Пойдем со мной - Малфи Рональд

Мотель «Валентайн» находился в лесу, примерно в миле от берега реки. Я наткнулся на него по чистому везению, так как, когда я заехал глубоко в горы, GPS в моем телефоне перестал работать. В этом месте не было ничего особенного – типичный придорожный мотель с парковкой и дюжиной номеров. В своем сознании я представлял его как любовное гнездышко, популярное среди новобрачных, с вибрирующими кроватями в форме сердца и бесплатной бутылкой дешевого шампанского на прикроватной тумбочке. Но, несмотря на название мотеля, похоже, что основными его клиентами были рыбаки и охотники, которые хотели передохнуть или отоспаться после того, как перепили пива.

Я въехал на парковку. Здесь было еще несколько автомобилей – в основном пикапов – и большой трейлер, втиснутый между зданием мотеля и рядом мусорных баков. За мотелем высился склон горы, густо покрытый лесом. В свете угасающего дня я разглядел на склоне дом на колесах, с карниза его крыльца свисали шкуры животных.

Мужчина в красной фланелевой куртке разбирался с внутренностями «Форда», припаркованного прямо у входа в мотель. Когда я, хрустя гравием, направился к двери мотеля, мужчина поднял на меня глаза. На вид ему было около сорока, темные волосы волнами ниспадали на воротник рубашки. Изо рта у него торчала сигарета.

Он поднял руку, перепачканную в машинном масле, и сказал:

– Буду через минуту.

Я кивнул и вошел в лобби мотеля. Стены были обиты деревянными панелями, на них висело множество фотографий с улыбающимися мужчинами с крупной рыбой в руках. Несколько рыболовных трофеев, побелевших от пыли, стояли на полке за стойкой регистрации. На столе, рядом с древним компьютерным монитором, на котором стояла пластиковая фигурка танцовщицы, находилась обитая бархатом доска с примерно двадцатью блеснами и мушками, яркими и сложными, как головной убор индейского вождя.

Мужчина во фланелевой куртке вошел в лобби, вытирая руки о грязную тряпку.

– Вы, наверное, не разбираетесь в моторах? – спросил он, устало улыбнувшись.

– Простите.

– Дело или в холоде, или в высоте. Это с ней каждый год бывает, прямо как с ее владельцем, – он ударил себя кулаком в грудь, все еще улыбаясь. Когда он обходил стойку, у него на поясе звякнула связка ключей.

– Так чем вы балуетесь? – спросил он.

– Балуюсь?

– Щука? Окунь? Судак? – его глаза, бесцветные, как две лужи с дождевой водой, внимательно меня изучали. – Черт, вы любитель форели до мозга костей. Уж я-то вижу.

– Вообще-то я приехал сюда не ради рыбалки.

– Правда? Жаль. Сейчас рыба в изобилии.

Я достал телефон из кармана куртки и сказал:

– Моя жена провела здесь две ночи в октябре. Может, вы ее помните?

Я показал ему твое фото в моем телефоне.

Он посмотрел на него и произнес:

– Симпатичная.

– Вы ее помните?

– Я не очень люблю распространяться о тех, кто приезжает и уезжает. Не очень хорошо для бизнеса, видите ли. Вот вы говорите, что она ваша жена. А вдруг вы отвергнутый ухажер и преследуете ее? – в его глазах зажглись искорки, и он улыбнулся мне, как бы намекая, что ничего против не имеет.

Я показал ему другое фото, на котором мы вдвоем улыбаемся на фоне заката на носу яхты нашего друга.

– Слушайте, если у вас есть вопросы о вашей жене, почему вы не спросите у нее?

Я убрал телефон в карман, достал квитанцию и положил ее на стойку перед мужчиной.

– Моя жена погибла в декабре, – сказал я. – Когда стреляли в торговом центре в Мэриленде. Это было в новостях.

– О боже, мне очень жаль.

– Я нашел эту квитанцию после ее смерти. Похоже, она провела здесь две ночи и расплатилась наличными.

Он взял листок в руки.

– Да, наличными.

Потом он положил квитанцию на стойку. По выражению его лица было ясно, что больше объяснений не требуется. Он понял, почему я проехал четыре сотни миль, чтобы задать ему вопросы. На одном из его узловатых пальцев красовалось обручальное кольцо.

– Мою жену звали Эллисон Деккер, – сказал я, указывая пальцем на ее имя на чеке. – Скажите, вы ее помните?

Мужчина сжал губы в тонкую линию и едва заметно покачал головой.

– Большинство наших клиентов – бородачи с пивными животами, – сказал он. – Я бы запомнил кого-нибудь вроде вашей жены. Простите.

– Но она же была здесь. Это же ваша квитанция? Из этого мотеля?

– Да, это так.

– Значит, она была здесь. Может, ее регистрировал кто-то другой?

– Больше некому. Шейла, моя жена, убирается в номерах. Клиентов регистрирую только я.

– Тогда я не понимаю…

Мужчина прочистил горло и сказал:

– Слушайте, на сто процентов утверждать не буду. Наши номера выходят прямо на парковку, так что сюда заходят только чтобы заселиться или сдать номер, ну и за мелочью для торгового автомата. Может, ее спутник зарегистрировался, а она пошла прямо в номер или ждала в машине. В этом случае я ее мог не видеть.

– А ее имя могло быть напечатано на квитанции, даже если платил кто-то другой?

– Я мог выдать квитанцию на любое имя, которое мне сказали.

– И часто платят за номер наличными, а не кредиткой?

– Бывает. Обычно я добавляю десять процентов к счету, если платят наличными. Чтобы покрыть возможный ущерб. Некоторые пачкают стены или воруют батарейки из пультов. Если я не знаю номер кредитки, то покрываю ущерб из тех процентов. Но в показанной вами квитанции нет никаких дополнительных сумм. Значит, тот, кто платил, показался мне благонадежным.

– Я просто не понимаю, – сказал я, скорее себе, чем ему.

– Боюсь, другого объяснения у меня нет, – сказал мужчина. – Жаль, что вам приходится через все это проходить. И жаль, что такое случилось с вашей женой. Куда катится этот мир? Кошмар.

– Спасибо, – сказал я в полузабытьи.

– Что-нибудь еще?

Я выглянул в зеркальные окна лобби мотеля и посмотрел на парковку, где на другой стороне дороги в сгущающихся сумерках темнели просветы между деревьями.

– Уже совсем поздно, и я устал. Пожалуй, сниму номер на ночь.

– Будете расплачиваться наличными или картой? – спросил мужчина, и я не понял, шутит ли он.

2

Эллисон, ты останавливалась в этом номере? Те две ночи, что ты провела здесь, в Честере, – те две необъяснимые ночи, проведенные в мотеле «Валентайн», – ты останавливалась в этом самом номере? В одном из двенадцати номеров с цифрой четыре на двери, за которой жужжат торговые автоматы? В комнате с выцветшими обоями, на которых изображены зеленые и коричневые рыбки, выпрыгивающие из воды? В комнате с пятном в форме Техаса на потолке? Смогу ли я уловить эфемерный аромат твоих духов в этом месте, Эллисон? Почувствую ли я твои прохладные губы на своем лбу, когда буду засыпать?

Был ли кто-то еще в этом номере с тобой?

3

Честер не был конечной целью чьего-либо путешествия, кроме, очевидно, твоего, Эллисон. Скорее, он был транзитным отрезком, соединяющим пункты назначения, космопортом, промежуточной остановкой между более крупными городами, которые на картах выглядят как распухшие черные точки. Казалось невероятным, что ты приехала сюда, чтобы порезвиться с каким-нибудь деревенщиной из одного из этих ветхих, потрепанных непогодой трейлеров; бородатым мужланом со стальным взглядом, ловящим на удочку судака или окуня; рубахой-парнем, потягивающим светлое пиво из пластиковых кувшинов в «Ловце форели», который, как оказалось, был единственным пабом в Честере.

«Ловец форели» представлял собой прямоугольное здание из шлакобетона, в закопченных окнах которого горели неоновые огни. Название заведения висело над входом, вырезанное из дерева и подсвеченное снизу несколькими прожекторами. Внутри было довольно многолюдно, судя по количеству пикапов на стоянке. Я припарковался поближе к дороге и пересек стоянку, усыпанную кедровой стружкой, которая хрустела под моими кроссовками. Входная дверь «Ловца форели» была зафиксирована в открытом положении ржавой синей бочкой из-под масла, и даже сквозь завывания ветра, дующего с горных вершин, я слышал доносящуюся изнутри музыку. Я никогда не видел такой черной тьмы, как здесь, такого густого неба, усыпанного звездами.