Квадрат для покойников - Арно Сергей Игоревич

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66

– Спасибо, Лена! – откликнулся Казимир Платоныч. – Ты меня очень выручила.

– Ну пока, Ссусик, – сказала Леночка, ухмыльнувшись и слегка толкнув меня коленкой в пах.

– Кто? Как ты меня назвала?!

– Ссусик. Я всех самцов так зову.

Она повернулась и, качая бедрами, ушла в темноту.

– Ну теперь пора за работу, – сказал Эсстерлис, поднимаясь с дивана.

– В каком смысле? – не понял я.

– У меня жмурик в комнате лежит. Пойду оживлять.

Эсстерлис направился к двери.

– Как, прямо сейчас?

– Ну, а когда же. Если не оживет, завтра нужно обратно в морг тащить – там покойники на счет.

– Можно я с вами, посмотреть хотя бы, – попросил я зачем-то, надеясь все-таки, что он откажет.

– А как же. Зачем же я к тебе пришел. Пошли, конечно, поможешь. Одному все труднее справляться. Иногда жирный боров попадется, все жилы себе вытянешь, пока оживишь…

Перед уходом я заглянул в окно, где стояла старуха, но там никого не было.

С трепетом я плелся за Казимиром Платонычем в его комнату. Уйма всевозможных мрачного содержания мыслей пронеслись в моей голове за то время, пока впотьмах я шел за Эсстерлисом.

– Ссусик, – из тьмы кухни зашептала Леночка. Я сразу узнал ее.

– Я сейчас, Казимир Платоныч, – сказал я и сделал шаг в темную кухню. Тут же она схватила меня за руку и оттащила от выключателя.

– Тихо, Ссусик, слушай меня внимательно, – зашептала Леночка, прижимаясь ко мне всем телом.

– Да-а-а, я слушаю, – прошептал я ей на ушко, слегка прикусывая мочку и проводя кончиком языка по шейке вниз, вниз…

Одна моя рука сама собой забралась под футболку и шарила по спине. И, кажется, Леночке это нравилось.

– Погоди, Ссусик, это после. У меня к тебе дело…

– Ну, конечно, дело, – бормотал я, все больше возбуждаясь и гладя ее одной рукой по груди, которую успел освободить от футболки, а второй рукой поднимался по ноге все выше и выше…

– О-о-о!

– Погоди, Ссусик, – зашептала Леночка. – У меня к тебе дело. Если ты его сделаешь для меня, я тебе тоже сделаю много-много приятности. Ты у меня такой кайф получишь… Короче, Эсстерлиса нужно украсть. Слышишь?

Моя рука все еще бродила по невидимой, но приятной на ощупь леночкиной груди.

– На фига он нам? – пробормотал я.

– Японцам продадим. Ты его тресни по башке, мы его вместе из квадрата вытащим, а там японцы его заберут. Его только из квадрата вытащить…

Ее слова несколько охладили меня.

– Да зачем он японцам-то? Пойдем лучше ко мне.

– Потом, Ссусик, – она отпихнула мою руку, зашедшую слишком далеко. – Треснешь по башке, а я тебе за это много кайфа доставлю. Ну сделай это для меня, Ссусь.

– Да нет, не могу я…

– Сука ты, Ссусь.

Леночка оттолкнула меня в сторону, дала легонько в пах коленкой и ушла. Хлопнула входная дверь. Я стоял в темноте в возбужденном состоянии, как последний дурак.

– Николай! Ну где ты там? – зажегся свет, и в кухню вошел Эсстерлис. – Я тебя жду. Что ты тут делаешь?

– Да так… воды зашел попить, – соврал я, улыбнувшись и засовывая руку в карман брюк.

Эсстерлис посмотрел на меня подозрительно.

– Пошли.

Я поплелся вслед за ним. Эсстерлис открыл дверь и вошел, опасливо вошел и я.

Тут же в глаз мне ударила большая муха. От неожиданности и боли я зажмурился, и только потерев слезящийся глаз, смог осмотреться кругом.

Очень просторная с двумя большими окнами комната освещалась люстрой с целенаправленным в ее центр светом. В этом ярком световом пятне на больничной каталке, обратив в мою сторону босые ступни, кто-то смирно лежал. В воздухе без дела резвились беспечные мухи. Их было множество, они ползали, где попало. На стенах висели какие-то карты, не земной коры и не звездного неба, а человеческого организма, не как положено: в виде членов и органов, а в образе шара, по которому стрелочками в разные стороны что-то указывалось. Карт висело много и указывалось на них во всевозможные стороны. На потолке тоже было что-то начертано, но потолочного рисунка я толком не разглядел. Мебели было мало. По одной стене стояло еще несколько накрытых простынями порожних каталок; в углу шкаф; по другой стене большой стеллаж с книгами; возле окна заставленный грязной посудой круглый стол.

– Вот и Афанасий, – сказал Эсстерлис, подходя к каталке в центре комнаты. – Вот каждый раз на него смотрю и кажется – видел где-то. Не знаю, может, сосед…

Мужественно подавляя в себе неприятное чувство страха перед покойником, я подошел. На каталке, повернув голову на бок и, как мне почудилось, глядя во все глаза на стеллаж с книгами, в цветастых трусах и в майке лежал Собиратель. Или покойник, как две капли воды похожий на Собирателя. Вместе с его обнаженной головой и даже… Я склонился, внимательнее всмотрелся в его лицо… и даже со стеклышком от сломанных очков в изумленном глазу. Я был поражен сходством покойника с героем моего романа. По неживому телу взад-вперед ползали летающие насекомые, потирали лапки и оплодотворялись.

– Ну что, Афанасий, соскучился?.. – бормотал Казимир Платоныч, любовно похлопывая его по волосатым ногам.

– Вы знаете… – пробормотал я, обходя каталку, с интересом оглядывая покойника со всех сторон. – Вы знаете, он на одного человека похож… Вернее, не на человека… Как вам сказать, ну, словом, на героя романа…

– Ну, это может быть. Но если честно сказать, главный мой покойник впереди. Я его сплю и вижу, – сказал Казимир Платоныч и мечтательно возвел глаза к люстре. – Но, хватит болтать! К делу!! – вдруг заорал он и сверкнул на меня страшными своими глазищами. – Бери за ноги.

– Кого? – не понял я.

– Ну кого-кого? Не меня же – Афанасия, конечно. Быстро!!

Повинуясь его властному окрику, но еще более леденящему душу взгляду, я торопливо схватил Афанасия за холодные конечности. Эсстерлис взял его за руки.

– Ну, теперь давай встряхнем его хорошенько три раза. Понял? Три раза! Как одеяло вытряхиваешь.

На счет "три" мы встряхнули безжизненное тело и опустили обратно на каталку.

– Это чтобы из него видения вытряхнуть, – пояснил Эсстерлис. – Сейчас Леночка ему концертик устроила… – Казимир Платоныч стал массировать руки Собирателя, начиная от пальцев вверх. – Только для этого ее и держу в квартире. Исключительно для мужчин ритуальный танец. Пробуждает физические желания. В таком состоянии безжизненном, сам понимаешь, любое желание на вес золота. Опять же, мухи… – не переставая массировать руки Афанасия, Казимир Платоныч продолжал говорить, иногда бросая взгляды в мою сторону. Я же, стоя с другой стороны каталки, периодически сгонял с останков нахальных мух, наблюдая за действиями Эсстерлиса с любопытством. – Мне потом оживленные рассказывали, какое они удовольствие получали от концерта Леночкиного… Вот и Афанасий сегодня удостоился. Для него уже второй раз, в тот раз тоже… Кстати, я ведь, наверное, не сказал, что он у меня вторично. Вчера его уже оживлял. Целую ночь над ним старался. Вижу, должен ожить. Ан, не тут-то было. Трудился до седьмого пота – не оживает ни в какую. Ну, думаю, ошибочка вышла. Харон его обратно снес. Харон – это я карлика так в шутку зову. Вообще-то у него фамилия такая – Херонов, а зовут Захарий, а я его по-свойски – Харон. Так вот, унес он Афанасия утром обратно в морг, Афанасий там часа три провалялся, а потом, представь, сбежал и черт-те где слонялся до вечера. Херонова за ним вызывали, он его из постели чьей-то вытаскивал. Должно быть, массаж мой до него дошел как до жирафа, а потом, видно, что-то в организме отказало и снова умер…

– А не может так быть, что его опять умертвил тот же, кто и в первый раз? Как свидетеля? – спросил я.

– Это навряд ли… Хотя, кто его знает. На свете чего только не приключается. Подержи-ка руку. Да нет, ты ее не опускай. Вот так. Держи.

Я держал отмассированную руку Афанасия, вытянув вверх, как велел Эсстерлис. Тем временем он принялся массажировать другую руку. Делал он массаж тщательно, добросовестно.

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66