Абсолютная Власть. Трилогия (СИ) - Майерс Александр

Парень, судя по всему, легко мог найти общий язык с кем угодно.

Мы с Никитой тем временем решили оценить, насколько богатым у нас получился улов. С блокпоста Карцевых, к сожалению, бойцы смогли забрать только пятерых коней, поскольку сам блокпост после удара лучемёта превратился в руины.

Получилось захватить немало огнестрельного оружия и патронов, а также луки и стрелы к ним, в том числе магические. Было немало провизии, включая два мешка муки и ящик той самой тушёнки, из которой Артём готовил рагу. А из обычных вещей взяли радиостанцию, одежду и кое-какие предметы быта.

Трояк умудрился стащить тяжеленное резное кресло — вероятно, из офицерской комнаты. И не лень же ему было тащить.

Но гораздо интереснее были артефакты. На блокпосту Муратовых захватили лучемёт и десять кристаллов к нему, россыпь мелких камней маны, а также десяток хороших защитных амулетов.

Похоже, дружинники Муратова не любили их носить, и это было понятно. У обычных людей от постоянного ношения артефактов болела голова и случался упадок сил. Но в итоге это привело врагов к смерти — будь они в амулетах, их не убил бы первый же залп магическими болтами.

Самым дорогим приобретением стала офицерская кираса, зачарованная элементом Огня. В такой можно было спокойно выходить сражаться против огненного мага или голыми руками разгребать пылающие угли. До той поры, конечно, пока кристаллы на внутренней стороне кирасы были полны маны.

Я внимательно изучил нанёсенную на броню магограмму — последовательность глифов, благодаря которой обычный предмет и становился артефактом.

Конечно, сами символы зачарованием не являлись, иначе делать артефакты мог бы любой дурак, вооружившись набором штампов. Всё было гораздо сложнее, но магограмма являлась кодом, который направлял ману в нужное русло.

Мне было интересно, почему артефакты в этом мире вынуждены работать от кристаллов. Ведь, по идее, ничто не мешало связать их с общим магическим полем, чтобы питание было постоянным.

Я спросил у воеводы, почему так делают, но он лишь пожал плечами:

— Рад бы тебе ответить, но понятия не имею, я же не маг. Артефакты на кристаллах работают, это всем известно. Если бы можно было без них, давно бы уже сделали, наверное.

Думаю, он был прав. В целом магограмма была продвинутой, глифы отчеканили с идеальной чёткостью и нужным расстоянием между символами. Но зачем, демоны меня возьми, использовать недолговечные кристаллы маны?

Развивать эту тему я не стал, всё равно Добрынин не разбирался в магии. Предстоит найти кого-то, кто мог бы мне всё объяснить в деталях.

— Ваше благородие, воевода, рагу готово, — в казарму, где мы Никитой осматривали артефакты, заглянул Секач.

— Будь добр, подай нам сюда, — велел Никита.

— Как прикажете.

Лично я не видел ничего плохого в том, чтобы поесть вместе с солдатами, но воевода был иного мнения.

Он привык, что дворяне дистанцируются от простых людей. И если отправиться вместе с ними на вылазку это было смело и благородно, то сидеть за одним столом считалось унизительным.

Даже то, что мы ели из одного котла, было не слишком приемлемо. Но, учитывая ситуацию в поместье, Никите приходилось с этим мириться.

Как военный офицер, он тоже был дворянином — правда, его дворянство было личным, то есть не наследуемым. Однако и его отец тоже был личным дворянином, поэтому воспитал сына соответствующе.

Секач притащил нам две миски с дымящимся рагу, а следом принёс свежих овощей, хлеба и кувшин кваса. Всё, кроме кваса, было трофейным. И это добавляло трапезе особого вкуса, вкуса начала наших побед.

— Приятного аппетита, — сказал я и принялся есть.

Горячее рагу обжигало губы и язык, но мне было всё равно. После удачного набега на блокпосты противников дико разыгрался аппетит.

— Так ты расскажешь мне, какие у тебя планы? — спросил воевода.

— Позже, — ответил я. — Цель у нас простая, прорваться через окружение и достичь Владивостока, чтобы встретиться с Базилевским.

— Кстати, об этом, — Никита положил передо мной одну из тех бумаг, что взял на заставе фон Бергов. — Здесь копия приказа. Сказано усилить гарнизоны и увеличить количество патрулей. Я так понимаю, уже утром прибудут свежие силы, так что мы вовремя атаковали. Думаю, что карцевские и муратовские получили такие же приказы.

— Ожидаемо, — пожал плечами я и захрустел огурцом.

— Владимир, они хотят тебя убить.

— Я тоже хочу их убить, вот и посмотрим, кто кого. Ешь, пока не остыло. Артём не обманул — очень вкусное получилось рагу, — сказал я.

— Не понимаю, почему ты так спокойно ко всему этому относишься, — покачал головой Добрынин, берясь за ложку.

— Потому что знаю, что мы выиграем.

— Как? Их в десятки раз больше, а мы заперты здесь, и ничего…

— Отставить, — мой голос лязгнул. — Пока не знаю, как, но мы выиграем. Другие варианты для меня не существуют. Поражение, компромисс, прочие полумеры — всего этого не будет. Только победа, и никак иначе.

Никита посмотрел на меня, приподняв брови, и медленно кивнул, а затем проговорил:

— Так точно, ваше благородие. Только победа.

Кивнув, я вернулся к еде. Воевода почесал свою мягкую бородку и тоже съел одну ложку рагу. Удовлетворённо что-то промычал, а затем произнёс:

— Извини за неуверенность. Просто я не вижу способа, которым мы могли бы победить. Но если ты не сомневаешься — я тоже не буду.

— Хорошо, — коротко ответил я.

— А ты изменился в Тибете, — отметил Никита.

— Можно и так сказать, — пожал плечами я. — Что насчёт плана, расскажу тебе завтра. Прикажи бойцам быть готовыми к новой вылазке. А у меня есть другие дела.

— Так точно, — ответил Добрынин, не став уточнять, что у меня за дела. Хотя вопросы явно вертелись у него на языке.

Когда мы закончили с едой, я попрощался со всеми и отправился спать. Ещё вечером велел слугам подготовить комнату на втором этаже, и теперь с удовольствием улёгся в тёплую и чистую постель.

Тело наполняла приятная усталость. Я улыбался, предвкушая новый день и то, что он принесёт. А трудности, которые судьба подбросила мне в новой жизни, я рассматривал лишь как трамплин на пути к величию.

Победа, одержанная из такого положения, позволит громко заявить о себе.

Эти мысли пролетели в моей голове, и сон накрыл меня быстрее, чем я успел накрыться одеялом.

Проснулся резко, как будто над ухом раздался выстрел. Но вокруг было тихо, только за окном звучали приглушённые трели птиц. Хотя прислушавшись, я различил идущее с первого этажа бряцание посуды. Должно быть, баба Маша уже проснулась и готовила завтрак.

Значит, скоро меня придут будить. Я даже знал точное время, во сколько это случится — семь двадцать утра. Потому что в семь сорок уже полагалось быть за столом, а в восемь приступать к делам.

Память Владимира подсказала мне, что Мария Николаевна всегда следила за порядком в доме. Ни дворецкий, ни даже сам барон не обладали такой особенной властью над жителями усадьбы.

Именно Бабуля, сколько Владимир себя помнил, определяла распорядок дня: во сколько завтрак, обед и остальные приёмы пищи, во сколько пора ложится спать. И все, включая главу рода, беспрекословно её слушались.

Ещё тогда, в детстве Владимира, Мария Николаевна уже была Бабулей. Интересно, сколько ей лет? Точно больше восьмидесяти. Поразительную ясность ума она сохраняет для своего возраста.

Я поднялся с постели, чувствуя себя на сто процентов бодрым и выспавшимся. Открыл окно, впуская свежий утренний воздух, и сделал разминку, после чего ощутил себя ещё бодрее.

Тело радовало своей гибкостью и отзывчивостью. Энергия молодости струилась по жилам, как огонь, и я поистине наслаждался своим, так сказать, приобретением. Было бы жаль, если бы столь красивое и сильное тело закопали в безымянной могиле.

Ровно в семь двадцать в дверь раздался стук, а за ним сонный голос Артёма:

— Ваше благоро… — слово прервал богатырский зевок, — благородие. Вставать пора, баба Маша за стол зовёт.