Непроявленные пленки (ЛП) - Харди Камрин

Бернард минут десять крутился посреди моста с фотоаппаратами, а потом, когда они оказались на земле, ещё столько же, выбирая лучший ракурс. Чуть позже Юэн отвоевал это время, обнаружив большой папоротник и заставив Бернарда устроить около него фотосессию. Он даже скинул куртку, чтобы эстетично лечь прямо на землю под широкие зубчатые листья. Предостережения Берна о жуках и пауках его не остановили.

— Все насекомые уже отправляются в спячку. Чем и хороша осень, — невозмутимо сказал Юэн и почти так же невозмутимо стряхнул с плеча какого-то клопа.

А ещё ему удалось притянуть-таки Берна к себе, стянуть с него куртку и сделать несколько совместных фотографий около папоротника. Бернард, конечно, поворчал, но судя по горящим глазам, ему самому очень нравилось всё то, что происходило.

Небо хмурилось, верхушки деревьев раскачивались сильнее. В стылом влажном воздухе ощущалось приближение дождя, но пока ни одной, даже самой маленькой капельки с неба не упало.

— Как тебе идея для песни про мост, соединяющий два альтернативных мира? — спросил Юэн, приподнимая воротник куртки. Для подобных путешествий можно было бы выбрать и что-то из-за своих запасов, что не жалко испачкать или порвать, однако Юэн стал замечать, что ему дико нравится носить вещи Берни.

— Два мира... Банально, — вынес суровый вердикт Бернард.

Юэн фыркнул, подтягивая лямки рюкзака. Теперь они с Берном оба были похожи на туристов, только в этот раз Юэн решил освободить себя от обязанностей фотографа, однако ему понравилось то, как он справился в «Вайтбридже». Фотографии с тех негативов, правда, проявить ещё не удалось. Вновь не хватало времени.

— Пока ты требуешь чего-то оригинального, люди продолжают фанатеть по банальщине.

— Возможно. Но как по мне, так лучше что-то малоизвестное и аутентичное, чем популярное и клишированное.

— Поэтому мы вновь отправились в заброшенное местечко, — усмехнулся Юэн, пинком отправив камешек в кусты.

Двигаясь вдоль железнодорожных путей, они дошли до туннеля, проходящего под возвышением с грунтовой дорогой, которой уже давно никто не пользовался. Поблёскивающие от влаги стены тоннеля, неисписанные граффити, воспринимались как-то непривычно — даже самые отчаянные подростки досюда не добрались. Создавалось впечатление, что, пройдя по мосту, они действительно пересекли какую-то границу, отделяющую один мир от другого. Юэн никак не мог избавиться от этого ощущения и продолжал говорить Берну об этом. Он прокручивал в голове строчки текста, подбирал слова, иногда напевал, чтобы определиться с мотивом.

Там, по другую сторону моста, остались шоссе, маленькие похожие на Сент-Брин города, шумные люди, громкие машины, будничные проблемы. А здесь всё иначе. Переплетающиеся кроны деревьев шумели от ветра, воздух настолько чистый, что первое время от него кружилась голова, и пахло землёй и свежестью, как после дождя. На ближайшие несколько миль — ни одной надоедливой живой человеческой души. Только они вдвоём с Берном. С фотоаппаратами. И возможностью отпугивать лесных жителей громким пением.

— Куда ведёт эта дорога? — спросил наконец Юэн. Он шёл по рельсе, расставив руки в стороны и пытаясь удержать равновесие.

Железную дорогу припорошила листва, сквозь гравий пробивалась трава, а кое-где даже мелкие молоденькие деревца. Местами лес подбирался совсем близко к путям, надписи на небольших путевых табличках выгорели, столбики покрылись ржавчиной. Дорогой не пользовались лет десять. Может, чуть больше или меньше.

— Скоро узнаешь, — загадочно произнёс Бернард и остановился, чтобы сфотографировать Юэна.

Юэн резко остановился и пошатнулся, вытянул руки вперёд, а корпусом отклонился назад, будто падение неминуемо. Однако удержать равновесие на самом деле не составило труда, надо было просто театрально повертеться на рельсе. Он выпрямился, вскинув руку к голове, и подмигнул, устремив взгляд прямо в объектив.

— Каждый раз удивляешь, — опустив фотоаппарат, сказал Бернард, повторив интонацию на манер недавней фразы Юэна.

— И чем таким особенным я тебя удивляю? — с любопытством спросил Юэн и, прыгнув рядом с Бернардом, посмотрел на него.

— Собой.

Юэн вопросительно приподнял брови, уперев руки в бока.

— А конкретнее, мистер?

— Куда уж конкретнее? Ты сам по себе удивительный.

— «Удивительный идиот» ты хотел сказать?

Бернард молча улыбнулся одними краешками губ и, поманив рукой, пошёл дальше вдоль железной дороги. Юэн поравнялся с ним, обогнал и, развернувшись, пошёл спиной вперёд, расплываясь в улыбке, как ранее упомянутый «удивительный идиот». Бернард смотрел на него со смиренным умилением, будто на разыгравшегося ребёнка, которому наконец-то позволили вдоволь подурачиться. Не было необходимости заниматься ребячеством, чтобы приподнять настроение Берни. Он с утра был в хорошем расположении духа. Поэтому Юэн потешался глупыми выходками исключительно потому, что просто хотел, а улыбка Берни шла приятным бонусом.

— А я понадеялся, что ты сейчас начнёшь осыпать меня комплиментами, — с наигранной досадой вздохнул Юэн, снова запрыгнув на рельсу. — Ну там скажешь, что у меня удивительной красоты улыбка, и поэтому мне надо улыбаться не двадцать четыре на семь, а двадцать пять на восемь. Что мои глаза как... эм-м... две серебряные монеты на дне кристально чистого озера. Что у меня настолько мягкие волосы, что даже сама Афродита позавидует. Что у меня очаровательные ключицы и привлекательная линия плеч...

— Зачем мне всё это говорить, — усмехнулся Берн, — если ты и сам неплохо справляешься?

— Считаю самодостаточность одной из самых лучших своих черт. После скромности, да. Подожди-ка, что это там впереди? Поезд? — спрыгнув, Юэн с опаской отшатнулся от путей.

— Наша точка назначения, — спокойно сказал Бернард, невозмутимо продолжая идти вдоль железной дороги.

— Это станция, да? Она что, действующая?

— Нет, конечно, откуда посреди леса действующая станция? И какой смысл был бы нам её посещать? Естественно, она...

— ... заброшена.

— Соображаешь.

От сжигаемого изнутри любопытства Юэн ускорил шаг, вырвавшись вперёд, но Бернард быстро с ним поравнялся. Железная дорога разветвлялась на два пути. Впереди, среди невысоких деревьев, виднелось здание из красного кирпича, потускневшее от времени и погодных факторов. Часть, заметную с этого ракурса, подобно щупальцам обвили лозы какого-то вьющегося растения. На информационной покосившейся табличке было написано: «станция Ньют-Крик». На одном из путей стоял поезд. Вернее, даже паровоз. Огромный и чёрный.

— Не могу поверить, — удивлялся Юэн. — Это место выглядит так странно. Островок цивилизации в море леса.

— Под ноги смотри хотя бы иногда, — схватив его за плечо, сказал Бернард.

Юэн резко затормозил, выбросив по инерции одну ногу вперёд. Они шли между двух железнодорожных путей, ещё один шаг и Юэн налетел бы на невысокий чёрно-белый столбик.

— Я видел.

— Ага, и это тоже? — спросил Бернард, указав прямо под ноги.

В нескольких дюймах от мысков их обуви лежал скелет животного. Судя по вытянутой пасти — волка или собаки. Обратив внимание на крупные клыки, Юэн вздрогнул и невольно повёл плечами. Сквозь посеревшие рёбра к хмурому небу тянулась жидкая и пожухлая трава и какие-то мелкие белые цветочки. Хорошо, что Бернард в этот раз прихватил с собой из машины биту. Они забрались далеко. Здесь обитали дикие звери.

— Становится плохой традицией натыкаться на останки, — выдохнул Юэн, перешагивая через скелет и настороженно оглядываясь.

— И на призраков.

— Чувствуешь их?

— Очень слабо, но что-то здесь есть, — сказал Бернард, с любопытством смотря в сторону кирпичного здания, к которому они не спеша приближались.

Юэн наклонился корпусом вперёд, чтобы заглянуть Берни в лицо.

— Мне показалось, или я услышал азарт в твоём голосе?

Бернард вздохнул и устало улыбнулся.