Гнев Земли (СИ) - Шалагин Роман

Свет в реке погас и загорелся уже за спиной ошеломленных происходящим военных. Неожиданно почва под ногами Греева ушла, и он провалился по самые бедра. Из воронки, где увяз солдат, вырвался тот самый пугающий жёлтый свет. Греев звонко заорал и сразу ушел по грудь.

Орлов и Гуппанов очнулись от оцепенения, бросились на помощь пострадавшему, ухватились за его руки. После титанических усилий они вызволили Греева из ловушки, точнее, то, что он него осталось – две трети туловища, руки и голову. Теперь заорали офицер и Орлов. Они бросили останки Греева и кинулись в разные стороны: первый в сторону леса, второй – к мосту.

Орлов пробежал половину длины моста, когда вода в речке забурлила и вспенилась, от поверхности пошли клубящиеся испарения. Они тут же достигли беглеца. Одежда и обувь его на глазах начала тлеть и разлагаться, горло что-то обожгло, дыхание пресеклось, из глаз и носа потекло, тело жгло и хлестало изнутри и снаружи. Хрипя и кашляя, Орлов согнулся, упав на колени.

Несмотря на свое состояние, он продолжал ползти к противоположному берегу, подсознательно ощущая, что там спасение. Вновь застонало и заскрежетало – это гнулись и ломались железные опоры моста, вода возле них особенно бурлила и клокотала. Желтый свет вспыхнул из-под воды, и мост плюхнулся в речку. Вопль человека смешался с грохотом падения.

Гуппанов ровным счетом ничего не понимал в творящемся вокруг него смертельном хаосе. Он всегда считал себя человеком отважным, а где-то в глубине души и почти бесстрашным, молодой офицер был готов любыми средствами доказать это всем. Теперь вроде представился случай – настоящая экстремальная ситуация.

Но именно сейчас его и постиг полный провал. Гуппанов утратил способность мыслить, верно оценивать ситуацию и руководить. В голове остались только ужас и паника. Они-то и толкала на импульсивные необдуманные действия. Младший лейтенант забыл о том, что он командир и отвечает за жизнь своих людей, он стремительно бежал по дороге в сторону деревни.

Асфальтовое покрытие под ним вздулось пузырем и превратилось в воронку. Гуппанов чудом не угодил в нее, но потерял равновесие и распластался на дороге. Он так и не поднялся – огромная ель, стоявшая на краю обочины, с треском надломилась у основания и своей кроной придавила младшего лейтенанта.

Гибель своего командира не видели контуженные и оглушенные солдаты, что нашил в себе силы после травм выбраться из БТРа наружу. Но там уцелевших поджидали огромные косматые тени со светящимися желтыми глазами. Первым был разорван на куски механик-водитель, за ним радист.

Ефрейтор Гигантов догадался вылезти с автоматом. Быстро израсходовав два магазина впустую, он бросил бесполезное оружие и помчался к реке, звери не преследовали его. Едва ефрейтор вбежал в воду, как что-то обвило его ноги и резким рывком утянуло к середине течения.

Из лежавшего на боку БТРа больше никто не пытался выбраться, но хищники не спешили уходить, чуяли, что в нутрии железной коробки еще остались люди. Один из зверей легко вскочил на броню, чтобы просунуть морду в раскрытый люк. Грохнула очередь, и туша хищника свалилась вниз, задергавшись в агонии.

Второй зверь оскалился и сверкнул желтизной своих глаз, но не издал ни звука. Началась игра, у кого крепче нервы, ставкой на кону становилась жизнь проигравшего. Человек, засевший в чреве бронетранспортера, никаких признаков жизни не подавал, а хищник, его стерегущий, также не шевелился.

Между Ворошиловкой и Мертвым озером, 3:58.

КамАЗ резко затормозил, качнув людей в кабине. Задремавший Лобзиков едва лбом не печатался в переднюю панель, уронив автомат.

– Ты че, брателло, офигел?

Ковбой довольно усмехнулся и серьезно сказал:

– Кимарить вали в спальник, меня тоже на сон пробивает.

– Ну, че встали? – недовольно бурчал Лобзиков, он боялся, что его посадят за руль, поэтому спешил перевести разговор в другое русло.

– Свет, - односложно ответил Маянов.

– Че? Где? Какой еще свет?

Ковбой указал пальцем в сторону.

– Дважды вспышка была.

– Ну и х… с ней, - отмахнулся Лобзиков, - Едем, пока ментов нет и темно. Мало ли, что там светится.

Ковбой быстро закурил, в глаза его читалось беспокойство.

– Ничего там светиться не может, лес кругом и дождь.

– Да че ты заладил, светится – не светится, погнали отсюда. Че ты хочешь, я никак не вкурю.

– Я хочу, чтобы мы, то есть, ты, был собран и готов ко всему.

Лобзиков странно покосился на двоюродного брата:

– Не втыкаюсь я в твои базары. Бабки есть, пусть и в обрез, но на первую пору хватит, тачка есть, бухло и хавчик тоже, от ментов оторвались…

– Это еще не известно, - надавил на педаль газа Ковбой, - В России больше всего бомжей, начальников и ментов.

Лобзиков смачно зевнул:

– Да и нашей братвы немало – на зонах парятся больше миллиона зэков, а на каждого «ЗК» по статистике три мусора.

– Значит, на нас с тобой шесть выходит, - подытожил Ковбой и добавил скорости.

Минут пять ехали молча, мощные фары едва просвечивали туман, и моросящий дождь грузовик подбрасывало на ухабах и колдобинах. Лобзиков из состояния дремоты перешел в глубокий сон. Неожиданно в нескольких метрах впереди рухнула огромная сосна, Ковбой едва успел крутануть руль и затормозить, всё же наехав на поваленный ствол.

– Блин, никакого сна! – возмутился Лобзиков, - Опять свет, что ли?

– Гостинец с неба…

– Че?

Ковбой утратил спокойствие и крикнул:

– Протри шары, балбес, на наши чердаки едва полено не долбанулось.

– Как это? – не понял Лобзиков.

– По собственной воле. Чем тупые вопросы задавать лучше пошли дерево с дороги оттащим.

Пришлось выходить из нагретой кабины на холодный ветер с дождем. Ночь, туман, влага и ничего не видно, даже в свете фар.

– Че стоишь, - цыкнул на брательника Ковбой, - Тут не армия и не ментовка, сачковать не фиг, кроме нас, никого нет.

Сосна оказалась огромная и в длину, и в диаметре, такую и впятером не сдвинуть. Раздосадованный Ковбой пнул неожиданное препятствие, больно ударил ступню и от этого разозлился еще больше.

– Я пойду, поищу трос или хотя бы какую-нибудь веревку, - сообщил он хромая к машине, - Иначе тут не обойтись.

– А если нет ни троса, ни веревки?

– Будем руками толкать или пешком пойдем, - зло сообщи Ковбой.

Он почти дошел до кабины, когда что-то промелькнуло в свете фар за спиной. Ковбой стремительно обернулся, но ничего не увидел. И все же он был уверен, что ему не привиделось. В кабине троса не, оказалось, нужно было искать в кузове, но идти туда почему-то не хотелось.

Ковбой всегда чувствовал нависшую над ним опасность, часто он толком не знал, откуда она исходит и когда ее ждать, но твердо знал о ее существовании. Это качество здорово помогало ему в смертельных играх с правосудием, не уберегло правда, от срока, но тут не обошлось без невезения и собственной глупости.

Ковбой взял пистолет, передернул затвор и осторожно двинулся к кузову. Несмотря на дурные предчувствия, необходимо было как можно скорее выбираться из неожиданной ловушки. Ловушки! Ну конечно, как же он сразу не догадался – древнейший способ охоты на лесных дорогах.

Завалить путь вперед и назад. Едва эта мысль посетила его, как раздался хруст и треск – это свалилась еще одна сосна, но уже позади машины. Теперь ловушка действительно захлопнулась. Сердце Ковбоя тревожно заколотилось – менты или военные не могли такого устроить. Слишком быстро сработали неведомые умельцы, не зная их местонахождение, да и методы не свойственные силовикам.

Тогда кто же? Возникло желание бежать, но он подавил этот спонтанно возникший импульс, те, кто устроили это падение, может того и добиваются. Нет, бегство – последний вариант, когда уже не останется ни выбора, ни выхода. Необходимо сдвинуть проклятое полено и дать деру. Шансов на благополучный исход мало, но если пока не стреляют, значит, есть они.