Смертные души (СИ) - Мичурин Артем

Ларс посмотрел ему в глаза, будто собирался ответить, но, так и не найдя нужных слов, вернулся к созерцанию петляющей меж валунов и пней дорожной колеи.

Полузаброшенные поля Швацвальда остались позади, и теперь путь лежал через каменистое плато Тотесфельд поросшее кривыми, напоминающими скальные останцы деревьями с серо-зелёной хвоей. Время от времени высоко в небе появлялись большие чёрные птицы. По двое, иногда по трое они описывали круги под самыми облаками, неспешно паря на своих огромных крыльях, а потом улетали, но возвращались снова, спустя несколько часов. Вот и сейчас пара этих чёрных соглядатаев кружила над плато.

— Как думаешь, — сложив ладонь козырьком, запрокинул голову Дик, — болт до них долетит?

— Нет, — ответил Олег, оценив расстояние. — Не долетит.

— Что от нас нужно этим тварям? Ещё насрут на голову.

— Ромагрифы, — чуть слышно подал голос Ларс. — Так они называются.

— Рома? Как цыгане?

— Да.

— Почему?

— Они крадут лошадей.

— Ты серьёзно? Но какие же тогда...?

— Около семи метров — размах крыльев.

— Нда... — цокнул языком Олег. — Болт точно не долетит. Нам стоит их опасаться?

— На земле они довольно неуклюжи, и на людей нападают редко. Если не слишком голодны. Но я бы не советовал оставлять их визиты без внимания. Особенно ночью. Во мраке... — Ларс поднял взгляд к небу и вздохнул. — Смеркается.

— Дружище, — передёрнул плечами Миллер, — ты меня пугаешь.

— Он придёт в себя, — выразил надежду Олег. — Дай ему время.

Скрытый плотными облаками Рутезон, опускаясь всё ниже, окрашивал линию горизонта пурпуром. Похолодало. Северный ветер налетал порывами, швырял в лицо пыль и сухую хвою.

— Если не хотим готовиться ко сну в темноте, нужно остановиться сейчас, — предложил Олег и указал в сторону ложбины окружённой несколькими валунами в человеческий рост. — Неплохое место. Вряд ли стоит искать здесь другое.

— Согласен, — кивнул Дик.

— А я бы и на телеге поспал, если меня кто сменит, — зевнул Жером.

— Хочешь ехать в темноте по незнакомой дороге? Не думаю, что ты, в самом деле, настолько осмелел. Рули за камни.

— Надо развести костёр, — спрыгнул Олег с телеги и снял с пояса топор. — Пойду, принесу дров.

— Я с тобой, — окликнул его Дик. — А вы двое пока распрягите и стреножьте Дариуса.

— Стреножить? — поднял бровь Жером.

— Спроси у Ларса, он знает. Он теперь всё знает... И пожрать коню дайте, — крикнул Миллер, догоняя Олега.

Приземистые деревья, похожие на каменную сосну, только с виду были сухими. Кривые, будто сведённые спазмами ветви оказались невероятно твёрдыми и неподатливыми. Боевой топор, с трудом вгрызаясь в плотную древесину, оглашал окрестности раскатистым эхом ударов.

— Надо поговорить, — подошёл Миллер к занятому рубкой Олегу. — С Ларсом что-то явно не так.

— Да, — замахнулся Олег, сжав топорище двумя руками, и опустил острие на медленно расширяющийся проруб. — И с тобой было бы «не так», усвой ты за секунду информацию, накопленную сотнями лет.

— А ты уверен, что очистил душу? Уверен, что...

— Что это всё ещё наш старина Ларс? Да, уверен.

— А вдруг что-то пошло не по плану? Что если душа де Блуа оказалась слишком сильна? Ты же не знаешь наверняка.

— Что ты хочешь от меня услышать? — опустил Олег топор и повернулся лицом к Дику. — Ты же сам просил об этом. Помнишь? А теперь боишься, что де Блуа захватит разум Ларса и прирежет тебя во сне?

Миллер, нервно усмехнувшись, отвёл глаза в сторону.

— Нужно было думать о таком, до того, как вскрывать горло, — вернулся к работе Олег.

— Как скажешь. Только учти, что наш почивший архивариус не меня одного может прирезать.

Сумерки продлились недолго. Ночная тьма накрыла лагерь ещё до того, как костёр успел разгореться. Усилившийся ветер завывал среди валунов и трепал гриву Дариуса.

— Они нас видят, — поднял Жером взгляд к тёмным небесам. — А мы их — нет.

— Не губи душу страхом, — поправил Дик ветки в импровизированном очаге.

— Что? — недоумевающее посмотрел на него Клозен.

Олег и Ларс переглянулись.

— Я... — начал было Миллер, но осёкся. — Забей. Выпить у нас найдётся?

— Держи, — выудил Олег из ранца бутылку.

— М-м, — пригубил Дик и передал бутыль Жерому. — Этот пройдоха де Блуа знал толк в напитках.

— Чёрт, — поморщился Клозен, передавая выпивку дальше.

Голландец, молча, отхлебнул и отдал бутылку Олегу.

— Нет, — вернул тот пробку на место. — Я дежурю первым.

— Тогда дай мне, — протянул руку Дик. — Терпеть не могу, когда бухло недопито.

— Я тоже не откажусь, — робко поднял ладонь Жером.

— И незачем, — хлопнул его по плечу Миллер. — Должно же быть в этой адской дыре хоть что-то приятное! Держи. Тут ведь даже баб симпатичных не сыскать. У всех рожи — будто заворот кишок приключился. И зубы гнилые. А чем ещё развлечь себя мужику, как ни добрым бренди да горячей девкой?!

Клозен утёр рот и украдкой глянул на Олега.

— Да не ссы, — забрал у него бутылку Дик. — Я ж прикалываюсь. Мы в грёбаном средневековье, надо соответствовать эпохе, так сказать, — после чего протянул её Ларсу. — Выпей с нами, а то уж больно ты в последнее время молчалив.

— А это проблема? — принял угощение голландец.

— Нет, — пожал Миллер плечами. — Просто, беспокоюсь... о твоём душевном равновесии. Как оно, не пошатнулось случаем?

— Всё в порядке, — вернул бутылку Ларс, сделав глоток. — Благодарю за заботу.

— Право, не стоит. Мы же одна команда. Верно?

— Разумеется.

— Так поделись с нами. Что тебя гложет?

— Что гложет? — повторил Ларс, поднеся ладони к огню. — Даже не знаю, с чего начать. Мы идём в Газамар. Что ты о нём знаешь?

— Там болота, — глупо усмехнулся Дик.

— Да, болота... Я расскажу тебе о них, если хочешь узнать, что гложет меня, — Ларс поднял ветку и пошевелил угли внутри костра. — У некоторых северных народов почуявшие скорую смерть старики уходят в тайгу. Уходят, чтобы умереть, не доставляя никому хлопот. Но в Оше своей смертью не умирают. Здесь тело чахнет медленнее, нежели душа. И те, чей дух почти истлел, идут в Газамар. Идут со всего Аттерлянда. Там — в топях — они находят последнее пристанище, избавляя прочих от хлопот. Всё, что у них было, отдано богам. Всё, что у них осталось — дряхлая оболочка и отсвет души, который скоро совсем затухнет. Они приходят не умирать, но хоронить себя заживо. Зловонные болота Газамара устланы телами. Торф сберегает ткани от гниения. Говорят, там есть места, где воды отступили, и на поверхность вышли курганы плоти. Нескончаемый источник материала для грязной некромантии, — лицо Ларса скривилось, выражая неподдельное отвращение. — Но и без вмешательства нечестивых чародеев Газамар таит неописуемые ужасы, смертельные опасности. И полые — кому не хватило духу завершить своё материальное существование в торфяной топи — ничтожнейшая из них. Это вотчина безумия. Всё там шатко, всё неверно. Как ступившая на коварную кочку нога уходит в трясину, так и разум, соприкоснувшийся с гнусной сутью Газамара, лишается опоры. Иллюзии, миражи в тумане болотного газа... они манят, сбивают с пути, ведут к погибели. Ядовитые гады подстерегают путника, и кровожадные твари, вышедшие будто из горячечных бредовых видений, рыщут по топям. Вот что беспокоит меня, вот, что гложет...

— Нам действительно нужно туда идти? — спросил Жером, сглотнув.

— Выбора нет, — покачал головой Ларс. — Если, конечно, ты не решил осесть здесь и дожить свои дни, примирившись с судьбой. Хотя, и в этом случае твой путь завершится в Газамаре.

— А меня беспокоит другое, — обтёр Дик ладонью горлышко принятой от Жерома бутылки. — Как найти Палача Мо в том гадюшнике?

— Это будет нелегко, — согласился Ларс. — Топи обширны и не исследованы. Всё, что известно — их западные границы сопредельны землям Готии и Салансы, южные — Занереку и морю Ветров, северные — Пустошам. А как далеко тянутся проклятые болота на восток — ведомо лишь их обитателям.