Инкубы (ЛП) - Ли Эдвард

- А что, если моя работа - отстой?

- Тогда я наберусь смелости и скажу вам. Но, конечно, только если вы сначала спросите меня.

Веронике он нравился. Она считала, что он выглядел аристократично, а может быть, благодаря огромному опыту стал утонченнее. Его лицо было поразительно красивым - идеальные резкие углы и линии. Его глаза были темными, но она не могла различить их цвет.

По необъяснимой причине Вероника почувствовала покалывание.

- Почему именно вас интересует субъективная психология в современном искусстве, мистер Хоронос?

- Я полагаю, женская загадочность.

- Что?

- Ваши картины символизируют то, чего мужчины никогда не могут понять в женщинах, - ответил он, краем глаза разглядывая холст, перед которым она стояла. - Это ваш камуфляж, который вызывает у меня... любопытство. Не обязательно то, что говорит ваше искусство в целом, но то, что вы говорите о себе.

- Это довольно грубо, мистер Хоронос.

- Извините. Я просто пытался быть объективным, - он снова улыбнулся, - по отношению к объективному художнику.

Полотно, к которому он обратился, было ее самым нелюбимым из новой коллекции. Оно называлось "Головокружительный красный". Крошечная фигурка из палочек стояла на темно-красном фоне, а более темные завитки красного, кроваво-красного - переплетались на заднем плане. Фигура выглядела заброшенной, что было именно тем, что она хотела изобразить.

- Хорошо, - с вызовом произнесла она. - Что эта картина говорит обо мне?

Он ответил без колебаний.

- Это выражение сексуальной несостоятельности, раз уж вы спросили. Разочарование в, я бы сказал, очень молодом сознании. Эта картина о вашем самом первом сексуальном опыте.

Вероника старалась не реагировать. Этот парень - экстрасенс? "Головокружительный красный" был ее попыткой изобразить, что она чувствовала после своего первого раза. Ей было семнадцать. Мальчик оставил ее раненой, истекающей кровью и ужасно... разочарованной. Она никогда не чувствовала себя более неуверенной в этом мире.

- Конечно, это только моя интерпретация, - вынужден был добавить Хоронос. - Только вы можете знать истинное значение этой картины.

- Вы хотите, чтобы я вам сказала?

Он отреагировал так, словно его ужалили.

- Боже мой, нет. Художники никогда не должны предавать свою музу. На самом деле, я был бы разочарован, если бы вы это сделали.

Вероника почувствовала, как ее охватывает какое-то смутное удивление. Она не знала, что это было, но знала, что это определенно было сексуально.

Хоронос взглянул на свои часы "Ролекс".

- Выставка почти закончилась. Я бы хотел просмотреть еще немного, если вы не возражаете.

- Пожалуйста, сделайте это.

- Было приятно познакомиться с вами, мисс Полк.

Она кивнула, когда он отошел.

- Кто это был? Мужчина твоей мечты?

Теперь рядом с ней стоял Стьюи. Он был ее менеджером и агентом по продажам, хотя и любил называть себя ее "сутенером". Он старался одеваться как можно более нелепо; по его словам, это "подчеркивало" его "бунтарство". Сегодня вечером на нем был белый пиджак поверх черной футболки с надписью "Мэпплторп в Коркоране", серые брюки в розовую крапинку и кожаные ботинки длиной до колен. Его идеально прямые черные волосы и челка, а также ботинки делали его похожим на принца Вэлианта из панк-клуба.

- Он просто какой-то парень, - ответила Вероника.

- Просто какой-то парень? Мне кажется, он внес какую-то серьезную искру в твои девичьи работы. Перестань пялиться на него.

- Его зовут Хоронос, - сказала она. - Что это за имя? Грек? Он не похож на грека.

- Нет, но я скажу тебе, как он выглядит. Богато. Может быть, я смогу подоить его. Ему понравился "Головокружительный красный"?

- О, Стьюи, ему не понравилось, - пожаловалась она. - Это моя самая сильная боль за последние годы.

- Ему понравилось. Доверься мне. Я увидел это в его глазах.

Несколько посетителей поприветствовали ее и поблагодарили их обоих. Прозвучали обычные комплименты, на которые Вероника отреагировала скучающе. Большая часть ее внимания была прикована к Хороносу, стоявшему в другом конце зала.

- Я думаю, он критик, - сказала она минуту спустя.

- Ни за что, принцесса. Костюм у этого парня просто шикарный. Искусствоведы покупают свои костюмы в "Пенни". И ты видела бриллиантовую булавку у него на лацкане? Он разгуливает с деньгами.

- Т-ссс! Он возвращается.

- Хорошо. Посмотри, как Стьюи отводит его в химчистку.

Коммерческая интуиция Стьюи всегда попадала в цель, и именно поэтому Вероника терпела его нелепый гардероб и прическу. Сегодня вечером он продал двенадцать ее картин, одна из них - "Дитя с матерью", инверсия традиционной темы - за 10 000 долларов. Однако теперь она чувствовала себя запуганной. Она чувствовала себя второсортной, хотя и знала, что это не так.

- Не проси больше тысячи, - сказала она.

Стьюи рассмеялся.

"Боже, какой же он красивый", - подумала она, когда он подошел.

Легкое покалывание беспокоило ее. Стьюи был прав. Она пялилась на него.

- Очень впечатляющая выставка, - сказал Хоронос со своим странным акцентом.

- Спасибо. Не хотите ли шампанского?

- О, нет. Алкоголь оскорбляет восприятие. Муза - это храм, мисс Полк. Никогда не следует поносить ее. Помните об этом.

Вероника едва не заерзала на месте.

- Здравствуйте, сэр, - представился Стьюи. - Я Стюарт Арлингер, торговый представитель мисс Полк.

- Хоронос, - представился Хоронос и отказался от рукопожатия.

Он самодовольно посмотрел на Стьюи, как владелец отеля на коридорного.

- Вы искусствовед? - спросила Вероника.

Хоронос рассмеялся.

- Боже упаси. Я не такой, совсем не такой. И сам я не художник.

- А кто же тогда вы?

- Я уже говорил вам, - на его лице снова появилась слабая сдержанная улыбка. - Я любитель подглядывать. И искусство - это то, чем я наслаждаюсь.

Внезапно он повернулся к Стьюи.

- Я бы хотел купить "Головокружительный красный".

- Я был бы рад продать его вам, мистер Хоронос, - ответил Стьюи. - "Головокружительный красный" - это довольно глубокое и важное творческое заявление, не так ли?

- Я осознаю художественное значение этой работы.

- Но, боюсь, запрашиваемая цена высока.

Хоронос нахмурился.

- Я не спрашивал вас, сколько это стоит, я сказал, что хочу это купить, мистер Арлингер.

Стьюи не колебался.

- Двадцать пять тысяч долларов.

Вероника чуть не упала в обморок.

"Будь ты проклят, Стьюи! Этот кусок дерьма не стоит и двадцати пяти центов!"

Выражение лица Хороноса не изменилось.

- Мои люди будут здесь ровно в восемь утра. Пожалуйста, проследите за надлежащим переездом картины.

- Это совсем не проблема, сэр.

Хоронос внезапно начал отделять банкноты от пачки наличных, которые затем положил в конверт и протянул Стьюи. Он повернулся к Веронике, улыбнулся своей загадочной улыбкой и сказал:

- Спокойной ночи, мисс Полк.

Затем он вышел из галереи.

- Христос на доске для серфинга! - Стьюи лихорадочно пересчитал деньги в конверте.

У Вероники слишком кружилась голова, чтобы думать.

- Я не могу в это поверить, - пробормотал Стьюи.

Он протянул Веронике конверт. В нем было 25 000 долларов стодолларовыми купюрами.

* * *

Мысли о Хороносе крутились у нее в голове всю ночь, она почти не спала. Следующим поздним утром ее разбудил телефонный звонок.

- Привет, Вероника. Давно не было вестей, - это была ее подруга Джинни.

- Как продвигается работа над романом?

- Неплохо. Но тебе это понравится. У моего издателя хватило наглости посоветовать мне сокращать размер моих книг, потому что цена на бумагу выросла. Это все равно что посоветовать тебе использовать меньше красок.