Имперский колонист. Том 4 (СИ) - Кощеев Владимир

Начальник государственной безопасности сглотнул снова. Он прекрасно понимал, что стоит государю выйти на улицы Москвы, и за его жизнь никто не даст и гроша. В отличие от монарха Борис Емельянович лично видел, что происходит там, где появляются демоны.

Но он не мог ослушаться приказа. И, склонив голову, ответил:

— Я сделаю всё, ваше императорское величество.

Через четверть часа ворота Кремля распахнулись, выпуская бронетехнику, набитую личной Его Императорского Величества гвардией. Седоусые ветераны, заканчивающие свою карьеру, и желторотые юнцы из парадного императорского полка ехали к ближайшему прорыву.

Мужчина в парадных одеждах императора сидел в ведущей машине, закрыв глаза. Люди должны видеть, что он их не бросил. Должны знать, что император с ними и лично идёт в бой.

Но он не будет бессильным знаменем. Пора вспомнить всё, чему учили в молодости одного из сильнейших магов Российской Империи.

— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной, — произнёс молодой парень, сжимая золотой крест в руках, — Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.

По его лицу катились слёзы, но он стоял, окружённый со всех сторон детьми, сгрудившимися вокруг вчерашнего выпускника церковно-приходской школы. Седеющие на глазах чёрные волосы трепал ветер, а парень продолжал читать псалом, без запинки повторяя его без конца.

Он слышал, что искренняя молитва в Аэлендоре сняла проклятие языческих эльфийских идолов. Но не знал, что и на Земле это сработает.

А потому, когда купол золотого света отрезал демонов от группы детей, которые с криками и плачем прижались к единственному взрослому рядом — взрослому по сравнению с ними, — ему ничего не оставалось, как повторять одни и те же слова, не моргая и стараясь подражать священникам, которых слушал на протяжении долгих лет обучения.

— Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, — в очередной раз нараспев прочёл окончательно поседевший парень, — умастил елеем голову мою, чаша моя преисполнена.

Золотой свет, не пропускающий демонов к детям, вспыхнул ярче, и с шипением обжёг ринувшееся к беззащитным людям чудовище. Тварь завизжала, обращаясь в прах на глазах исступлённо воющих детей.

— Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, — возвысился голос парня, — и я пребуду в доме Господнем многие дни.

Купол больше не вспыхивал — он загорелся. Словно солнце, спустившись на грешную землю, выпускающее протуберанцы, этот свет прожигал в колышущейся массе потусторонних мерзких тварей целые просеки. Удар сердца — удар света. Слово молитвы — и сжигающий демонов купол становится шире.

Но голос всё же его подвёл, и молитва сбилась с ритма. Продолжить парень не успел, всё так же сжимая до боли крест в руках, как над заполненной демонами площадью разнёсся сильный голос хора.

— Господь — Пастырь мой, — возвещали голоса, стремительно приближающиеся откуда-то сверху, — я ни в чём не буду нуждаться.

Потерявший свою силу золотой купол полыхнул вновь, на этот раз сильнее прежнего, и седой парень опустился на колени, не в силах больше стоять от напряжения. Он ещё шевелил губами, вплетая собственный голос в пришедший на подмогу хор, но уже ничего перед собой не видел.

Лишь когда на его плечо легла морщинистая рука, он повернул голову.

— Спасибо, отец, — произнёс он.

— Ты сделал, что должно, — с доброй улыбкой проговорил полковой священник, под рясой которого угадывались очертания бронежилета. — Отдыхай, дитя моё.

Седой парнишка прикрыл глаза и рухнул без сил. В этот день его вера спасла больше сотни детей. Его уложили на носилки и понесли прочь, а полковой священник, осенив проявившего истинный героизм парня благословением, повернулся к сияющему впереди порталу.

Вокруг отца Михаила уже собрались бойцы русского корпуса из Аэлендора. У них как раз была ротация, когда пришёл приказ о переброске на столицу. И, надрывая двигатели, срочно меняя машины, они успели в самый разгар боя за Москву.

Оглядев соратников, отец Михаил улыбнулся и, огладив бороду, перехватил посох.

— С Богом, братья.

Аэлендор, Российская Империя, баронство Лесное.

— У меня нет цензурных слов, — проговорил я, глядя в записи, которые нам переслали из Москвы.

Город, охваченный начинающимися пожарами, покрывали не только дымы, но и трупы. Сколько людей сегодня пало под ударами демонов, прорвавшихся в столицу? Самих тварей, наверное, уже перебили миллионы, вон они — усеивают улицы сплошным ковром.

— Ярослав, — сжала мою руку Котёнок.

Я перевёл взгляд на супругу, которая не только за меня держалась, но и за живот. Тревога в глазах графини Князевой смешивалась со страхом и болью. Но ей не пришлось ничего говорить, всё и так было ясно — там, в Москве сейчас наши семьи. И ещё неизвестно, сумеет ли император принять удар и отбросить тварей.

— Тебе туда нельзя, — сказал я.

— Ярослав, — прошептала она, не в силах выговорить ничего, кроме моего имени.

Впрочем, большего и не требовалось. Это Екатерине Фёдоровне нельзя обратно на Землю. А вот Жнецу там самое место.

— Я должен идти, — произнёс я. — Именно сейчас я там действительно нужен. Ты же понимаешь?

Она затрясла головой, и из глаз жены брызнули сдерживаемые до этого слёзы. Мне оставалось только обнять её и погладить по голове.

— Не бойся, Котёнок, — прошептал я. — Вот увидишь, я вернусь и заодно позабочусь, чтобы ни тебе, ни нашему ребёнку, ни нашим близким больше никакие демоны не угрожали. Ну, чего ты? Меня вон даже эльфийские боги не смогли убить, что мне какие-то тупые твари?

Она зарыдала в голос, вцепилась пальцами в мои плечи.

— Если с тобой что-то случится, — сквозь всхлипы произнесла она. — Если…

— Никаких «но» и «если», ваше сиятельство, — взяв её за подбородок, твёрдым голосом проговорил я. — Я вернусь. А ты пока собирай вещи, мы всё равно вернёмся на Землю. Так у тебя хотя бы будет больше времени на то, чтобы подготовиться к переезду.

Она выдавила слабую улыбку и с усилием разорвала объятия.

— Это точно не пойдёт на пользу ребёнку, — выдохнула супруга.

— Всё будет хорошо, — в очередной раз заверил её я. — А чтобы тебе было спокойнее, я попрошу у местных богов защиты для тебя и нашего сына. Фаэлис мне немножко должна, не думаю, что она откажет.

Выражение крайнего удивления на лице Котёнка уже стоило того, чтобы сказать это вслух. Она даже переживать перестала, настолько её поразила сама мысль о том, чтобы обратиться к эльфийским сущностям за помощью.

— Я православная, — напомнила графиня Князева.

— И я тоже, — усмехнулся я. — А ещё я Жнец Смерти.

Мы разошлись не сразу, однако я не стал откладывать и действительно направился к капищу, которое организовали в деревне эльфы. Фигура Фаэлис возвышалась над разровненной площадкой, но вокруг неё никого не было.

— Полагаю, пришло время отдать долг, — негромко произнёс я, глядя в лицо статуи. — Что скажешь, Фаэлис? Твои алтари оскверняли те, кто пригласил в Аэлендор демонов. Я убивал этих тварей, защищая ваш мир. Теперь демоны вторглись в мой мир, и я должен делать то, что умею лучше всего — убивать.

Статуя пошевелилась. Оживший камень медленно склонился надо мной, как будто ушастая богиня была слеповата, и ей требовалось рассмотреть меня поближе.

— Ты служишь Морвель, смертный, — произнесла Фаэлис. — Ты спас мой алтарь, и я тебе за это благодарна.

Я стоял перед ней, ожидая продолжения — либо согласия, либо отказа. У меня не так много времени, личные порталы мне недоступны, так что придётся переться через половину Российской Империи, чтобы оказаться в Москве. И тратить часы на то, чтобы поболтать с местной покровительницей плодородия совершенно не хотелось.

— А затем ты привёл тех, кто снял проклятие с земли, осквернённой эльфами, — произнесла статуя. — Я в долгу перед тобой, Жнец. Чего ты хочешь?