Код лихорадки - Дашнер (Дэшнер) Джеймс

День за днем.

Месяц за месяцем.

Глава 7

Дата: 224.9.2 Время: 7.30

Стук раздался в то же время, что и всегда, разве что на несколько секунд позже. За дверью стоял лысый незнакомец. Судя по выражению лица, он был не очень рад здесь находиться. А может, вообще жизни не радовался. Глаза у него были покрасневшие и припухшие.

– А где доктор Пейдж? – расстроился Том. От того, что нарушили хоть и ненавистный, но привычный распорядок дня, ему стало не по себе. – Она не заболела?

– Можно я сначала войду? – Незнакомец кивнул на поднос с едой.

– А, да. – Томас открыл дверь пошире.

– Обязательно съешь все. – Незнакомец подкатил тележку к столику. – Тебе сегодня понадобится много сил.

Томасу совсем не нравился его тон.

– Зачем? И вы не ответили – доктор Пейдж здорова?

Незнакомец выпрямился, словно для того, чтобы казаться выше, и сложил руки на груди.

– С чего ей быть нездоровой? Все с ней прекрасно. А со старшими нужно разговаривать уважительно и по-доброму.

У Томаса уже был наготове дерзкий ответ, но он сдержался – если промолчать, этот неприятный человек быстрее уйдет.

– У тебя полчаса, – сказал тот, не сводя с Томаса тяжелого мрачного взгляда. – Вернусь ровно в восемь. Можешь звать меня доктор Левитт. Я – мозгоправ.

Он наконец повернулся и ушел, мягко закрыв за собой дверь.

Томас понятия не имел, кто такие мозгоправы, хотя слово это раньше слышал. Аппетита совсем не было, но он заставил себя поесть.

Доктор Левитт постучал в дверь ровно через тридцать минут и гораздо громче, чем требовалось. Томас давно уже позавтракал. Вот бы дали еще час, а лучше полдня. Или даже месяц. С этим незнакомцем никуда идти не хотелось. Будет ужасно, если доктор Пейдж больше не появится.

Доктор Левитт ничуть не изменился за полчаса – такой же лысый и понурый.

– Пойдем, – бросил он.

По коридору шли молча; Томас мечтательно посмотрел на дверь Терезиной комнаты. «31 К». Он уже столько раз видел эту табличку. Вот бы открыть дверь и наконец-то поговорить с девочкой. И почему их держат отдельно от других детей? Не из вредности же? И как может доктор Пейдж в таком участвовать?

– Послушай, – сказал доктор Левитт, возвращая внимание Томаса к белым стенам и флуоресцентным лампам. – Я не очень-то приветлив был утром. Извини. У нас очень сложный проект сейчас, от него многое зависит. – Его натужный смех прозвучал, как кваканье лягушки под током. – В общем, я такой из-за работы.

– Понятно, – ответил Томас, не зная, что еще сказать. – У всех бывают плохие дни, – добавил он, забеспокоившись. Почему этот человек так нервничает? Не на нем же всякие опыты ставят.

– Да, – кивнул доктор Левитт.

Они вошли в лифт, и доктор нажал кнопку этажа, на котором Томас прежде не был. Девятого. Было в этом во всем что-то зловещее. Наверное, если бы рядом стояла доктор Пейдж, ему было бы спокойнее.

Лифт весело звякнул и открылся. Доктор Левитт вышел и повернул налево. Томас последовал за ним. Впереди стоял стол, за ним – стеклянные перегородки. Там мерцали огоньки мониторов и блестели какие-то инструменты. Похоже на больничные палаты.

Может, с доктором Пейдж все же что-то случилось, и они пришли ее навестить.

– А вы скажете мне, что будет сегодня? – спросил Томас как можно бодрее.

– Нет, – ответил Левитт. Потом, подумав, добавил: – Извини.

Они прошли мимо стола и завернули за стеклянную стену. Там снова оказался коридор со множеством дверей, а что за ними – непонятно. Снаружи какие-то медицинские мониторы. На каждой двери номер, а стены из матового стекла плотно занавешены.

В одной из комнат точно кто-то был – оттуда донеслись голоса, а потом раздался крик. Томас вздрогнул от неожиданности, однако шага не замедлил. Только когда эхо от крика смолкло, он обернулся.

– Иди-иди, – велел доктор Левитт. – Беспокоиться не о чем.

– Что там? – снова спросил Томас. – Что случилось…

Левитт схватил Томаса за руку – не больно, но крепко.

– Все будет хорошо. Поверь мне. Просто иди и все, мы почти на месте.

Томас послушался.

Они остановились перед одной из дверей, рядом с которой висел монитор, а на нем мелькали какие-то таблицы и графики, какие – Томас не смог разглядеть. Доктор Левитт посмотрел на экран, потом потянулся к ручке двери. И тут сзади снова закричали.

Дверь в конце коридора открылась, оттуда выковылял мальчик в больничной пижаме и с перевязанной головой. Под руки его поддерживали санитары. Шел он еле-еле, будто под действием каких-то лекарств, потом осел на пол, встал и попытался вырваться из рук санитаров. Томас замер, неотрывно глядя на мальчика. Тот упал, затем с трудом поднялся и, шатаясь, как пьяный, двинулся прямо к Томасу.

– Не ходи туда, – заплетающимся языком выговорил мальчик. Темноволосый, азиатские черты лица, примерно на год старше Томаса. Лицо красное, потное, а на повязке над ухом расплывается алое пятно.

Томас не мог произнести ни слова. Неожиданно между ним и мальчиком вырос доктор Левитт.

– Минхо, стой! – закричала санитарка! – Тебе нельзя…

Ее слова не возымели никакого действия.

Значит, Минхо. Теперь Томас знает имена хотя бы еще двоих детей. Мальчик врезался в доктора Левитта, будто вообще его не видел, и ошалелым взглядом уперся в Томаса.

– Беги от них! – прокричал он, вырываясь теперь уже из рук Левитта: впрочем, мальчику было не совладать со взрослым мужчиной.

– Что… – сказал Томас тихо-претихо. Потом громче: – Что с тобой сделали?

– В голову что-то засунули! – прокричал Минхо, буравя Томаса диким взглядом. – Обещали, что не больно, а мне больно! Куча врунов…

Он не договорил – санитарка вонзила ему в шею шприц, мальчик обмяк и осел на пол. Мин-хо тут же потащили обратно в палату, ноги его беспомощно волочились по полу.

Томас повернулся к Левитту:

– Что с ним?

Доктор заявил с каким-то странным спокойствием:

– Ничего, просто реакция на обезболивающее такая. Не о чем беспокоиться.

Похоже, это была его любимая фраза.

Бежать, пока не поздно. Эта мысль не оставляла Томаса, и когда Левитт открывал дверь, и когда они входили в комнату. Потом дверь закрылась.

«Я – трус, – ругал он себя. – Куда мне до Минхо».

Комната и вправду напоминала палату. Две кровати за ширмами, у той, что слева, занавеска отодвинута и виднеется заправленная койка. Справа занавеска задернута – сквозь тонкий материал проступают очертания чьей-то фигуры. Повсюду медицинские приборы – самые современные, такие же, как и в лабораториях, где берут анализы. Левитт принялся изучать таблицы на одном из мониторов и вводить информацию.

Томас снова покосился на закрытую кровать, потом на Левитта. Тот был полностью поглощен своим занятием.

«Надо узнать, кто там», – подумал Томас. Ему до смерти хотелось заглянуть за занавеску.

Левитт придвинулся еще ближе к монитору – разглядывал мелкие цифры. И Томас решился. Он бочком подобрался к занавеске, отодвинул ее и шагнул к койке. Там лежал мальчик – светлые, коротко стриженные волосы, глаза закрыты, простыня натянута до подбородка. В считаные секунды Левитт подскочил с другой стороны, сгреб занавеску и, схватив Томаса за руку, оттащил его от койки, однако тот уже увидел то, что хотел. И успел рассмотреть, что, как и у Минхо, у мальчика перевязана голова, и на повязке сбоку алеет пятно.

А еще он углядел имя на мониторе.

Ньют.

Уже три.

Три имени.

Глава 8

Дата: 224.9.2 Время: 8.42

– О чем ты только думал? – Левитт повел Томаса к свободной койке. – У нас же протоколы, стерильные зоны, куча предосторожностей. Не знаешь разве?

Томас чуть не рассмеялся.

– Э-э нет, – ответил он совершенно искренне. Откуда ему было знать в девять-то лет?