Скованные одной цепью (СИ) - "allig_eri"

«Триединый, как же мы похожи… Наверное поэтому и смогли подружиться, — мелькнула у Клайзис короткая мысль. — Две аристократки, две знатные женщины, наделённые властью и силой. Мы сидим здесь, в повозке, надеясь, что наши мужчины выживут и спасут наши жизни».

Атакующий отряд сайнадской конницы был всего в ста шагах от баррикады, когда получил залп во фланг. Стреляла всего половина недоукомплектованной Третьей роты, полторы сотни стрелков, но результат оказался ужасен. Не понять, только ли из-за везения — хотя после вчерашней демонстрации я был готов поспорить, что отнюдь нет — то ли от профессионализма, но пули ударили ровно в голову едущей в тесном строю колонны.

Хорошо прицелились, — подумал я, наблюдая, как первые шесть-семь коней просто кувыркнулись, будто животным внезапно подрезали сухожилия. Те, что неслись за ними, не имели и шанса избежать столкновения. Мигом, всего за несколько секунд, напротив входа в долину возник затор, наполненный брыкающимися копытами и бьющимися в агонии конскими и человеческими телами.

Колонна противника мгновенно раздалась в две стороны, обходя опасность и даже забывая дать собственный ружейный залп. Нам этого хватило. Раздалась команда, остальная часть роты стрелков заняла позицию, ещё полторы сотни человек единым движением спустили курки.

Аналогично поступили и в других местах. По сути, все солдаты послали залп вдоль колонны. Визг и ржание раненых и умирающих лошадей, прерывистые человеческие вскрики, падающие с сёдел всадники, опрокидывающиеся животные, валящиеся на землю тела. Для меня, как того, кто вчера был вынужден наблюдать за резнёй беженцев, не могло существовать более прекрасного зрелища.

Но это было не всё, что сумели продемонстрировать «обычные» солдаты. Где-то сзади, из-за третьей линии обороны, раздались металлические щелчки, и четыре пушки выбросили вперёд смертоносные снаряды. Это были не слишком большие орудия, которыми, например, Дэсарандес пробивал стены Фирнадана. Нет, скорее разряд полевой артиллерии, а потому ядра не имели столь уж чудовищной поражающей силы, даже несмотря на факт частичного зачарования некоторого их числа.

Впрочем, даже такого оказалось более чем достаточно.

В моём восприятии снаряды вылетели излишне тяжеловесно, волоча за собой огненные хвосты, потом будто бы неспешно перелетели над баррикадами и ударили точно в середину отряда врага.

Не зря всю ночь артиллеристы мерили расстояние, расставляя свои игрушки! Пусть обошлось без пробных залпов, но даже так опытные специалисты сумели достичь предельной точности. По сути, благодаря этому они могли поддерживать защитников даже не видя самого врага.

Ядра смели противника, разрывая на куски тех, кого зацепили на лету, а потом… взорвались множеством осколков. Сразу же всё поле заволокли клубы чёрного дыма. Звуки, доносящиеся снизу, на миг перестали напоминать хоть что-то, могущее вырваться из горла живого существа. Когда дым рассеялся, на обожжённом, окровавленном поле боя лежали трупы нескольких сотен людей и лошадей. Остатки сайнадов стремглав убегали, стараясь оказаться вне зоны обстрела.

Начало дня осталось за Первой армией.

Полосы за моей спиной негромко переговаривались. Каждый счёл своим долгом вставить хотя бы несколько слов о происходящем. Кто-то, как Ворсгол, вовсю бранил Ариану — девушку, ставшую ныне новой носительницей браслета Оксинты, — которая самовольно пришла к нам, притащив с собой излюбленный лук со стрелами. Кто-то удивлялся тому, как тихо стояли пехотинцы внизу: не били мечами в щиты, не издавали воинственных криков, не пытались поднять свой дух, понося врага. Стояли на баррикаде из сомкнутых купеческих повозок, такой ма́лой, что размахнись кто — и брошенный камень без труда перелетел бы от одного края линии обороны до другого, а напротив них громоздились несколько десятков тысяч злобных сайнадов, и, куда ни глянь, видны были только шеренги врага. Но они молчали.

— Я бы на их месте вопил во всё горло, чтобы не обосраться от страха, — проворчал Лотар, скрививший усатое лицо в горькой усмешке.

— Вместо этого мы смотрим, как они сражаются, и выжидаем, — произнёс я в воздух, не поворачивая головы.

Атаки шли одна за другой, почти без перерыва, потому что стоящие напротив входа сайнады видели дорогу на Алербо и путь, забитый людьми. Видели, как сбегает их добыча. А потому — спешили…

Пробные наскоки продолжались всё утро. Похоже Зарни или его офицеры-помощники решили попытаться обойтись малой кровью, а потому искали слабину, проверяли нас, может выматывали.

На первый взгляд всё казалось предельно хаотичным. Одиночные всадники отрывались от сомкнутой стены товарищей, зачастую в нескольких местах одновременно, и галопом мчались к баррикаде, успевая совершить несколько выстрелов. Кто-то перезаряжал ружьё на скаку, кто-то использовал мушкет.

Однако в этом скрывался смысл. Пилекс Зарни прощупывал нашу реакцию, изучал расположение ловушек, искал слабые точки в укреплениях. Командование Первой внизу отвечало аналогично. Вначале только стреляли — когда атакующие приближались на расстояние полусотни метров от сомкнутой линии повозок (трупы людей и лошадей постепенно окружали баррикаду кровавым полукругом). Позже изменили тактику, увеличив радиус обстрела сперва до семидесяти пяти, а потом и до сотни метров.

— Пристреливаются, — пробормотал Маутнер.

Мы сидели на корточках подле кривого ствола горной сосны, которая каким-то чудом сумела укорениться на скалах. Какое-то время назад Гралкий Дуф использовал минутку затишья, чтобы лично сбегать к Логвуду и узнать приказы, однако комендант стоял на своём: оставаться наверху.

Пока что мы, Дикие Гуси, Серые Ворóны, маги и остатки сионов с ветеранами не выдали своего присутствия, а сайнады, похоже, не планировали попыток обойти баррикаду с фланга. Оно и неудивительно. Местность тут была отвратительна на подъём, а враг, очевидно, не сомневался, что пробьётся первой же серьёзной атакой.

И она случилась через два часа после рассвета. Под звуки горнов и барабанов в армии напротив баррикады началось движение. Ряды, что ранее стояли беспорядочно, выровнялись, разделяясь на чётко различимые отряды. Если кто до сей поры ещё сомневался, что в атакующей армии не только свеженабранные ратники, но и до сих пор не выбитые опытные дисциплинированные вышколенные воины, то, увидав происходящее, сомнений точно лишился.

Глупо полагать, что младший воевода имел в своём войске только откровенный сброд. В таком случае он бы не сумел доставить столько проблем.

Они двинулись одновременно — пять широких и глубоких колонн, по тысяче солдат в каждой. Одна, пешая, в лоб, ещё две такие же — по сторонам от неё, две последние — конные — на флангах, почти вдоль скальной стены.

Сначала двигались медленно, шагом, ровнёхонько, словно гвардия, дефилирующая перед своим царём. Потом ускорились, перешли на быстрый шаг, затем на бег. Конные по бокам пошли рысью, не ускоряясь, давая возможность ратникам выступить перед ними живым щитом.

Грохот, тем не менее, от них стоял бешеный. Даже мы, притаившиеся в полусотне метров выше, чувствовали дрожание скалы, передающей удары тысяч копыт и сапог.

Внезапно фланги перешли на галоп и вырвались вперёд, разряжая ружья в баррикаду, а затем сразу расступаясь и позволяя сделать тоже самое приблизившимся ратникам, все из которых несли с собой ружья.

Они разряжали их строго по незримому графику: первая линия, потом вторая, третья…

Стрельба велась без перерыва, град пуль равномерно и глухо ударял в повозки, металл втыкался в доски, в защитные козырьки, в щиты тяжёлой пехоты, стоящей чуть позади в тесном строю.

Бешеная канонада пороха и пуль, казалось, вот-вот сметёт собой всё, что Первая могла выставить на вражеском пути.

Но баррикада молчала. Атакующие приближались, будто идущая с пяти направлений серо-бурая лавина, а линия повозок выглядела покинутой. Сверху было видно, как пехота с невозмутимым спокойствием принимает пули на щиты, как люди тихо молятся и ждут, как стрелки стоят с заряженным оружием, как дрожат напряжённые до предела плечи, как артиллеристы замерли с факелами, готовыми поджечь порох… И все ждали.