Квадрат для покойников - Арно Сергей Игоревич

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66

– О!! – воскликнул Казимир Платоныч, бросив массажировать. – Примочки! Вечно припарки да примочки ставить забываю.

Он подошел к заваленному грязной посудой столу, взял чайник, помочил из него носовой платок и, подойдя к Афанасию, положил примочку ему на лоб.

– Мертвому припарки – первое дело.

Он снова принялся за массаж.

– Неужели таким массажем оживить кого-нибудь можно?

– Оживить, конечно, ни в какую нельзя; я же его и не оживляю. Как таким массажем оживить можно, сам подумай.

– Как не оживляете?! – воскликнул я. – Вы же говорили, что оживлять его будете!

– Я?!

– Да, говорили, говорили! Чего же я тогда руку эту…

– Держать!! Держать!! – вдруг яростно закричал Эсстерлис, увидев, что я начал опускать холодную руку мертвеца.

Испугавшись окрика, я повиновался и опять вытянул простывшую руку, как при голосовании.

– Чудак ты, прямо сказать, – успокоившись, Эсстерлис продолжил массаж. – Зачем же его оживлять, когда он и так живой.

– Что?!! – я выронил руку и отступил от каталки.

– Держать!! – Эсстерлис так жутко посмотрел на меня, что я опять подскочил и поспешно схватил обвисшую к полу руку. – Держать… – уже спокойнее повторил Эсстерлис. – Чего же здесь страшного, что живой, не искусает ведь тебя. Я с ним еще до Леночкиного концерта сеанс оживления провел, а сейчас так – ткани разминаю, этому массажу на курсах трехмесячных обучился. Так что Афанасия оживлять не будем, он и без того живой уже, почти.

– А что же он тогда никаких признаков?.. – пробормотал я, внимательно приглядываясь к Афанасию, безнадзорный простор тела которого опять освоили нахальные мухи.

Пользуясь моей занятостью и тем, что хозяин ожил пока не полностью, они спаривались где попало и все ползали взад-вперед, ползали, ползали… Эх, мухобойку бы сюда! Я держал руку из последних сил, она казалась очень тяжелой.

– Думаешь, сделал сеанс оживления – он тут же вскочил и побежал. А вот и нет. Тут время, терпение… А ты руку-то чего держишь, положи, чего зря держать…

Я с удовольствием опустил руку и облегченно вздохнул.

– Ты, если устал, приляг. Вон лежачих мест у меня, аж пять штук, – он кивнул на порожние каталки. – Пользуйся, пока не занято.

– Да нет, я не устал, – соврал я, взглянув на каталки.

Неприятно мне было ложиться на них после покойников, пусть даже оживленных.

– Ну смотри, у меня спать больше негде. Бди тогда. Вообще-то его не Афанасием зовут. Это я каждому покойнику имя новое даю, покрасивее. А после он уже с двумя именами… Бери-ка Афанасия за ноги. Встряхнем на счет три. Ра-аз, дв-ва, три. Еще раз. Ра-аз, дв-ва, три!.. Хватит. Не знаю, чтобы делал без Херонова. Хороший мужик. Он и покойников определять научился… А носит их… Ха-ха-ха… Заглядение! Ра-аз, на плечо закинул и пошел. Подержи-ка ноги ему. Выше, выше! Во! Так постой… А старуха Марфа Семеновна, что в каске по карнизу ходит… разбойников везде выискивает. Она у нас санитар двора, вроде охранницы… Постоянно в лунатическом состоянии. Еще вот с мухами тоже проблема. Разлетаются, гады. Только на помойке наловлю, через день-два смотрю – уже совсем их мало. Они ползаньем по телу оживляемого большую мне пользу наносят. Где их взять – черт знает! Пробовал мясо несвежее в комнате оставлять. Так воняет! Что, тяжело держать? Так, опусти. Зря-то что надрываться…

От поддержки рук-ног полуживого Афанасия я умотался окончательно и уже не обращал внимания даже на мух. Кроме того, давала себя знать бессонная ночь. За окнами было светло. Давно настало утро. Я приглядывался к Афанасию, желая увидеть хоть малейшее присутствие жизни в его теле, но не видел. Я слушал Казимира Платоныча машинально и уже воспринимал не все. А он говорил, говорил, говорил…

Отмассировав живот и грудь Афанасия, он, наконец, замолчал, вытер со лба пот. Склонившись ухом к его носу, послушал что-то, потом пощупал лоб, ущипнул за нос и вдруг резко спихнул недвижимого Афанасия с каталки на пол. Я еле успел отскочить, чтобы не отдавило ноги.

– Нет, не оживет, – сказал он, в сердцах саданув по каталке кулаком. – Зря возился.

– Так что?! – воскликнул я. – Все зря?! Что же он и не оживет?!

– Ты чего орешь? Когда в доме покойник, орать нельзя. Помоги лучше упаковать.

– Может, еще раз попробовать? – предложил я шепотом.

– Да нет, бесполезно. Я уж в точности знаю. Десять лет народ оживляю. Ежели жизнь в нем не циркулирует, значит бесполезно…

– Так, может, еще раз. Нельзя же человека так просто бросать! Ведь до последнего нужно! Может, скорую вызвать?!.. – Я был в отчаянии и нес всякую белиберду.

Казимир Платоныч широко зевнул и потянулся.

– С покойниками, дорогой мой, совсем не то, что с живыми. Но мой покойник впереди, я это точно знаю. Вот он меня прославит! Досадно! Ведь две ночи трудился! У-у, падла!

Казимир Платоныч пихнул неподвижное тело ногой.

– Давай упакуем его, а то уже шесть часов. Херонов за отработанным покойником прибыть должен.

Эсстерлис принес рулон бумаги, и мы вместе завернули в нее останки недооживленного Собирателя. Мне было очень грустно, я был уверен в том, что Собиратель оживет, и сейчас огорчился неуспехом. Как раз тогда, когда мы уже упаковали отработанного покойника, в дверь раздался звонок.

– Это Херонов, как всегда пунктуален.

Казимир Платоныч пошел открывать и скоро вернулся вместе с карликом.

– Этот, что ли? – спросил карлик хриплым низким голосом. – Не ожил?

– Не ожил, – подтвердил Казимир Платоныч.

– В окошко опять не вылезет? – прохрипел карлик, ухмыльнувшись. – Все не соберусь окошко это заколотить, под него ребятишки гроб приспособили для обозрения. Шантропа! Да и мне покойнее будет, чтобы в случае чего они только через мой труп уходили. Зря я их сторожу, что ли?

– Ты что-то совсем голос потерял. Болеешь?

– Да простудился, на спине этих ношу, а они… бр-р, холодные. Насморк хронический. Нужно, конечно, подкладывать что-нибудь теплое, да забываю все время… О! А это кто у тебя, Казимир?

Я стоял в стороне, и карлик, до сих пор меня не замечавший, повернулся и смотрел на меня, прищурившись.

– Квартирант. Познакомьтесь.

Я пожал его маленькую заскорузлую ручку.

– Помогает, что ли? – спросил он Казимира Платоныча.

– Да, старею, – Казимир Платоныч провел по волосам.

– Ну, пойду я, а не то народ на работу повалит – не развернешься с покойником.

Он присел, ловко вскинул труп на спину и, насвистывая уже знакомую мне по первому выносу тела мелодию, в которой я, наконец, узнал танец "Маленьких лебедей", вышел из комнаты.

– Утро уже, спать буду, – сказал Казимир Платоныч, когда входная дверь хлопнула.

Вымотавшись за ночь, я продолжал стоять у каталки в потускневшем от дневного света луче сильной лампы, глядя на дверь, за которой скрылся Херонов со своей ношей.

Казимир Платоныч забрался на первую попавшуюся каталку и, с грохотом сбросив ботинки на пол, не раздеваясь, лег и подложил кулак под голову. Падение башмаков вывело меня из оцепенения. Я посмотрел на Эсстерлиса. Тот широко, со стоном зевнул.

– Ну все. На сегодня хватит, можешь спать идти. Или вон, если есть желание, каталку какую хочешь обживай…

– Да нет, пожалуй, я у себя…

Распрощавшись, я вышел от Эсстерлиса. В прихожей, оперевшись на лом, стояла старуха, подглядывавшая ночью ко мне в окно, и безмолвно вдумчиво глядела в стену. Я кивнул ей в знак приветствия и поторопился шмыгнуть в свою комнату.

Первое, что бросилось мне в глаза, это сходство моей комнаты с гробом. Наблюдение это меня огорчило, я взял мухобойку и как всегда перед сном стал охотиться на крылатых насекомых, которых от Эсстерлиса опять налетало в мой "гробик" великое множество.

Глава 14

Не знаю, сколько я спал, должно быть, недолго. Разбудили меня голоса и шум в прихожей. Некоторое время я лежал в постели, спросонья не понимая, что происходит. Возбужденные голоса (много голосов) спорили, перебивая друг друга. Этот гвалт время от времени покрывал возмущенный крик Эсстерлиса. Только его одного узнавал и выделял мой слух.

Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66