Материнский инстинкт (СИ) - Грачева Татьяна Васильевна

— Будьте здоровы. — Демьян остановился в дверях, пытаясь привыкнуть к темноте.

— Нужно ставни раскрыть, а то склеп какой-то.

Мужчина поставил сумку на пол и снова вышел. Через несколько минут за окнами послышался скрежет и сопение, мрачная комната, наконец, расцвела красками. Синие обои будто озаряли стены изображением маленьких солнц и радуги. Оказалось, что обивка дивана не такая уж и тёмная, а кресло так вообще — ярко-красное. Демьян заглянул в окно и, встретившись взглядом с Яной, неожиданно подмигнул.

Вхождение Кеши в новые апартаменты ознаменовалось серией сочных чихов.

— В этой реальности пылесос ещё не изобрели. — Он бегло оглядел обстановку и, заметив круглый столик, восхищенно воскликнул: — Шедевр! Какая изумительная штуковина. Прелесть! — Его пальцы любовно погладили холодную столешницу.

— Ты как Голум[2]. Чахнешь над своей «прелестью», — Демьян поставил на диван сумку и опустился на продавленную гобеленовую поверхность. Он с облегчением выпрямил больную ногу и помассировал её.

Кеша направился к одной из двух дверей, выходящих в комнату.

— Где тут можно свою буйную головушку поместить? Опочивальня где?

Помещение оказалось узким и таким же пыльным, большую часть комнаты заполнял ещё один древний диван. Впритык к нему расположился шкаф, дверца которого при открытии упиралась в подлокотник и протерла дорожку на блеклой обивке.

— Переночевать можно, но боюсь, клопы представляют тут господствующую расу.

Яна направилась к другой двери и после осмотра комнаты вынесла такой же неутешительный вердикт.

— Тут тоже, скорее всего уже есть подобные квартиранты. — Она повернулась к Демьяну. — Зачем вообще было снимать жильё? За день уложимся вполне.

Психолог нехотя поднялся, осмотрел будущие спальни и только потом ответил:

— Вы собирались перевернуть аптечку хозяйки вверх дном? Придумали, как изъять опасное лекарство?

— Нет ещё, — нехотя призналась Яна. До вечера разберусь.

— Уверен, что так. Кеша в ночь не поедет. Утром отправимся в Краснодар, — спокойно отчеканил мужчина и остановился рядом с другом. — В той каморке кровать больше, значит, мы с тобой тут спим, даме предоставим хоромы с диваном.

— Хорошо, что я щетку зубную взяла, — еле слышно пробормотала Яна.

Иннокентий картинно всплеснул руками.

— А я олух, только гребнем ридикюль и заполнил.

— В городе есть магазины, — равнодушно заметил Демьян. — Считайте, что это незапланированный отпуск и наслаждайтесь. Я позвоню на работу, вы вроде как на больничном, а мне придется придумать незапланированную командировку.

Вещи никто не стал раскладывать. Мужчины отправились за покупками, а Яна пошла на кухню.

Анастасия Павловна ожидала прихода постоялицы, попивая остывший чай, её сухая, широкая ладонь с длинными паучьими пальцами покоилась на пушистом боку толстого кота.

— Чаю? — Она кивнула на пустой табурет.

— С удовольствием.

Хозяйка налила в высокую стеклянную кружку кипяток и подвинула к гостье сахарницу.

Яна опустила в воду чайный пакетик и присмотрелась к собеседнице. Невысокая, словно высохшая, женщина с пергаментной кожей, разукрашенной пигментными пятнами. Мясистый крупный нос на скуластом лице выглядел, словно инородный элемент, и добавлял неуместной комичности, вызывая ассоциацию с клоуном. Яна уже давно смирилась с неумением угадывать возраст людей, но с Анастасией Павловной всё было ещё сложнее. Казалось, она впала в безвременье и такая внешность могла принадлежать как шестидесятилетней, так и восьмидесятилетней женщине.

— Спасибо. У вас дом такой большой, как вы с ним управляетесь?

Старушка пожала плечами.

— Никак. Сами видите — он в ужасном состоянии. Силы не те, чтобы порядок наводить. А двор, вообще как сады Эдема, словно его не касалась рука человека.

— Тяжело, наверное. А Галя, с которой вы меня перепутали, внучка ваша?

Женщина глубоко вздохнула, её рука замерла над шерсткой животного.

— Нет. Добрая девушка из соцзащиты. Помогает понемногу: продукты покупает, коммуналку оплачивает. Внуков у меня нет. — Её голос наполнился болью, глаза увлажнились.

Яна придвинулась к старушке и погладила кота на её коленях.

— Простите. Не хотела вас расстраивать.

Анастасия Павловна вымучено улыбнулась.

— Всё нормально. Это я к старости такая чувствительная стала, чуть что — реву. — Рука женщины снова принялась ласкать кота. — В коридоре веник есть и ведро с тряпкой, а то комнаты пылью заросли. Чистое постельное бельё я вам вечером принесу. Этого добра навалом. Галя мне всё перестирала, перегладила. А мне много не надо, вот и лежат пододеяльники, моль кормят.

Яна брезгливо оглядела захламленную комнату. Помещение совмещало в себе ещё и функцию кладовки: по углам расположились картонные коробки с картофелем и овощами, у холодильника два жестяных ведра с помидорами и орехами.

— Спасибо вам. Можно вашей кухней воспользоваться, чтобы ужин приготовить?

Анастасия Павловна заёрзала на табуретке.

— Конечно. — После заминки хмуро поинтересовалась: — Извините за прямоту, просто я всякий срам не приемлю, но кто вам эти двое мужчин?

— Друзья, — прямо ответила Яна, выдерживая пытливый взгляд хозяйки. — Коллеги по работе.

— Ну-ну. — Не очень-то поверила женщина, но пытать не стала. Не хочу показаться не вежливой, но проживание оплатить лучше сегодня. Триста рублей с человека.

Яна молча достала кошелёк и отсчитала названную сумму.

— Голова что-то разболелась, у вас анальгина не найдётся?

Анастасия Павловна спихнула с колен ленивого кота и потянулась к подоконнику.

— Да вот утром пила, пластинку тут и оставила. Бери.

Яна разочарованно сникла. Похоже, местоположение аптечки пока останется неизвестным. Придется ещё чем-то заболеть.

— Спасибо. Пойду, приберусь.

Пока мужчины отсутствовали, Яна сумела превратить затхлый музей в жилое помещение. Открыла окна и запустила освежающий сквозняк, изгнала пыль и собрала паутину. Не дожидаясь вечера, принесла чистое постельное бельё и застелила кровати. Когда пришло время ужина, друзей всё ещё не было. Яна снова наведалась на кухню и остановилась в нерешительности перед грязной плитой. Женщина надеялась, что её попутчики привезут продукты, поэтому сейчас могла рассчитывать только на чай, а кушать очень хотелось.

Для напитка пришлось как следует отмыть чашку. Клеенка на столе липла к рукам и требовала не просто протереть ее, а скорее выбросить и постелить новую. Яна никогда не относилась к людям, склонным к стерильности, но неопрятность этого жилища будила желание засыпать всё хлоркой. Женщина не стала садиться на стул и подошла к окну. Заросший сад буквально вваливался в комнату, корявые ветви плотно приникали к стеклу, просачиваясь через открытую форточку. В переплетении деревьев виднелся соседний ухоженный двор. На скамейке сидела соседка Анастасии Павловны. Её круглое, словно тарелка лицо, страдальчески сморщилось, губы вытянулись, и она исторгла длинный пронзительный вой. Яна вздрогнула и хотела уже бежать на помощь, когда поняла, что вой — это песня и, судя по прерывистому безбожно перевранному мотиву, — веселая песня. Периодически старушка прикладывалась к бутылке водки, закусывала сочным помидором и продолжала заунывно поскуливать.

Яна увлеклась наблюдением и не сразу услышала, что к ней кто-то обращается.

— Где бабуля? С ней всё в порядке?

В дверях стояла невысокая темноволосая женщина с мужской фигурой. Она пытливо смотрела на застывшую у окна Яну, повторяя свой вопрос уже в третий раз.

— Здравствуйте. Хозяйка вышла куда-то, а вы не Галя, случайно?

— Галя, — отчеканила незнакомка. — Ты-то кто? Постоялица? — Она поставила на пол сумку и быстро выложила на стол покупки. — Давно у неё никого не было. Надолго?

Широкие ладони женщины уперлись в бока, тяжёлый взгляд остановился на растерянном лице собеседницы.

— А что? — недоверчиво поинтересовалась Яна. Ей не понравилась, как легко эта командирша перешла на «ты», хотя по виду она едва ли старше неё.