Танцующая с бурей - Кристофф Джей

– Кицунэ Юкико, – металлически заскрежетал голос лотосмена, остановив ее в дверях.

– Хай? – она взглянула на него через плечо.

– С вами также хочет поговорить кёдай.

– Что еще за кёдай?

– Рядовые гильдийцы называются «сятей», – объяснил Кин. – Маленькие братья. А те, кто присматривает за нами, зовутся «кёдай». Большие братья.

Юкико посмотрела на лотосмена в скафандре – холодное стекло бесстрастных глаз.

– О чем он хочет поговорить со мной?

– Я не имею права задавать такие вопросы, – лотосмен повернулся и вышел в коридор, указав на дверь в конце коридора. – Идемте.

В комнате прошелестел голос Кина – он шептал так тихо, что она едва услышала его.

– Будьте осторожны, Юкико-чан.

Юкико проверила танто в оби и вышла из комнаты.

Каюта кёдая выглядела богато – отделанный латунью мореный тик. На потолке в такт движению судна качалась небольшая хрустальная люстра. На стенах висели многочисленные карты стран, которые она никогда не видела, помеченные маленькими красными булавками и длинными черными дугами. На полу лежал толстый ковер, вытканный замысловатыми узорами, и Юкико, войдя в каюту, уставилась на него. На ковре были вытканы силуэты арашитора – черные извивы на фоне бледно-голубого цвета. Лампочки раскачивались, тени бесшумно двигались, направляясь к ней по полу.

– Кицунэ Юкико, – произнес низкий жужжащий голос.

Юкико подняла взгляд и увидела приземистую фигуру, сидевшую за низким столом. Кёдай был при полном параде – из-под огромного количества сверкающих металлических пластин выпирал объемный живот, толстые пальцы были обтянуты тщательно изготовленными перчатками. Отделка его скафандра была такой богатой, что не оставляла сомнений в ранге его обладателя. Сегментные наплечники и доспехи были украшены непомерно дорогими изощренными завитушками, которые окаймляли и его фасеточные светящиеся глаза. Из фильтров на спине с шипением вырывалось дыхание, прерываясь периодическим выбросом выхлопов чи. В кобуре на поясе затаился короткий матово-черный железомёт.

– Господин гильдиец, – ответила она, опуская взгляд.

Она не стала преклонять колени.

– Оставь нас, – приказал кёдай.

Гильдиец, приведший Юкико, дотронулся двумя пальцами до лба, хрипло произнес: «Лотос должен цвести» и вышел, позвякивая латами.

– Нравится?

Юкико посмотрела на кёдая. Он кивнул на ковер под ногами.

– Очень красиво, сама, – она использовала это обращение в знак уважения, надеясь произвести впечатление.

– Из Морчебана, – задумчиво произнес гильдиец. – Его привезли из замка гайдзинов прошлым летом – трофеи славной войны. Видимо, некоторые варвары-аристократы любят фольклор Шимы.

Юкико подумала, что он улыбается, хотя из-за шлема на голове гильдийца не была в этом уверена. Она заметила некоторое напряжение плавных линий скафандра инсектоида и беспокойство в его пустых светящихся глазах, поэтому снова уткнулась взглядом в пол и замолчала.

– Я – кёдай этого судна. Можете звать меня Нао. А ты – Кицунэ Юкико, дочь Кицунэ Масару, Черного Лиса Шимы.

– Хай, сама.

– Тогда тебе тяжело будет узнать, что твой отец в тюрьме.

Юкико взглянула на бесстрастную маску.

– За что?

– За то, что не выполнил приказ Йоритомо-но-мия, – ответил гильдиец, лениво пожав плечами. – Вы должны быть благодарны за то, что его не казнили, как капитана Ямагату.

– Но это не так, – она пыталась скрыть свой гнев. Вспомнила доброту Ямагаты, его сильные руки, крепко державшие штурвал «Сына грома», когда буря несла их прямо на скалы. – Мы выполнили приказ. Мы поймали то, чего нет.

– А потом позволили ему сбежать, – гильдиец забарабанил тяжелыми пальцами по столу, оставляя неглубокие отметки на дереве. – Но, кажется, дочь преуспела там, где не справился отец. Приручить такого зверя – это дорогого стоит. Интересно, как вы справились с ним.

– Отец обрезал ему крылья, и его дух был сломлен, сама, – она пожала плечами, стараясь говорить непринужденно. – Это просто зверь, как и любой другой. Немного терпения, много еды – так я его и приручила.

– Прекрасно.

– Я умею ладить с животными, сама.

– Оно и видно.

Фасеточные глаза гильдийца сверкнули – всего лишь игра света, но ей показалось, что бабочки у нее в животе затрепетали от страха. Она посмотрела в его бесстрастные глаза, молясь про себя, не желая бояться, отступать или просить. Она не будет думать о Рыночной площади, о покрытых сажей и пеплом каменных столбах. Она чувствовала присутствие Буруу в своей голове, поэтому ухватилась за его гнев и крепко за него держалась. Время шло, молчание затягивалось, пальцы Нао отбивали медленный ритм по столу. Юкико старалась дышать ровно, чувствуя успокоительную тяжесть танто на поясе.

– Мы взяли на себя смелость заранее известить сёгуна по радиосвязи о вашем успехе. Он жаждет получить свой приз. Скажите своему зверю, чтобы вел себя хорошо, хай?

– Я не могу разговаривать с ним или отдавать ему команды. Это не собака.

Гильдиец недоверчиво помолчал.

– Но он смотрит на вас, как верная собака. Как щенок, который укусил леди Аишу, хай?

Юкико молча сглотнула.

– Вы его довольно хорошо контролируете, – нахмурился Нао. – Не отрицайте.

– Так любой сможет. Я его контролирую настолько, насколько он мне позволяет.

– Надеюсь, этого будет достаточно, – Нао шевельнулся своим огромным телом. – Ради зверя и ради вас самой. Предупреждаю. Нетрудно будет убедить Йоритомо-но-мию отправить вас обоих на костер.

Юкико заставила себя снова опустить глаза в пол, изучая тканые узоры под ногами. Черные крылья, когти и хвосты переплетались в танце, застывшем на голубом фоне давно утраченного неба, благословенные звери-духи, которых когда-то давно было так много на этом острове, что даже заграничные ремесленники знали, как они выглядят. Сейчас все они исчезли. Исчезли из-за таких людей, как эта раздутая от жадности жирная свинья, наживающаяся за счет рабского труда бедных людей. Покрыты дымкой памяти, спрятаны под одеялом удушающего сине-черного дыма, за занавесом, опустившемся после того, как замерли последние музыкальные ноты.

Голову пронзила боль, и она дотронулась до лба.

Я думаю как Кагэ.

– Я сделаю все возможное, чтобы исполнить желание сёгуна, – ответила она тихим и ровным голосом. – Как делала всегда. Как всегда делал мой отец.

– Конечно, так и будет, – гильдиец фыркнул и махнул ей рукой, как будто отмахиваясь от неприятного насекомого. – Вы можете идти. Отдыхайте пока. Можете навестить Киоши-сана, если хотите, но сначала получите мое разрешение.

Они называют его по имени отца.

Юкико нахмурилась, притворившись, что не понимает.

– Кто это, Киоши-сан?

– Ах, да, – гильдиец рассмеялся, будто гавкнул, и в этом звуке не было и капли веселья. – У тебя не было возможности познакомиться с ним, пока ты срывала с него кожу. Киоши-сан – это мастер-политехник, которого вы спасли после крушения. Видимо, я что-то не так понял. Думал, что вы близко знакомы.

– О, – удивилась Юкико. – Я и не знала, что у вас есть имена.

– У нас их нет, – ответил Нао, указывая на дверь. – Лотос должен цвести.

Юкико прикрыла кулак ладонью и поклонилась, отступив и тихо выскользнув из каюты.

Ожидавший ее снаружи гильдиец посмотрел светящимися кроваво-красным цветом глазами, его часовые механизмы затикали, шестеренки закрутились. Она кивнула ему и поспешила вверх по лестнице.

Позади нее скрежетал мехабак, и этот звук напоминал рычание.

25. Дочь лис

Никогда раньше Юкико не видела столько людей в Доктауне. С того момента, как «Слава» пришвартовалась у причала, она стояла и смотрела с палубы корабля на целое море поднятых вверх лиц – тысячи и тысячи – в респираторах, в платках и без них, немытые тела, играющие бликами очки, указывающие вверх пальцы. Скромные сараримены и шустрые нео-танины, грязные каросимены и нищие, охранники, гайдзины и гейши. Очевидно, слух о звере уже распространился, и полгорода пришло поглазеть на легенду. Это слово передавали из уста в уста шепотом, который плыл нарастающей волной над толпой, пока не превратился в цунами – мысль о невозможном прозвучала вслух и с грохотом покатилась среди пыли и булыжников: «Арашитора».