Эпидемия D - Бейтс Джереми

– Знаешь, кто ты? Извращенец!

– Неужели не хочешь увидеть ее сиськи вблизи, крупным планом?

– Совсем сбрендил.

– Знаю, что хочешь. Давай, чувак, пойдем постучим. Я постучу.

Это было довольно смело с его стороны – обычно дела, которые могут кончиться неприятностью, он перекладывал на меня.

– Не пойдет, – отказался я.

– Пойдет, – возразил он.

– Что ты ей скажешь, Хомяк? Что мы не следили за ней до самого дома, а подглядывали за ней из окна напротив? Вот она обрадуется, чурбан ты безмозглый.

– Можно придумать что-то поумнее…

– Стучать к ней я не буду. – Он хотел что-то возразить, и я тут же добавил: – И ты не будешь. И никто не будет. Ясно?

Мы пошли по домам, размышляя по дороге, почему мисс Форрестер вообще пришло в голову танцевать в нижнем белье.

Хомяк высказал подозрение, что она репетирует для работы в стрип-баре за городом, где, по рассказам его брата, полуголые женщины танцуют на столах. Учителя, мол, зарабатывают не так много, возможно хотят подработать, тем более стажеры. Но я на это не повелся. Просто не мог представить, что мисс Форрестер танцует в одном из таких заведений. Даже не знаю, откуда взялась такая уверенность, ведь я ничего о ней не знал. Она вполне могла подрабатывать стриптизершей. Если на то пошло, даже проституткой. Просто я решил, что это не так. Отчасти потому, что она все-таки учительница, пусть будущая, а это кое-что значит. Но была и другая причина: она не из таких. Да, я ее совсем не знал, но сделать этот вывод все-таки мог – не из таких. К тому же некоторые из отцов школьников вполне могли захаживать в местные стрип-клубы. И что, если кто-то из них ее узнает? Будущую учительницу своего ребенка? В таком городишке, как Чатем, эта новость тут же попадет на первую страницу местной газеты, и мисс вылетит из города быстрее, чем героиня «Алой буквы».

Я все это сказал Хомяку, но он только обозлился. Наверное, ему хотелось, чтобы она была стриптизершей, по крайней мере в его фантазиях, и предложил мне придумать что-нибудь получше. Тогда я сказал ему: мисс Форрестер, скорее всего, танцует, потому что иногда люди танцуют, когда думают, что никто на них не смотрит. Он только хмыкнул и стал развивать другие сценарии со стриптизершами.

Вскоре мы свернули направо, в Библиотечный переулок, названный так в честь публичной библиотеки Элдриджа, стоявшей на углу. Возле дома Хомяка я с ним попрощался.

– До созвона? – спросил он.

– Ясное дело, – ответил я.

Я пошел дальше по улице, толкая велосипед и стараясь не наступать на трещины в тротуаре – этому ритуалу я следовал всегда, когда был один. Потом свернул налево на Сивью-Террас, где на полпути вниз по однополосной дороге стоял наш дом. Это был небольшой дом в стиле Кейп-Код, до боли заурядный, с прихожей и гостиной на первом этаже на манер английских зала и салона. Наверху – три спальни с наклонными потолками, похожие на мансарду. Самая большая принадлежала родителям, а самая маленькая – Бриттани, моей младшей сестре. Но даже после ее смерти мама не выбросила ее вещи и не позволила ни мне, ни братьям занять ее комнату. Так что мы втроем – Ральф на три года младше меня, а Стив на три года младше Ральфа – продолжали делить одну спальню, где было очень тесно: две двухъярусные кровати и один большой комод с девятью ящиками.

Наверное, отцу надоело слушать мои жалобы на такой расклад, потому что тем летом он нанял строителей, которые отремонтировали гараж, поставили настоящие стены, сделали потолок, настелили ковровое покрытие. Теперь у меня появилась своя спальня, и это было круто. Мало того что она была вдвое больше моей старой комнаты – она была полностью в моем распоряжении. Самое приятное – я мог выходить из дома, когда захочу. И у меня был свой ключ от жилья, так что ни Ральф, ни Стив не могли залезть в гараж и пошарить в моих вещах в мое отсутствие.

Я поднялся по подъездной дорожке, прислонил велосипед к дереву и открыл дверь гаража своим ключом. Бросил рюкзак на пол, плюхнулся на кровать и включил телевизор, что стоял на столе у кровати. Телевизор я нашел на лужайке перед домом в конце нашей улицы. Это был день вывоза мусора, и к экрану был приклеен листок бумаги с надписью «Бесплатно!». Я не ожидал, что эта рухлядь будет работать, когда принес ее домой, но она работала, и, в зависимости от погоды и положения антенны, ловила каналы ABC, NBC и CBS.

На одном из этих каналов шел сериал «Шоу Косби». Смотреть мне быстро надоело, и я выключил телевизор. Плюхнулся на спину, сложил руки за головой и уставился на плакат «Кошмар на улице Вязов», который приклеил к потолку. И задумался о сцене с девочкой в ванной, когда когтистая рука Фредди Крюгера выныривает из мыльной пены у нее между ног и утягивает ее в какую-то подводную пещеру или что-то в этом роде. Это было до жути страшно, но и до жути клево, потому что, когда девушка пыталась вырваться на поверхность, мелькали ее сиськи.

А потом я перестал думать о ней, мысли переключились на мисс Форрестер, как она танцует в нижнем белье. Закрыв глаза, я задремал, и мне стало сниться, что мы с Хомяком все-таки постучали в ее дверь. Мисс открыла, на ней была улыбка – и больше почти ничего. Пригласила нас наверх. И давай разгуливать вокруг и что-то там делать – без одежды, будто так и надо. Хомяк спрашивает ее: а вы ванну принимать не будете? А можно нам посмотреть? И та ему отвечает, да, буду, можете смотреть, но только если принесете разрешение от родителей.

Тут сон как-то смялся, потому что Хомяк вдруг оказался в ванной с мисс, а я остался торчать на диване, потому что знал: родители не разрешат мне смотреть, как кто-то принимает ванну, тем более наша учительница… но Хомяку тоже не разрешили бы… тогда откуда такая несправедливость? Почему ему позволили войти в ванную, а мне нет?..

Я открыл глаза. В окно гаража стучала мама. Увидела, как я приподнялся, и сказала:

– Ужинать, Бен.

Я виновато кивнул, как будто она могла подсмотреть мой сон.

Через заднюю дверь я прошел прямо на кухню. Ральф и Стив уже сидели за столом, Ральф со своим трансформером, который превратился в «ламборгини», а Стив – с тремя фигурками из мультика про «Хи-Мена» (включая человека-скунса, который пах мускусом). Мои братья были похожи на меня, но у Ральфа лицо длиннее и уже, а у Стива уши торчком. Еще у меня волосы каштановые, а у них – блондинистые и подстрижены под горшок (мама буквально надевала им на головы горшок и отрезала все, что имело наглость высунуться из-под ободка).

Я уселся напротив них. Справа от меня было место, которое обычно занимала Бриттани. Я почти видел, как она сидит в своем любимом девчачьем платье и расчесывает игрушечным гребешком желтую гриву «Моего маленького пони» или шушукается с розовым медвежонком с радугой на брюшке.

При виде ее пустого стула у меня всегда щемило в груди. Я надеялся, что она на небесах. Очень хотелось в это верить. Но так ли оно на самом деле? Я сомневался, что рай – где-то в облаках, но где еще он может быть? Может, Бриттани просто умерла и ее нигде нет? От этой мысли стало совсем муторно, уж больно она пугала. Выходит, когда-нибудь в будущем я тоже умру и меня нигде не будет? Понять этого я просто не мог и старался лишний раз об этом не думать.

– Что на ужин, мам? – спросил я.

– Макароны с сыром, – недовольно ответила она, и я вспомнил, что с утра она мне это уже сказала. Она стояла перед плитой в застиранных джинсах с высокой талией и синем свитере. Ее волосы, такие же каштановые, как и у меня (бог знает, как Ральф и Стив оказались блондинами – остатки шевелюры на голове нашего отца отдавали рыжиной), были подхвачены оранжевой заколкой в конский хвост.

– С сосисками? – спросил Ральф.

– Как раз их варю, милый.

Меня она «милым» больше не называла. Хотелось верить: причина в том, что я для таких сюсюканий вырос. Но в голове вертелась мысль: мама ко мне охладела, потому что Бриттани погибла из-за меня.

– Где папа? – спросил я.

– Здесь, Бен, – сказал он, входя в распахнутую кухонную дверь. На нем были брюки цвета хаки, а вместо пиджака и галстука, которые он всегда надевал на работу, – гавайская рубашка. Значит, он дома уже некоторое время. У него были пушистые усы, как у человека на коробке «Монополии», только рыжеватые, как и остатки волос на голове.