Танцующая с бурей - Кристофф Джей

– Твой отец мертв, – он лениво улыбнулся, и на его лице появилась кровожадная ухмылка. – И он, и его шлюха, и этот придурок-громила Фушичо. Все они сдохли в тюремном подземелье. Мои люди порубили их на куски. Мне жаль, что они сдохли. Они заслуживали пыток. Но у меня есть ты, и ты ответишь за всех.

Сердце Юкико оборвалось. На глаза навернулись горькие слезы. Ее отец. Акихито и Касуми. Все было напрасно. Мысль, что она больше никогда не увидит их, заполнила ее сознание. Страдание и ярость были настолько сильны, что она едва могла вздохнуть.

Он отнял у меня все – больше ничего не осталось!

Оглянувшись на приближающихся охранников, она вспомнила маленькую бамбуковую долину, где она выросла: рядом, у огня, сидели отец и мать, а у их ног лежали они с братом и старый Буруу. Промелькнуло лето и с наступлением зимы все начало рассыпаться. И вслед за этим образом в ее сознании ярко вспыхнула другая искра, осветив тьму отчаяния, вспыхнув гневом невосполнимых потерь. Она вспомнила волка, холодный зимний снег, Сатору и старого Буруу рядом. Она вспомнила свой гнев, когда погибла собака, вспомнила, как она, через кеннинг, направила удар на волка и убила его своей ненавистью. Она вспомнила, как умирал Сатору, как внутри у нее все взорвалось от боли, когда он умер от яда.

Он слишком далеко – не достать.

Она взглянула на Йоритомо.

Но мне и не надо его касаться, чтобы уничтожить.

Она мысленно потянулась к нему, напрягаясь до предела, но не двигаясь с места. В ушах звенели слова отца.

Это то, ради чего стоит принести жертву. Это и есть самое важное.

НЕТ. ПОДОЖДИ МЕНЯ.

В висках у нее запульсировало, глаза сузились, превратившись в узкие щелки.

Я УЖЕ ИДУ.

Бусимены были уже рядом. Арбалеты, дротики, железомёты. Нагинаты и нагамаки. Буруу не справится.

Их слишком много.

ПОДОЖДИ МЕНЯ!

Помоги мне, Буруу.

ПОДОЖДИ!

– Сейчас я убью тебя, маленькая девочка, – усмехнулся Йоритомо. – Как я убил твою шлюху-мать.

Юкико посмотрела на мальчика с воздушным шариком. В его глазах ярко сияли и страх, и благоговение.

– Вы не знаете, на что способны маленькие девочки, – ответила она.

Йоритомо нахлурился, когда у него из носа закапала кровь. Ярко-красная, соленая, она стекала к губам и смешивалась с потом. Она почувствовала форму его тела, его тепло, мысленно потянулась к нему рукой и нанесла сильный удар кулаком прямо в голову. Она слышала голос, который звал ее по имени.

Вот он. Наш шанс. Помоги мне, брат.

– Что ты…

Йоритомо дернулся, застыл с выпученными глазами и открытым ртом и застонал. Боль разливалась от основания черепа и тянула свои кровавые пальцы по его мышцам и сосудам.

Его разум был скользким, чужим, совсем не похожим на разум зверя. Юкико почувствовала, как он вывернулся – ее ярости не хватило, чтобы удержать его в руках, и он змеей проскользнул между пальцев. А затем она почувствовала, что рядом с ней, внутри нее, есть кто-то еще, чей гнев переплетался с ее собственным. Знакомое тепло, сила, которая поднимала ее высоко над землей и несла на плечах, и весь мир был у ее ног. Вместе они сжались, как пружина, объединив ненависть, ярость, слившись в одно целое, покачиваясь из стороны в сторону, и серая масса наполняла силой их объятья.

Йоритомо отшатнулся, невнятные звуки сорвались с его губ, и из ушей хлынула кровь. Он поднес руку ко лбу, схватившись за висок, белки его глаз потемнели, став мутно-алыми. Железомет дернулся в его руке. Он моргнул. Вдохнул. Нажал на курок.

Вспышка. Грянул выстрел. Чей-то голос проревел ее имя. Она почувствовала сильный удар – сзади в нее врезалось что-то тяжелое. Возле щеки со свистом пролетел металл, так близко, что она почувствовала его жар. Услышала его шипение. Она падала. Она превратилась в пушинку.

Маленький мальчик закричал от ужаса.

Сёгун рухнул на землю, из носа, ушей и глаз у него текла кровь, тело, изогнувшись, дергалось в агонии, колотя пятками по камню. Пальцы рук судорожно хватали воздух, рот раскрылся, обнажив окровавленные зубы. Вместе они мысленно схватили его руками за шею и начали душить. Душили до тех пор, пока внутри него ничего не осталось, кроме темноты. Издав последний хрип, девятый сёгун династии Казумицу сложился пополам и окончил свой земной путь на покрытых пеплом камнях.

Задыхаясь от напряжения, она моргнула и пришла в себя. Кто-то тихо покидал ее разум, как уходит отлив, оставляя после себя опустошенность и тоску. Она потянулась мыслями к Буруу, она чувствовала, как он приближается, но он был еще далеко.

Тогда кто?…

Булыжники вокруг нее были покрыты кровью, кровь на ободранных руках и коленях. В воздухе висит запах выстрела. Кто-то толкнул ее, спас от летящего сюрикена. Кто-то…

Она обернулась и увидела, как он корчится на камне: изо рта и раны на горле толчками вытекает кровь.

Нет.

Она подползла к нему и закричала, и крик эхом разнесся по площади.

– Отец!

С небес раздался рев, завывание тайфуна. Солдаты подняли глаза и в ужасе бросились врассыпную, когда Буруу опустился на тело Йоритомо, раздирая его когтями и клювом, разбивая камни под ним. Он расправил крылья, и по их краям засверкала молния, электрические искры пронеслись по наручникам, висящим на Пылающих камнях. Белый мех, черные полосы и теплые брызги свежей красной крови. Бусимены вокруг падали от страха, пока он с грозным ревом кружил над Юкико и Масару.

Гремел гром, перекликаясь с ревом зверя. Райдзин был доволен.

Сверху в клубах дыма спустился Кин. За его спиной факелом горело сине-белое пламя, и толпа разбегалась перед ним. Рыкнув на солдат, чтобы те отступили, он приземлился рядом с арашиторой и захрустел медными ботинками по булыжникам. В его блестящих, как сталь, глазах вспыхнула ярость и боль, когда он увидел девушку, склонившуюся на коленях над окровавленным телом отца. Бледная от горя, она взглянула на него полными слез глазами.

– Кин, – у нее перехватило горло. – Помоги мне.

Он помог Юкико поднять Масару на спину грозового тигра. Изо рта старика струйкой лилась кровь на булыжник и кожу гильдийца. Толпа удивленно зарокотала, глядя, как Юкико запрыгнула на спину Буруу.

Лети, Буруу. Лети!

Зрители хором вздохнули, когда зверь взметнулся в воздух. Люди завороженно провожали их широко раскрытыми глазами, ошеломленные событием, которое превратится в легенду, и потом они расскажут ее своим детям.

– Танцующая с бурей, – прошептал один из них.

Порывы ветра наполнили крылья Буруу, когда земля убегала у них из-под ног.

Они спиралью взвивались вверх по тепловым потокам Кигена, в грохочущее небо. Минута, и здания превратились в игрушки, а люди – в муравьев: крошечные темные фигурки, собравшиеся вокруг почерневших столбов и небольшого пятна крови, пристально смотрели в небо. Далеко на юг простирался океан – океан цветов: красная вода смешивалась с алой и таяла в глубоком багряном цвете. Ветер ласкал их кожу.

Юкико, склонившись, обвила своего отца руками, будто убаюкивая его. Ее руки были мокрыми: когда она зажимала рану, из нее хлестали темные горячие потоки.

– Отец, – прошептала она. – Нет, пожалуйста, нет.

Она вцепилась в него, горячие слезы отчаяния и кровь, смешиваясь, катились по ее щекам, тело сотрясалось от рыданий. Масару открыл рот, но говорить не смог – только пузыри густой красной крови вздувались на его потрескавшихся губах. Руки дрожали, и он с силой ухватился за шерсть арашиторы так, что побелели костяшки пальцев. Он вонзил пальцы в тело зверя, тянулся к его теплу, чувствуя холод приближающейся смерти, к искрам света, чтобы обуздать тьму.

Буруу покачал головой, сощурился.

Я ЧУВСТВУЮ ТЕБЯ, СТАРИК. ТЫ ПЫТАЕШЬСЯ ЗАЛЕЗТЬ КО МНЕ В МЫСЛИ.

Да.

ТЫ ОТРЕЗАЛ МНЕ КРЫЛЬЯ.

Прости меня.

ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?