Изгнанник Ардена - Анри Софи

– Леди Адалина, – за спиной раздался голос Изобель, и она быстро спрятала записку в потайном отсеке фарфоровой куколки. – Его Величество желает видеть вас в своих покоях сию же минуту.

«Чтоб ему пусто было», – мысленно выругалась Адалина.

Она посмотрела на свое отражение в зеркале и брезгливо поморщилась. Лицо покрывал слой белил и румян, губы были выкрашены в ядовито-алый цвет, глаза подведены толстым слоем сурьмы, а голова чесалась из-за уродливого парика. Ей исполнилось всего пятнадцать, когда мать начала наряжать ее как дешевую шлюху из дома удовольствий, и Адалина не смела ей перечить. «Если хочешь выжить, носи маски», – говорила мать, и этому совету Адалина следовала беспрекословно.

Капнув на кожу благовоние, которое ненавидел Стефан, она расправила пышную юбку и направилась к двери. Прогулка в пасть дракона, легендами о котором ее в детстве пугала старшая сестра, казалась куда приятнее, чем поход в комнаты новоиспеченного короля. Особенно сейчас, когда его самый близкий друг, кронпринц Артур, умер в темнице; в городе продолжались беспорядки, несмотря на празднества; а коронацию перенесли на неопределенный срок. Стефан был злее любого голодного бездомного пса и бросался на всех без разбора. Но особое удовлетворение ему доставляло издеваться над Адалиной.

У двери уже ждали стражники, или, как любила выражаться про себя Адалина, надзиратели, которые сопроводили ее к покоям Стефана. Она набрала в легкие побольше воздуха, зная, что у нее вот-вот разболится голова из-за свечей с приторным запахом лаванды.

– Приветствую вас, Ваше Величество. – Она склонилась в реверансе, не забыв при этом натянуть самую сладкую улыбку.

Стефан сидел за рабочим столом, повернувшись боком, и не удостоил ее даже коротким взглядом. Он был в ночных штанах из шелка, а на плечи накинул халат, расшитый серебристыми нитями и жемчугом. Волосы его растрепались, как будто он только что вылез из постели.

– Раздевайся и ложись, – сухо приказал он, и Адалина начала развязывать пояс на платье. Ее пальцы не дрожали, дыхание не прерывалось ни на мгновение, а сердце билось размеренно. Она уже привыкла к посещениям королевских покоев.

Раздевшись до сорочки, Адалина не стала расшнуровывать корсет и забралась на кровать со смятыми темно-зелеными простынями. Стефан вытащил из вороха писем новый свиток и принялся лениво изучать его. В тусклом свете настольной лампы его щеки казались более впалыми, что прибавляло ему несколько лет.

– Стони, – раздался новый приказ.

Адалина прикрыла веки, представляя море, которое всегда мечтала увидеть вживую.

«Скоро эти унижения закончатся», – напомнила она себе и издала протяжный, полный сладострастия стон. Она могла бы вообразить, что ее тело ласкают умелые руки с длинными пальцами, бархатную кожу осыпают поцелуями чувственные губы, а обнаженное тело прожигает пылкий взгляд красивых глаз, но Адалина ни за что бы не позволила ублюдочному королю увидеть ее слабости. Она продолжала стонать снова и снова, не испытывая ничего, кроме бесконечной усталости.

– Ты лежишь в постели короля, пустоголовая курица, – раздраженно рыкнул Стефан. – Стони громче или заставлю поработать ртом.

Адалина застонала еще громче, мечтая однажды услышать предсмертные стоны Стефана.

Этот смехотворный спектакль для гостей Изумрудного дворца, которые съехались на ежегодное празднество, продлился почти полчаса. Адалина издала последний стон, переходящий в крик, и медленно поднялась с кровати. Она неотрывно наблюдала за Стефаном, который успел закурить табачную трубку, пока она имитировала звуки страстного соития. Широкий лоб пересекала глубокая морщина, что свидетельствовала о его задумчивости. Он крутил в пальцах перо, даже не замечая, что пачкает чернилами исписанный свиток.

– Ваше Величество, я могу идти? – спросила Адалина, одевшись. Она сознательно завязала пояс небрежно, сдвинула парик набок и размазала краску на губах, словно ее целовали пылко и жадно.

– Да.

Полный облегчения вздох Адалина скрыла за громким шуршанием пышного платья.

Она уже собиралась выйти за дверь, как Стефан снова окликнул ее.

– Стой, повернись.

Адалина сжала пальцами ткань платья, чтобы скрыть легкую дрожь, и обернулась. Стефан отложил письма и посмотрел прямо на нее. Он не был красавцем, но многие женщины находили его привлекательным.

– Подойди ко мне.

Она стиснула челюсть до зубовного скрежета и с опаской дикой кошки приблизилась к нему.

Стефан неодобрительно цокнул.

– Для той, кто провела ночь с самим королем, ты слишком бледна.

– Это все из-за белил, Ваше Величество, – промолвила она, молясь Единому, чтобы этот мерзавец оставил ее в покое.

– Это легко исправить. Наклонись.

Адалина могла ослушаться его приказа, могла сбежать из королевских покоев или ответить остроумной колкостью, но она лишь покорно наклонилась к своему мучителю и прикрыла веки, приказывая себе не издавать ни звука, когда две хлесткие тяжелые пощечины окрасили ее щеки болезненным румянцем. Стефан сдавил пальцами ее подбородок, но Адалина не смела поднимать на него взгляд, иначе он бы заметил, что ее глаза наполнились слезами от боли. Она ни за что не доставила бы ему такой радости.

– Скажи мне, кто ты.

– Адалина Ришель.

Он сильнее сжал пальцы, грозясь оставить синяки на нежной коже.

– Неверный ответ. Кто ты? – злобно прошипел он прямо ей в губы.

– Грязная подстилка и пустоголовая шлюха, Ваше Величество, – отсчитав три удара сердца, покорно ответила Адалина. Она несколько раз моргнула, чтобы прогнать непрошеные слезы, и посмотрела ублюдку прямо в глаза.

Стефан хищно улыбнулся.

– Никогда не забывай об этом, а теперь убирайся. От тебя разит блудом.

Адалина с трудом нашла в себе силы сделать достойный реверанс, а потом устремилась прочь из ненавистной опочивальни. В коридоре ее уже ждала Изобель. Она протянула ей пузырек с нюхательными солями, стараясь действовать незаметно от стражи, следовавшей за ними безмолвной тенью. Адалина откупорила крышку и вдохнула резкий, но не приторный запах, который помог ей справиться с подступившей тошнотой.

Она не заплачет из-за этого ублюдка. Никогда не покажет ему своей слабости, как делал он сам.

Стефан бесился, как обезумевший зверь, из-за рушащихся планов. Он хотел господствовать на всем Материке вместе со своим лучшим другом принцем Артуром, но тот был мертв, а все его злодеяния – разоблачены. Стефан мечтал стать самым влиятельным королем Запада, но из-за дружбы с южным принцем-бунтарем многие лорды отвернулись от него. Он хотел провести коронацию как можно раньше, но и тут судьба не благоволила к нему. Священный ритуал невозможно было провести без главной реликвии Запада – символа непоколебимой и справедливой власти рода Адесто. Таковым считалось кольцо с камнем «Сердце Запада». Огромным рубином, кроваво-алые грани которого пересекали перламутровые прожилки и переливались синим и фиолетовым, словно вены и артерии на сердце. Этот камень был единственным в своем роде, и ни одному ювелиру за всю историю Материка не удалось создать нечто хотя бы отдаленно похожее на «Сердце Запада».

В других королевствах будущему правителю на коронации водружали на голову корону. На Западе же сотни лет существовал священный ритуал, во время которого десять самых знатных семей королевства – ближайшие соратники государя – пускали кровь в знак верности. В кровь эту и опускали перстень, а потом надевали его на палец новоиспеченного короля.

Коронацию Стефана Адесто перенесли на неопределенный срок, потому что после смерти короля Танната обнаружили пропажу.

«Сердце Запада» было украдено.

Ни простой народ, ни знать никогда не примет правителем того, кто не прошел священный ритуал. И теперь каждый раз, когда Стефан срывал гнев на Адалине, она злорадствовала и молилась Единому, чтобы это стало для Стефана началом конца. Такого же позорного, как и у его закадычного друга кронпринца Артура, который тоже так и не смог стать королем.