Непроявленные пленки (ЛП) - Харди Камрин

Кровь из пореза алой дорожкой пересекла ладонь и почти подобралась к рукаву кофты. Юэн вновь сполоснул руку под проточной водой, вытер насухо бумажной салфеткой и обвил пластырем палец.

— Ты будто, — сказал Нат, упираясь предплечьями в столешницу, — расстроен. Настолько ужасная татуировка?

— Татуировка классная. Через пару сеансов, уверен, будет ещё лучше, — безэмоционально сказал Юэн.

— Что тогда? Переживаешь из-за предстоящего концерта? Думаешь, я налажаю потому что давно не играл на сцене?

— Нет, что ты. В тебе я уверен. Уверен, что ты налажаешь.

Нат рассмеялся. Юэн хотел бы тоже рассмеяться, но ему было совсем не смешно.

— Спасибо за искреннюю веру в мои способности, а то я уже забеспокоился, что никогда не услышу от тебя комплиментов.

Юэн задумался: с Натом их и сейчас объединяла музыка (даже больше, чем раньше, так как они всерьёз вздумали собирать группу), однако сами они стали друг от друга отдаляться, оставаясь больше давними друзьями, чем просто друзьями. Шутки между ними казались Юэну до неприличия натянутыми и временами вымученными. Юэн даже не испытывал былого удовольствия от иронии, которой они друг с другом перекидывались. Он стареет, становясь более серьёзным, или просто фантазия иссякает? Вряд ли.

С Берни (даже когда они ещё не были вместе) всё обстояло иначе. С Натом они общались больше потому, что в подростковом возрасте были связаны крепкой дружбой. Сейчас в его компании становилось как-то... скучно и неинтересно. Они с Юэном оба менялись, но будто бы двигались в противоположных направлениях, и чем дальше, тем сильнее Юэн ощущал, что дружба их тоже слабеет, потому что не может постоянно базироваться лишь на прошлых воспоминаниях. А что-то новое, в данном случае группа и даже совместное выступление, почему-то казалось слабым связующим.

А может, Юэн просто устал. Откровенно говоря, у него выдавалось не так уж много выходных, и хоть свободное время он проводил с Бернардом, но оно было полно тревог. Наверное, нужен хороший отпуск. Без работы и призраков.

Какое-то время Нат ещё выжидательно смотрел на Юэна, которому нечего было ответить, потом хлопнул широкой ладонью по столешнице.

— Ладно, птичка. Что бы там ни было, я сейчас поменяю струны, и мы порепетируем. Музыка тебе всегда поднимала настроение. А пока иди пей свой кофе, пока не остыл.

***

Юэн знал, что рано или поздно отчим вернётся домой и беседа с ним неминуема. Он никогда не боялся с ним разговаривать, просто считал все их переходящие в скандалы разговоры абсолютно бессмысленными и только отнимающими время. За Джи было особенно обидно. Она становилась свидетелем, пропускала через себя все эти глупые ссоры и принимала их слишком близко к сердцу, от чего Юэн всегда хотел отгородить сестрёнку, но получалось так себе.

С Натом они посидели пару часов, больше выбирая подходящие для концерта песни. Особой необходимости в репетиции не было, но надо было отшлифовать спорные моменты, последовательность, тональность и прочее. И музыка действительно подняла Юэну настроение, поэтому с Натом они расстались на весёлой ноте.

На обратной дороге в Сент-Брин позвонила мать и сообщила, что Вилли вернулся и желает увидеться. Можно было бы отказаться, сослаться на важные дела, продолжать игнорировать, увиливать и избегать явную проблему, но Юэн решил, что с него достаточно. Он в ультимативной форме по телефону сказал матери, что не собирается приходить домой исключительно, чтобы поругаться с Вилли, поэтому пусть сперва мать с ним серьёзно поговорит, иначе если разговор перейдёт на повышенные тона, Юэн заберёт остатки вещей и в доме не появится даже в качестве гостя.

Возможно, немного театрально? Да. Но иначе никак. Скандалами дела не решались. Это не работало раньше, не сработает и сейчас. И пора бы матери признать, что в конфликте Юэна с Вилли она тоже несла ответственность. Потому что это проблема семьи. Плюс ко всему, к ней Вилли хотя бы иногда прислушивался.

Юэн расслышал тяжёлый вздох в трубке. Складывающаяся ситуация Морин тоже не устраивала. Она сообщила, что уже провела с Вилли долгую беседу, однако он всё же изъявил желание поговорить с Юэном лично.

Надеясь, что разговор не затянется надолго, а полчаса-час погоды не сделают, Юэн прямо с вокзала отправился в родительский дом. Бернарду о Вилли он сообщать не стал и написал, что забежит к матери забрать кое-какие вещи.

«У тебя там припрятано эротическое бельё или какие-то особенные по такому случаю носки? Или просто сбегаешь от «косвенных» обязательств?» — отправил ему Берн.

Юэн заулыбался сообщению, предстоящий разговор с отчимом не омрачал его настроя. Даже наоборот он ощущал какой-то внутренний подъём, потому что верил, что именно сегодня наконец эта тянущаяся так долго ситуация разрешится. В какую сторону, он не знал, но надеялся на лучшее.

Дверь открыл своим ключом. Джи едва не сшибла его у порога. Она тонула в старой чёрной толстовке Юэна и едва ли не плакала от волнения.

Юэн присел перед сестрой на корточки, взяв в свои руки её маленькие дрожащие ладошки.

— Он на тебя ругался?

— Не-ет, — протянула Джи, для верности ещё и покачала головой, — наоборот. Он привёз мне много подарков. Я за тебя переживаю.

Юэн улыбнулся. Вилли и Джи всегда более-менее ладили друг с другом, но недолюбливала отчима сестра как раз из-за того, что Юэн с ним часто ссорился.

— Всё будет хорошо, Джи, — сказал он, приободряюще хлопая сестру по хрупким плечам. — Верь, но на всякий случай можешь спрятаться в комнате. Порисуй, музыку послушай.

Джи ничего не ответила, лишь крепко стиснула Юэна в объятиях и убежала на второй этаж. В коридоре появилась мать. Обеспокоенная, судя по напряжённо сложенным на груди рукам.

— Мы ещё не ужинали, ты будешь с нами?

— Нет, я поужинаю с Берни, — сказал Юэн, чмокнув Морин в щёку. — Я пришёл поговорить.

Юэн обогнул мать и с решительным видом остановился в проёме гостиной.

— Привет, Вилли.

Отчим сидел в кресле и встретил Юэна кивком головы. Вилли выглядел намного приличнее, чем в последний раз, когда они виделись. В выглаженных брюках и голубой рубашке-поло, будто куда-то собирался или только-только пришёл. За время работы на строительном объекте он значительно похудел и сейчас казался свежим и, возможно, даже чуть моложе своего реального возраста. С ним так было часто. Отчим всегда жил периодами. Когда он работал, то выглядел лучше и меньше срывался на скандалы, а Джи считал самым замечательным ребёнком на планете (и неважно, что она не родная ему дочь), а потом, когда долго не поступало заказов, Вилли начинал скатываться в лень и раздражение (будто все вокруг были виноваты в том, что у него нет работы). В такие периоды в огромных количествах в холодильнике появлялось пиво, он по полдня только и мог смотреть телевизор, бездумно перещёлкивая с одного канала на другой, набирал вес. Иными словами, временами Вилли мог быть вполне себе нормальным, чем, видимо, и привлёк Морин когда-то. Если и разговаривать с отчимом, то только сейчас, когда он в фазе относительной адекватности.

Юэн сел на диван напротив Вилли, и краем глаза заметил, как мать тоже вошла в комнату.

— О чём будем разговаривать? — спросил Юэн. — Как я понимаю, все уже в курсе изменений в моей личной жизни. Не знаю, что можно тут ещё добавить.

Вилли смерил его осторожным взглядом, Юэн тоже был настроен скептически. Беседа началась с более-менее нейтральных тем, с краткой сводки того, что произошло за время отсутствия Вилли и в городе, и в семье. Постепенно они затрагивали темы самореализации Юэна и его поступков. Как обычно, впрочем, всё скатывалось к одному.

Юэн не мог сказать, что разговор с Вилли был лёгким, напряжение всё равно сквозило и электризовало воздух в комнате, в которой становилось душно. Мать, подобно надзирателю, сидела в кресле как бы посередине между Вилли и Юэном, и иногда бросала в сторону Вилли хмурый взгляд, едва тот начинал поднимать голос или выбирать неподходящие выражения. Юэн понятия не имел, как долго мать разговаривала с ним до этого, но эффект был заметен — Вилли сдерживался и вёл себя более-менее прилично. Юэн даже мысленно присвистнул, неужели они разговаривают как нормальные взрослые люди?..