Реальность 7.11 (СИ) - Дернова Ольга Игоревна

Пока я, притихнув, прокручивал в голове все эти мысли, мы добрались до машин. Они стояли смирно, этакие чудовища из металла и резины, послушные человеку в гораздо большей степени, чем биоткань. И куда более безопасные, несмотря на свои размеры. Я открыл ворота, а Зенон и Перестарок вывели наружу два фургона. Мы работали без прожекторов: город, охвативший нас шёлковыми тисками, давал достаточно света. Розоватый отблеск лежал на облаках, и дождь постукивал по плащу сверкающими иголками. Но когда я забрался в кабину к шефу, фургон показался мне кальмаром, плавающим в чернильном облаке. Внутренность кабины озарялась бледными огоньками приборов. Фургон качнулся, когда Зенон плавно взял с места. Шеф включил навигатор, вычисляя маршрут, и голова кальмара осветилась ярче, а наружные чернила сделались гуще.

— Шеф, — сказал я, присмотревшись к карте, — а мы точно едем в ДУОБТ?

— Это конец пути, — сдержанно отозвался Зенон, — начало будет не таким приятным.

Покосившись в мою сторону, он добавил:

— Только не вздумай там рассуждать о дезертирах. Сакахалла, при всех его тараканах, — не самый плохой человек. Он болезненно реагирует на промахи подчинённых.

Я послушно кивнул головой.

— Так, значит, у нас перемирие с утильщиками?

— А кто сказал, что была война? — сухо отозвался Зенон. По его тону я понял, что попал пальцем в небо.

— Ну, как же… — неуверенно пробормотал я. — Все эти шуточки… и на Арене они — наши главные соперники…

— И ты решил, что это всерьёз, да? — почти сочувственно спросил шеф. Я подумал, что сейчас он не выдержит и засмеётся, но Зенон сдержался. Это было ещё обиднее.

— Вот только не надо глума, — попросил я. — О подлой натуре утильщиков я слышу с тех пор, как попал в общагу.

— То есть, не меньше года? — уточнил Зенон. — Давно пора расстаться со стереотипами…

— Так что же это, игра? — не удержался я от ответной шпильки.

— Ну конечно, мы с Перестарком придумали всё ради собственного удовольствия, — ядовито сказал шеф. — Между прочим, Заши дружит кое с кем из утильщиков. И если б ты почаще отрывал задницу от скамейки запасных, тоже знал бы некоторых в лицо. Конечно, они не самые приятные парни в мире. Несколько лет назад они подложили нам здоровенную свинью. Но мы не пускаем их на свою территорию не из-за этого. Есть более глубокие причины.

— Какие? — вырвалось у меня.

Зенон, глядя сквозь лобовое стекло, покачал головой.

— Отношение к жизни. У нас и у них оно разное.

— Понимаю, — сказал я после паузы.

— Нет, не понимаешь. И некоторые другие в нашей общаге — тоже.

Передо мной забрезжила смутная догадка.

— Так вот почему вы не стали будить парней…

Зенон раздражённо прицокнул языком.

— Когда сегодня на совещании я заявил, что мои ребята не ездят на труповозках, господа иерархи процитировали мне несколько крамольных фраз, прозвучавших в стенах нашего общежития. Дословно процитировали, заметь. И намекнули, что этого им хватит для карательных мер. Кто-то сливает вас своему начальству, Бор. И это начальство — явно не я.

Оставшуюся часть пути я старательно размышлял над сказанным. Но когда Зенон начал сбавлять скорость, я сказал нарочито небрежно:

— М-да… А я переживал из-за какого-то забитого унитаза!

Шеф от души расхохотался. Когда его хохот стих, я услышал:

— Бестолковый ты парень, Бор! Надо было валить на утильщиков.

На такой вот нелепо-весёлой ноте мы оказались перед кордоном легионеров — где-то на юго-западной окраине города.

Они стояли у подножия штабеля, составленного из чёрных продолговатых мешков, все — с автоматами наперевес. И при виде их цепочки меня кольнуло недоумение. Если они обороняют эту баррикаду, то зачем повернулись лицом к городу? Чего вообще они ждут? Нашествия мирных жителей? Второй волны огов? Но времени на решение головоломок уже не было: от кордона отделилась высокая, длинная фигура и, хлопая полами плаща, быстро направилась к нам. Я вздрогнул, узнав вчерашнего командира. Он ничем не выдал, что мы знакомы; скользнул по нам с Перестарком мимолётным взглядом и сразу повернулся к Зенону.

— Это всё, что вы можете нам дать, Вержбицкий? — сквозь зубы спросил он. — Два фургона и двух водителей?

— Трёх, — сдержанно отозвался Зенон, — считая меня. И — да, это действительно всё, что я смог наскрести. Первая колонна сейчас за пределами города. Остальные тратят законно заработанные отгулы.

— Не оправдывайтесь, — звякнул командир железным, беспощадным голосом. Зенон пожал плечами.

— Даже и в мыслях не было. Совесть моя чиста. Сколько раз я ставил вопрос о расширении автопарка?

— Я не расположен играть в ромашку, — с нетерпеливым жестом сказал легионер. — Разговаривайте об этом с мэром. Мне нужно знать только одно: сможете ли вы убрать весь этот… мусор до того, как рассветёт.

— Не вижу проблемы, — холодно произнёс Зенон. — При условии, что погрузкой займутся ваши люди.

— Боитесь замарать ручки, Вержбицкий? — едко и вкрадчиво сказал командир.

— Это принципиальная позиция. Мы не утильщики и не мусорщики… если такой жаргон вам понятнее.

Легионер хмыкнул.

— На «позицию» не тянет. Это либо трусость, либо саботаж. И оба варианта говорят не в вашу пользу.

— Нам с вами трудно понять друг друга, — утомлённо сказал Зенон. — Давайте поскорее покончим с этим делом.

— Действительно, — вклинился Перестарок. — Сколько можно лясы точить? Мы торчим тут уже… а кстати, сколько мы тут торчим?

Легионер взглянул на наручные часы.

— Ч-чёрт, — выругался он. — Ну и упрямый же вы народ, господа транзитники! Ладно! Разверните первый фургон. Я распоряжусь насчёт погрузки.

С этими словами он оставил нас и зашагал к своим людям.

— Каков гоголь, а? — вполголоса сказал Перестарок, глядя в тощую чёрную спину. Зенон, ни слова не говоря, ловко влез в кабину ближайшего фургона. Попятившись на обочину, мы наблюдали за его манипуляциями. Машина отползла, сделала разворот и стала медленно приближаться к пришедшей в движение цепочке. Мотор ревел в полную силу, в шуме его терялись нечленораздельные выкрики легионеров. Потом грохот и лязганье стихли. Наш шеф соскочил на асфальт и, пройдя вдоль серого длинного бока машины с логотипом ТЦ на нём, начал возиться с задними дверцами фургона.

— Я вот чего не понимаю, — сказал я, пытаясь сформулировать то, что неясно меня тревожило.

— Ммм? — протянул Перестарок. Он вытащил огромный клетчатый платок и теперь старательно стирал со лба капельки небесной мороси.

— У них что, нет собственного транспорта?

— Ты о чём? — Перестарок повернул ко мне удивлённое лицо.

— Ну… — стушевался я. — Мешки эти, допустим, мы перебросим в ДУОБТ. А они-то как уедут отсюда? Или мы должны увезти не только мусор, но и солдат?

— С удовольствием поменял бы их местами! — воинственно сказал Перестарок. — Да только фиг им! Чтоб транзитники ещё возили военных? Обойдутся как-нибудь. Впрочем, Кобольд, должно быть, поедет с нами, — задумчиво добавил он. — У него пунктик насчёт неусыпного контроля.

— У кого? — переспросил я. Мне показалось, что я недослышал. Перестарок взглянул на меня, как на слабоумного.

— Ты что, не узнал ихнего командира? Это же Кобольд, шеф Службы Безопасности! Собственной персоной.

Он ещё что-то рассказывал, но я не слушал. На меня волнами накатывала паника. Это что же получается? Сутки назад, на похожем шоссе, я спасал опасного дезертира от самого, мать-его-так, Кобольда! В то время как долгом моим было бы всячески способствовать его розыску и поимке… Нет, стоп, не будем пороть горячку. Вряд ли тогда они уже знали, за кем охотятся. Да и кого они, собственно, искали там, в этом жутком ватном тумане? Купол-1 принадлежит оговодам, а те посторонних на Фабрику не пускают. Потому как закрытый объект. Не подпадающий притом под юрисдикцию Церкви. Говорят, охрана там тоже сплошь из огов, не достучишься, и приказ у них недвусмысленный: чуть что не так — стрелять на поражение. Впрочем, если предположить, что Купол-1 обратился в пар стараниями наших мудрецов… Что ж, очень складненько тогда всё получается. Пока там у оговодов разброд и паника, взвод легионеров под командованием лично шефа СБ тихо просачивается на территорию Фабрики…