет, Юрий Николаевич, - согласился капитан, - а где рулила твой?

         - Заболел Колесников, - сказал полковник, - знаешь... подвёл меня.

         - Вот злодей. Такого ценного товарища подвёл.

         - Нет. Совсем не ценного.

         Хреново, подумал капитан.

         - Да ладно прибедняться-то, - сказал он ласково. - Привёз, что обещал?

         - А как же. Деньги при тебе? Мне, знаешь, семью кормить.

         Кстати, подумал капитан.

         - О семье заботишься. Хорошо. Помнишь ведь, что я тебе обещал?

         Полковник удивлённо уставился на Немца.

         - Вижу, помнишь, - угрожающим тоном произнёс капитан. - Нам твоих прирезать - как высморкаться. С полицией не связывался?

         В глазах Юрия Николаевича загорелся удовлетворённый огонёк понимания.

         - Нет, конечно, - ответил он, покачивая головой, - не дурак.

         - Ну, тогда готовь товар. Я за деньгами.

         Пятиться спиной означало бы спровоцировать атаку немедленно, без шанса уйти в укрытие, поэтому Немец с максимально беззаботным видом развернулся и шагнул к скале. Полковник - к "бобику", но как-то кривовато, словно намеревался свернуть на полдороге.

         Ладно, подумал капитан, чёрт с ними, с таблетками-то. Будем надеяться, хоть Юру из-под удара вывел: сошлётся на угрозы семье - не шутка. В запас, конечно, всяко выпихнут.

         А сдал, судя по всему, действительно Колесников.

         Жаль. Теперь-то и вправду придётся аптеки грабить.

         Время... всегда только время. "Время - параметр человеческих деяний; где нет времени..."

         В спину мягко толкнуло беспокойством. Капитан машинально ускорился и сместился вправо. Но всё-таки поздно - прилетело в затылок.

         Удар пришёлся слабо, на излёте, но тут же быстрые жилистые руки подхватили Немца за колени, отрывая от земли.

         "Надо же", машинально подумал капитан, изворачиваясь в полёте, "какой тихушник нашёлся".

         Так и есть: тот самый крепыш из "бобика". Немец скомпенсировал падение ладонями и что было силы пнул парня каблуком в подбородок.

         Боевые таланты крепыша, очевидно, тихарением и исчерпывались - удар он держал слабовато.

         - Да, любимая, да! - пропыхтел капитан, перекидывая ногу так, чтобы попытаться провести классические "ножницы". Как ни странно, получилось. Всё ещё слегка оглушённый крепыш ткнулся разбитой мордой в землю.

         Проклиная тяжёлый трещащий бушлат, капитан прокатился по пыльному ковылю, ухватил парня за шиворот и, возвращая долг, пробил в затылок. Потом ещё два раза - за ухо и в основание челюсти. Быстро охлопал, нашёл пистолет и не глядя сунул себе в карман.

         Парень тихо хрипел. На дороге хлопали дверцы машин, гулко стонал металл фуры, привычно грохотали берцы. Скрежетала чья-то рация.

         Удерживая парня за шиворот, спиной к себе, капитан вытащил "сучку", высунул руку из-за скалы и выпустил короткую очередь - просто по дороге, чтоб пыль поднять.

         Топот рассыпался по обочинам. Ответных выстрелов пока не последовало.

         Капитан приставил горячее дуло к коротко остриженной голове парня. Тот было дёрнулся, но тут же замер.