– Мой сын. Игорь.
– Что с ним?
– А вот тут самое интересное. У него все внутренности сгнили. Кожа нетронута. Как живой на вид, только бледный, да? А внутри кашица, мне эксперт сказал. Биологических следов на теле нет, дверь квартиры заперта изнутри. Короче… я думаю… Игоря прокляли, а теперь меня преследуют. – Последнее предложение Владимир Геннадьевич выпалил на одном дыхании.
Сергей снова приоткрыл папку:
– Магия воздействует на мир не так, как показывают в кино. Она просто не может проявляться настолько буквально. Да, она влияет на человека, может свести с ума, нанести вред, однако проникает через реальные вещи: болезнь, рак чаще всего, но не так. Сделать подобное она не способна. Возможно, редкая болезнь или…
– Ладно, тогда объясни мне вот что, мудрец: вчера я видел, как что-то стояло в углу комнаты, вот прямо в том, который позади тебя. Что-то живое.
– У вас стресс.
– Да что ты говоришь, психолог херов. Напомни-ка, чем ты на жизнь зарабатываешь?! Если я вытягиваю херова мага, то хочу, чтобы он маговал, а не занимался психологией! Мой сын мертв, за мной что-то следит, и знаешь, что мне сказал эксперт после вскрытия Игоря? «Я впервые такое вижу за двадцать лет выслуги». Так что, скептик херов, может, выслушаешь меня? Или продолжишь сеанс психоанализа? – Раскрасневшийся Владимир Геннадьевич перевел дух, вытер пот со лба. – И хватит выкать. Не на светском приеме.
Сергей сжал кулаки так, что ногти до боли впились в ладонь, и мысленно сосчитал до семи, успокаивая раздражение, начинавшее поднимать голову. Ему не нравился клиент. Лоснящееся от пота лицо и интонация а-ля «помни, кто тут хозяин» бесили.
– Я это подметил, – улыбнулся Сергей
– Что?
– Что не на светском приеме. Рассказывай все по порядку.
– Игорь на наркоте сидел, меня это задрало, я поставил ультиматум: либо он бросает, либо наследства не увидит. Оплатил клинику, и он завязал. Чистым был уже полгода. Я катался изредка, проверял. В любой момент мог нагрянуть. Без звонка и предупреждения. В этот раз приехал, звоню – не открывает. Ну, думаю, заторчал. У меня свои ключи сделаны, на всякий случай. Захожу и вижу…это. – Владимир Геннадьевич махнул рукой в сторону фотографий. – И знаешь, что страннее всего? Запах. Я это потом понял, когда эксперт рассказал, что с Игорем…случилось. У него ведь все внутри сгнило, вонять должно было дай боже, но в квартире, когда приехал, пахло… зимой. Блин, ты когда-нибудь гулял по лесу в декабре-январе? Такой там был запах. Свежий и… холодный. После кошмары мне сниться стали. Деревня заснеженная, вроде заброшенная, но… в домах кто-то ждет, и окна изб горят бледным, больным таким светом. Просыпался всякий раз, будто в дерьме извазюкали, так мерзко. А потом след от копыта на окне увидел. Моя спальня на втором этаже, на стремянке не залезешь, камеры все просмотрел лично – никого, но след был, клянусь, был! Я человек земной, неверующий, но тут поверил. Тогда и переехал в человейник этот, неспокойно мне в доме совсем стало. Колдунов принялся искать. Один шарлатан херню нес. Второй отказался. Третьего высокие люди посоветовали. Тебя. В квартире какое-то время нормально было. Но вчера проснулся посреди ночи, воды попить, иду на кухню через зал и вижу, в том углу стоит… какая-то херня… Большая. И от этого пахло зимой. Свет включаю. Ничего. Пусто. Но оно там было. Я уверен.
– Это необычно. Еще что-то?
– Книги.
– В них бывает много необычного, без спору, – не удержался Сергей.
Владимир Геннадьевич скривился и глубоко вздохнул:
– Все книги у Игоря дома порваны были, когда я его… нашел. Каждую изорвали и по листику в мусорное ведро запихали. Ты поможешь или нет?
– А вариант дать мне денег и разойтись даже не рассматриваешь? Жаль, конечно. Но цена качнулась сейчас очень сильно. Мне нужно съездить на квартиру к Игорю. Что-нибудь вытянем.
– Прямо сейчас? Стас отвезет.
Сергей встал, кивнул и направился к выходу, продолжая сжимать кулаки.
Стас курил, облокотившись на машину. Увидел Сергея, отбросил бычок и сел в салон.
– К Игорю Владимировичу?
– Да.
С неба закапала серая кашица, налипла на стекло, и дворники монотонно заскользили, навевая сонливость.
– Печку включить? – спросил Стас.
– Включай. Давно на Владимира Геннадьевича работаешь?
– Порядком.
– Не бойся, можешь говорить. Не передам. Хорошо платит?
– Хватает.
– Не веришь мне?
– Начистоту?
– Начистоту.
– Деньги ты из него тянуть приехал.
Сергей улыбнулся.
– Справедливо.
– Еще как. Все вы, гадалки, только на горе и живете. Мужик слабость себе позволил – и, гляди ж, налетели.
– Значит, ты не веришь, что происходит необычное?
– У Владимира Геннадьевича сын умер! Ему отдохнуть надо, провыться, а не гадалок слушать.
– Сам что-нибудь странное видел у него дома?
– Только мошенников.
Сергей искренне рассмеялся. Стас напоминал ему нахохлившегося вороненка. Иногда Артем выглядел очень похоже.
Стас обиженно фыркнул, замолчал, резко выкрутил руль, направляя машину в низкую арку.
Сын Владимира Геннадьевича жил в типовой пятиэтажке из серого кирпича. Двор пустовал, лишь стайка бабулек сидела в проржавелой беседке.
Стас протянул ключи.
– Второй этаж. Тридцать четвертая квартира.
Если в подъезде Владимира Геннадьевича бал правила идеальная чистота, то тут царил хаос. На лестничной клетке валялись разбросанные бутылки, воняло табаком и скисшей капустой. Синяя краска на стенах местами вздулась, кое-где облезла хлопьями.
Сергей повозился с заедающим замком и оказался в темной прихожей.
Он достал из кармана перчатки, надел и прошел в единственную комнату, ступая как можно тише.
В квартире пахло зимним лесом и воском. Темные обои визуально уменьшали и без того небольшое помещение. Бежевый диван жался к стене, напротив него от угла до угла растянулась коричневая стенка, раньше на ней лежали книги, но сейчас полки пустовали. Взгляд Сергея задержался на фотографии в рамке, стоящей на подлокотнике дивана. Крепкий мужчина обнимает темноволосую женщину. Игорь и…
Сергей зажмурился, слегка прикусил язык и стал считать вдохи, стараясь отключить внутренний диалог.
Стоило очистить сознание, и сразу стало очевидно: в квартире остался след. Он читался в неестественно глубоких тенях, в едва слышных шорохах в углах, запахе снега и воска.
Уже во время рассказа Владимира Геннадьевича Сергей подумал, что от всей этой истории попахивает чернушеством, а теперь был в этом уверен.
Он никогда не встречал, чтобы колдовство проявлялось так сильно и буквально, но в Ремесле стоило быть готовым ко всему.
На кухне Сергей выкинул в раковину перчатки и помыл руки, морщась от брезгливости.
Магия магии рознь – это он понял давно и твердо. Если западная традиция представляла собой стройную науку, подчиненную математическому порядку, то русское чернокнижие отдавало безумием и запахом болот. Оно разрывало на части сознания носителей с завидной регулярностью: стоило вспомнить хотя бы многочисленные истории про колдунов и ведьм, которые мучились на смертном одре, пока не поделились даром с другим «счастливчиком». Туманное, холодное колдовство, пришедшее из забытых Богом и людьми деревень, направленное по большому счету лишь на вред и подчинение.
И западничество, которое практиковал Сергей, и чернокнижие были построены на обращении к силам ада. Но в западничестве демонам приказывали. В чернокнижии с чертями братовались. В западничестве демоны обладали понятными, по сути человеческими чертами. В чернокнижии черти напоминали стихийное явление, абсолютно чуждое, созданное лишь с одной целью: отравлять все, чего коснется.
Несмотря на внушительные титулы герцогов, губернаторов, маркизов, гоэтические [103] демоны не могли тягаться с удушливой силой чертей, проникающей в мир с болезнями и неудачами.
