Мертвая река (ЛП) - Кетчам Джек

Но она уловила запах другой жизни.

Знакомый запах.

Запах волчьей мочи. Пещера помечена волком. И недавно.

Она знает, что волк обычно не является врагом. Волк скорее убежит от нее, да и от любого другого человека, чем столкнется с таким непредсказуемым противником. Но волки не стремятся в пещеры, разве что для того, чтобы ощениться, а для этого уже поздно – так что с этим волком надо быть осторожной. Она ступает тихонько, останавливается, прислушивается. Она подступает ближе, держа нож на уровне плеча, хваткой твердой и уверенной. Снова останавливается, когда слышит скрежет когтистой лапы по камню. Волк где-то рядом. До него меньше десяти футов.

Затем она слышит рычание. Низкое и грубое, говорящее: «мы не друзья».

Она ясно представляет себе волка. Он обращен мордой к ней. Уши торчком. Шерсть топорщится на его массивной дугообразной спине, длинные лапы согнуты для прыжка. Хищный оскал обнажает шесть острых резцов и два изогнутых клыка.

Оно напрягается. Она чувствует его в темноте.

Знает, что он тоже чувствует ее. Чувствует запах ее крови на ноже.

Внутри пещеры что-то резко и грубо дернулось, полыхнули желтые глаза – и уже в следующий миг серо-коричневая туша рванулась к ней. Она подается вперед, зная, что волк первым делом метит в горло, наклоняется вниз и в сторону и вонзает в него нож – сверху вниз, по плавной дуге. И волк опрокидывается на спину в устье пещеры. Нож застрял у него в горле, лапы беспомощно месят пустоту. Женщина, пользуясь преимуществом, хватается за рукоятку ножа обеими руками и проворачивает лезвие, вспарывая мускулистую шею и ломая кости, проталкивая острие в волчий мозг. Враг издал один-единственный всхлип – скулеж маленькой побитой собачонки, – и издох.

Она осматривает свою добычу.

Волк старый. У него седые брыли, седина прорезалась у глаз и внизу подбородка. Это самец – и довольно большой, высотой с доброго оленя в холке. Правая передняя лапа у него изуродована – как и пасть, испещренная свежими шрамами. Женщина заглядывает волку в рот. Верхнее небо тоже разорвано. Волк угодил в капкан и каким-то образом прогрыз себе путь из него. Женщина восхищается его силой и свирепостью. Понятно, почему этот волк-одиночка забился в пещеру – он был ранен, да и возраст давал о себе знать...

Волк остался без стаи.

Он стал ей в тягость.

Она отступает от него, делает шаг вперед и заглядывает в пещеру. Через несколько мгновений глаза приспосабливаются к скудному освещению. Пещера неглубокая, возможно, в четыре раза длиннее ее собственного тела. Стены пещеры спереди и сзади настолько узкие, что она может коснуться ладонями обеих сторон, а вот середина немного пошире будет. Однако стены достаточно высоки, чтобы ей было удобно стоять.

Никто из людей сюда не залезал. Ни мусора, ни следов огня – большая редкость. Да, эта пещера ей подходит.

Она ухватилась за передние лапы волка и втащила тушу внутрь; припала на колени у разверстой раны на его шее – и начала медленно пить кровь.

* * *

Не прошло и двух часов, а Женщина уже соорудила в задней части пещеры лежанку, настелив на пол свежих мягких сосновых веток. Еще через час она собрала достаточно коры, валежника и камней для костра. Она разжигает пламя, подкармливает лоскутами коры и ветками молодой костер. Потом, когда он разгорается сильнее, она переводит его на усиленный рацион – куски дерева потолще да покрепче, сложенные по три штуки.

Что ж, вот и пришел твой час, волчара.

Она вынимает нож. Завтра нужно его наточить, но пока он справляется со своей задачей. Переворачивает волка на спину и пилит шею до тех пор, пока огромная голова не отделяется от тела. Отрубает лапы.

Скользя ножом с изнанки шкуры и слегка оттянув ее от плоти, она проводит линию от шеи до паха и делает небольшой круговой разрез вокруг ануса. Стягивает шкуру с плеч – ее собственные плечи напрягаются, – спускает ее на передние лапы, меняет положение, чтобы оседлать волка, и тянет шкуру дальше по спине и груди, бедрам и задним лапам, пока, наконец, шкура не освобождается.

Затем еще один разрез посередине, снова – от шеи до паха, пересекая разрез вокруг ануса, бережно, неглубоко, чтобы не повредить внутренние органы. Женщина раздвигает грудную клетку, запускает обе руки в волчью тушу и вырывает потроха – одной большой кучей. Она ослабляет хватку, и потроха расплескиваются по полу.

Она отделяет от всего остального сердце, печень и почки, откладывает в сторону. Их она сразу же зажарит. Будь у нее сильный голод – или семья, требовавшая кормежки, – она отсортировала бы и остальные органы. Но пока что мяса достаточно.

Она подкармливает костер.

Поднимает шкуру и вешает ее сушиться на выступ скалы.

Ее раны пульсируют.

Она затачивает длинную зеленую ветку, насаживает на нее печень, сердце и почки – и держит их низко над огнем, один раз переворачивает – и кладет поперек камней, чтобы они потихоньку готовились.

Саму тушу волка еще долго разделывать, но это может подождать. Ее тело остро нуждается в подпитке. Крови волка недостаточно.

Она собирает оставшиеся органы и бросает их вниз со скалы – описывающим круги галдящим чайкам.

* * *

Позже, когда опустилась ночь, лежа на постели из молодых упругих ветвей и слушая потрескивание огня и далекий шум волн, она ощущает тревожное чувство чего-то, чему не может дать названия.

Возможно, все дело в пещере, в ее пустоте. Никакие звуки, кроме трескотни костра и шума волн, не доносятся до нее. Не слышно ни возни детей, ни похрапывания Первого Добытого или Второй Добытой, ни стонов Быка.

Она лишилась их всех так быстро. Впрочем, в ее мире многое часто происходит на повышенных скоростях. Но еще две ночи назад стая насчитывала одиннадцать душ. Бык, Первый Добытый, Вторая Добытая, Девочка, Мальчик с бельмом на глазу, Близнецы, Заяц, Землеедка, младенец. Теперь никого нет – их всех, вместе с многочисленными охотничьими трофеями, поглотила тьма гораздо глубже той, что царит в пещере. Теперь она одна.

Одна, если не считать духа волка. Но волк умер хорошо. Как умерла бы и она сама.

Ее беспокоит не его дух.

Да и одиночество – не повод волноваться. Раньше она уже была одна.

Куда волнительнее вот что – как быть дальше?

Она слышит снаружи нисходящую свистящую трель, повторяющуюся снова и снова.

Сова с какой-то далекой ветки зовет свою пару.

Свист затихает под грохот волн.

Глава 2

– Прекрати, Роджер!

Он уже дважды на нее брызгал, и третий раз вышел особенно метким. Но если такое повторится – она заберется в бассейн и своими руками утопит мелкого засранца.

Господи, ох уж эти мальчишки!

– Эге-гей, Пег! Прыгай в бассейн! Жарища страшная!

Да, все верно. Было очень жарко. И она предпочла бы быть где угодно, только не на этом дурацком приеме в саду с сосисками и бургерами, где ей никто не даст пива – только лимонад. А папа, мама, их соседи и так называемые друзья, конечно же, ни в чем себе не отказывают – целый день только и делают, что прибухивают.

Она здесь чувствовала себя в ловушке. Как и все время в эти дни. В толстовке было жарче, чем в аду. Но она не собиралась снимать ее и лезть в эту чертову воду.

Только не по настоянию Роджера Калтсаса, висевшего на бортике бассейна рядом с ее болтающимися длинными загорелыми ногами – с такими глазами, что никакой стояк не был бы красноречивее.

– Все норм, Роджер, спасибо.

Роджеру было четырнадцать, а ей – шестнадцать, и он вряд ли прочел хоть одну книгу не из школьной программы. Кроме того, ему пока не хватало такта сетовать на жизнь про себя.