Псы Вавилона - Атеев Алексей Григорьевич Аркадий Бутырский

Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82

– Чепуха!

– Как это чепуха?

– А так. Брехня. Не верю я в нечистую силу. Человек страшнее любой нечисти. Такое вытворяет, куда там черту.

– Дак черт его и водит. А ты думаешь, сам он, что ли, дурковать начинает? Беси подначивают. Вот у нас на Шанхае на днях тоже объявились.

– Черти, что ли?

– Кто их знает. Мальчонка один ни с того ни с сего помер. Вроде гадюка укусила. Не успели схоронить, стал домой являться.

– Ну ты даешь!

– Погоди смеяться. Могилку его раскопали, а он лежит жив-живехонек.

– Мура.

– Сам ты – мура! Кол в грудь забили, а оттуда кровища как хлыстанет. Свежая кровища…

– Лично видела?

– Сама не бачила, но старики, которые раскапывали могилу, врать не станут. Не такие люди. Потом в дом к родне сунулись. Где покойник, значит, проживал. И те все тоже упырями стали.

– Кем?!

– Упырями, которые кровь из живых сосут.

– Ну и дела у вас творятся. Бежать отсель надо, пока мертвец не вцепился.

– Ты послушай дальше. Народ решил эту нечисть извести. Выволокли на свет, так они шипеть начали, чистые змеи. Сама видела.

– Ну а дальше?

– Пристукнули их.

– Неужели убили? Расскажи кому – не поверят.

– И хату сожгли.

– Дела!

– И вот что тебе еще скажу. В семейке этой двое взрослых было, отец да мать, а ребятенков трое. Один, значит, помер, другой в пожаре сгорел, а девчонка старшая так и пропала. Ни среди живых ее нет, ни среди мертвых. Куда, спрашивается, делась?

– А, по-твоему, куда?

– Затаилась, видать. А по ночам выходит и по поселку рыщет.

Павел в сомнении почесал затылок:

– Не верится что-то.

– Это уж как угодно. За что укупила, за то и продаю. И вот еще какая оказия. Был тут один мильтон. Хохлов по фамилии. Житья, понимаешь, не давал. За самогонку эту гонял, да и так… И вдруг пропал.

– Куда, интересно?

– Кто его знает.

– Замочили, может, деловые?

– Дураков нет кипеш из-за мильтона поднимать. Себе дороже. Никто его не мочил.

– Да что же с ним тогда случилось?

– Думаю, тоже…

– Ты все какими-то загадками выражаешься. Тоже… оно же… Ничего не пойму.

– Мильтон, видно, с мальчишкой хотел разобраться. Ему скорее всего доложили местные стукачи: мол, бродит нелюдь. Он, как и ты, не поверил. Ну и напоролся.

– Убил его, что ли?

– Не убил, а укусил. Мне бабуська-покойница рассказывала про нечисть. Упырь что оборотень, может принять любой вид, хоть собакой перекинуться, хоть мышью. Запираться от него нет смысла, в саму махоньку щелку проскользнет. А убережение одно – хреста православного он опасается. Если, скажем, на двери дома выжечь хрест свечкой, принесенной из церкви в четверг на страстной неделе, не сунется… А может, и сунется, кто знает. Чеснок, говорят, еще помогает. Но если упырь кого укусит, тот сам в упыря и оборотится. Так и с мильтоном, должно, случилось.

Читатели, наверное, уже поняли, что Павел вовсе не был странствующим точильщиком, а работал в милиции, хотя и совсем недавно. Жизнь его ничем не отличалась от тысяч жизней молодых комсомольцев, приехавших в Соцгород, как говорится, по зову сердца. В этих словах нет ни капли иронии. Большинство комсомольцев прибыли сюда не за длинным рублем, не в надежде получить тепленькое место, а именно горя желанием принять участие в величайшей стройке страны.

Биография у Павла Родюкова была самой обычной. Родился и вырос в Рязани. Работать начал учеником слесаря в тамошних железнодорожных мастерских. Потом – армия, где он и вступил в комсомол, а демобилизовавшись, попал в Соцгород по комсомольской путевке. На работу в милицию получил направление в горкоме комсомола после разговора с инструктором.

– Ты, я вижу, парень не промах, – заявил инструктор. – Тем более действительную проходил в погранвойсках. Давай-ка в угро [17]. Там толковые и крепкие ребята ой как нужны.

– Но я бы хотел по специальности, – попробовал возразить Павел. – К инструменту руки тянутся.

– А у классового врага и разного несознательного элемента руки тянутся к народному добру. Хулиганы и пьяницы еще не полностью изжиты из социалистического быта. Вот, к примеру, – инструктор взял со стола городскую газету, – «На гражданина Золотейчука, проходившего по территории щитового городка, напали трое неизвестных, отняли у него карманные серебряные часы и денежные документы на сумму 5 с половиной тысяч рублей…» Читаем дальше: «У гражданки Жидковой, проживающей на деревообрабатывающем комбинате (барак № 2), похищены домашние вещи на 400 рублей». Или вот еще: «У Петровых из сарая уведена корова».

Павел хмыкнул.

– Ничего тут смешного нет, – одернул его инструктор. – Корова – это, конечно, мелковато, но в городе случаются вооруженные ограбления и убийства, спекуляция имеет место быть. От подобных фактов никуда не деться. Обстановка с преступностью сложная. И коли ты настоящий комсомолец, то должен отправиться на передний край борьбы за здоровый быт, а не разводить бузу. Вот тебе направление, дуй в угро.

Без особой охоты пошел Павел Родюков в горотдел милиции, где был встречен с превеликой радостью: молодой, крепкий, имеет восемь классов образования, к тому же бывший пограничник.

И вот первое серьезное задание: разобраться с ситуацией на Шанхае.

Нужно отметить, оно пришлось Павлу по душе. Выдавать себя за разбитного паренька-точильщика ему явно нравилось. После разговора с Салтычихой, которая тут же куда-то убежала, Павел прилег на топчан и стал размышлять над услышанным. События на Шанхае в общих чертах ему были известны, однако о том, что тело девочки Скворцовой так и не найдено, он не знал. Но главным, с чем ему нужно разобраться, это с исчезновением милиционера Хохлова. Возможно, старуха права, утверждая, что убивать Хохлова не только никому не выгодно, но и крайне опасно. Тогда как понимать его пропажу? (Старухины бредни об упырях Павел во внимание не принимал, объясняя их темнотой и бескультурьем.) Какие на этот счет могут быть предположения? Допустим, он загулял или куда-нибудь уехал. Вполне допустимо, но последний раз его видели поздним вечером, почти ночью, когда он брал у соседа железнодорожный фонарь. Зачем ему фонарь, если Шанхай он знал как свои пять пальцев? Отправился устраивать засаду? Но в засаде фонарь, наоборот, будет только мешать. Значит, что-то обследовал. Но что? Возможно, какой-нибудь подвал или иное подземелье. Но почему так срочно? Неужели не мог дождаться утра? Старуха говорит: с мальчишкой хотел разобраться. А может, действительно след ведет к дому Скворцовых? Ведь почему-то же их сожгли? По милицейским данным – ничем не примечательная семья. Глава работал на железной дороге, его жена была домохозяйкой. На уголовников вовсе не похожи. Стали жертвами мракобесия? Но почему именно они? А может, причина исчезновения Хохлова в его прошлом? Сам Павел с Хохловым незнаком, но наслышан о его былой славе и крутом нраве. Кто-то отомстил за старые дела? Не исключено. И все-таки нужно начинать поиски с погорельцев Скворцовых. Что, если повнимательнее обследовать место пожара? Но как это сделать? Не может же он открыто пойти туда и начать копаться в головешках. Сразу раскроет себя. Значит, нужно побывать там ночью. Сейчас надо взять точило и вновь отправиться на улицу. Возможно, появится еще какая-то информация.

Полуденное солнце пекло с неимоверной силой. Вдобавок разгулялся ветер. То тут то там возникали пыльные вихри, всасывавшие в свои извивающиеся воронки всяческий мусор. Народу вокруг – ни души. Павел медленно побрел вдоль улицы, разглядывая строения. Его, видавшего всякое, поразила убогость здешнего жилья. Казалось, совсем недавно в этой местности произошло землетрясение, настолько все выглядело перекошенным, ветхим. Даже заборы, которые для хорошего хозяина были предметом гордости, здесь являлись знаком нищеты. Создавалось впечатление, что поселок возник в один день, а завтра его уже не будет. Дунь посильнее ветер, и он развалится словно карточный домик.