Город Улыбок (СИ) - Гринь Роман Андреевич

-- Ну, еще бы, после того, что ты с ней сделал, -- тихо сказала Леди Икс.

-- Она ведь хотела быть полезной мне, я осуществил ее мечту. Ладно, мои дорогие подчиненные, идите, готовьтесь! Сзывайте всех -- мафия идет на войну! -- Я поболтал вином в бокале и посмотрел его на свет. Алое. Какой красивый цвет. -- Мой приказ -- утопите в кровавой агонии всех, кто станет на пути нашей организации!

-- А пленные фанатики? -- Спросил Арни. -- Продолжить допрос?

-- Нет смысла, -- покачал я головой, -- они не заговорят, да и вряд ли им что-то известно. Верни их обратно Изгоям, по частям, разумеется. -- Улыбнулся я.

-- Да бос! -- Захихикал Арни, поглаживая свой большой тесак для разделки мяса. Нож мясника был специально плохо наточен, ему нравилось чувствовать сопротивление плоти при разрезании ее на куски.

В кабинете остались только я и Леди Икс.

--Что-то еще? -- спросил у женщины.

-- Девчонка! Подружка Вольфганга, после его смерти она стала создавать проблемы!

-- Ах, та студентка с юрфака. И что же она делает?

-- Копает под нас, и как ни странно, копает с успехом.

-- Вот как, -- удивился я, -- там даже опытный юрист ногу сломит, мы хорошо заметаем следы. А она, значит, что-то накопала? Досье!

Леди Икс протянула мне папку. Я быстро осмотрел фото молодой привлекательной студентки, пробежался по страницам биографии, по записям последних действий.

-- Вот как, -- примерно через минуту у меня в уме уже был сложен ее четкий психологический портрет, -- да, такую не купишь и не запугаешь.

-- Значит, она должна исчезнуть?

-- Нет! Ни в коем случае! Вольфганг любил ее больше жизни! А он всегда верно служил мне! Она -- часть семьи, теперь под моей защитой, это меньшее что я могу сделать для покойного друга, который умер за меня!

-- Ты становишься сентиментальным!

-- Я чту традиции!

-- Вольфганг -- не сицилиец!

-- Как и ты! Это Америка, детка, то что от нее осталась. Третий Вавилон, созданный на радиоактивном пепле Второго! Здесь многое по-другому!

-- Значит, промоешь ей мозги? Убедишь, что черное это белое и наоборот? О, в этом ты ас!

-- Нет, я в кои-то веки скажу правду! Что на Город Улыбок надвигается тьма, куда более страшная, чем мы! А во тьме нету черного или белого, ночью все кошки серые!

-- Ладно! -- Я поставил бокал на стол. Дрожи в руках не было, но все же, на душе немного неспокойно. -- Пойду выпускать Ее на свободу. -- И я улыбнулся. -- Никогда не знаю заранее, убьет она меня или нет, на этот раз.

-- Удачи!

-- Она нам всем пригодится, солнышко!

Леди Икс даже немного смутилась. О, боги, ей правда нравится, когда я так ее называю? Ну и кто из нас сентиментален?

Уже через несколько минут я спускался в подземелья. Да-да, у меня ведь есть свой бальный зал в стиле рококо, конечно, у меня есть и свои подземные темницы. Да, двадцать второй век, но я привязан к традициям. Хотя и от современности стараюсь не отставать.

Я медленно спускался по ступенькам, вокруг кружила небольшая сфера-фонарик. В руке -- карта Таро. Сегодня утром нашел ее в кармане одежды, а потом еще голограмма Джима Чеосборна. Эти чертовы террористы проходят мою компьютерную сверхнадежную высокотехнологическую защиту, будто я школьник какой-то, а не глава мафии. Отделу безопасности тоже нужно будет понизить зарплату, явно свой хлеб не отрабатывают. Я рассматривал карту с изображением сурового мужчины с бородой и в дорогих нарядах. В руках он держал символы власти, сам восседал на троне. Карта называлась "Император". Что ж, польщен, мистер Клоун, какую почетную роль вы выделили мне в своей игре. Вот только кто вы такой? Или точнее, как выразился, Марк Голдман, что вы такое? Сунул карту в карман. Да уж, надвигается что-то серьезное, более серьезное, чем то, с чем я когда-либо сталкивался. Даже дьяволу порой бывает не по себе. Но как же это чертовски весело и возбуждающе, только для таких моментов мы и живем, для того, чтобы прикоснуться к чему-то великому, создать значимость своей жизни, бросить вызов небесам и преисподней. Единственный смысл нашего существования -- проверять мир на прочность! Все остальное -- есть, пить, трахаться, рожать детей -- процесс жизнедеятельности овец и коров!

Мой путь закончился. Я стоял перед большой стальной дверью со специальным сенсорным замком. Долго не раздумывая, ввел графический код. Дверь медленно отъехала в сторону.

Передо мной была решетка из толстых прутьев сверхпрочного сплава, а за ней непроглядная тьма. В ней послышалось какое-то шуршание, а потом скрежет.

-- Привет, милая! -- Сказал я в темноту.

-- А, это ты. -- Донесся из темноты сначала скрежет, а после слегка хриплый голос. И тут же другой, нежный и мягкий, добавил. -- Знаешь, было некогда содружество подлецов, то есть это были не подлецы, а обыкновенные люди. Они всегда держались вместе. Если, например, кто-то из них подловатым образом делал несчастным кого-то постороннего, не принадлежащего к их ассоциации, -- то есть опять-таки ничего подлого тут не было, все делалось как обычно, как принято делать -- и затем исповедовался перед содружеством, они это разбирали, выносили об этом суждение, налагали взыскание, прощали и так далее.

-- Цитируешь Кафку? -- улыбнулся я.

-- Динь-дон, -- запел из темноты детский голосок, -- скоро будет Рождество. Динь-дон, Санта подарки принесет!

-- Тсс, -- послышалось змеиное шипение, -- не рассказывай ему, он не должен знать, что Санты нет! -- Раздался жуткий скрежет. -- Он должен верить в сказку!

-- ДЬЯВОЛ! -- заорали в темноте. -- Он соберет свой урожай, грибы пустили споры в душах людей. Больно! Как же мне больно!

Из темноты появился длинный липкий язык, я подставил ладонь и почувствовал, как Она облизала ее. Теплый шершавый язык, почти сухой, как у собаки. Сейчас я не мог видеть тысяч мелких острых клыков, расположенных ровными рядами в десятках ртов, и я был не против, что тьма скрывала Ее.

-- Эти люди зла никому не желали, -- снова послышался из темноты мягкий женский голос, -- интересы отдельных лиц и ассоциации соблюдались строго, и исповедующемуся подыгрывали: "Что? Из-за этого ты огорчаешься? Ты же сделал то, что само собой разумелось, поступил так, как должен был поступить. Все другое было бы непонятно. Ты просто перевозбужден. Приди в себя!" Так они всегда держались вместе, даже после смерти они не выходили из содружества, а хороводом возносились на небо. В общем, полет их являл картину чистейшей детской невинности. Но, поскольку перед небом все разбивается на свои составные части, они падали поистине каменными глыбами!

-- ГЛЫБАМИ! -- Проорали в темноте, и множество налитых кровью глаз открылись одновременно и бешено завращались в своих орбитах. - Перед небом они все разбились, какими бы правильными не хотели казаться!

Огромная туша с жутким хрустом занемевших костей и суставов бросилась на твердые прутья клетки.

-- Он разобьется! На рождество! -- Запели детские голоса из темноты. -- Не говорите Санте! Не говорите Богу! Никому не говорите, что Скордзини -- уже глыба.

-- Мне нужна помощь! -- Тихо сказал я, все еще сохраняя самообладание. Я привык, даже к этому. Демон не испугает сицилийского дьявола.

-- Зачем ты сделал со мной это, любимый? -- Послышался из темноты голос, который я не слышал уже так давно.

-- Ты хотела быть для меня полезной! -- Только и смог ответить я.

-- Кого надо сожрать?! -- Прорычал десяток ртов и два десятка больших налитых кровью глаз уставились на меня. Четыре огромных клешни громко защелкали и ко мне потянулась покрытая панцирем большая паучья лапа.

Я прикоснулся рукой к этой лапе и четко представил образ Евы.

-- Ее!

-- Мы увидели! Мы поняли! -- Послышались разные голоса из темноты.

-- Милая, я все еще люблю тебя, я знаю ты все еще там! -- Сказал я в темноту. -- Только тебе я могу доверять по-настоящему, только твое уродство не спрятано за лицемерными масками. -- Я засмеялся. -- Ты -- зеркало моей души!