Новая эпоха (СИ) - Боровикова Екатерина "Копилка"

Ведьмовская собака выполняла работу вдумчиво и неспешно. Марина в процессе тоже немного менялась, приближаясь по мироощущению к зверю. Целительница и ведьмак лишь наблюдали, оставив все вопросы на потом.

Герда покрутилась у печки, сунула нос в бак для холодной воды, затем подошла к полку́, на котором громоздились тазы и шайки, подняла морду вверх и замерла на несколько минут. Все терпеливо ждали.

Наконец, собака встрепенулась, замахала хвостом и уставилась на хозяйку. Спустя мгновение в сознание Марины ворвалась информация, сотканная из запахов и туманного образа аур.

Шевченко не очень удивился, когда Герда метнулась к выходу. Хотя, когда ведьма, едва не сбив Хромушку, рванула за собакой, мужчине стало немного не по себе. Но удивляться времени не было, Игнат схватил целительницу за руку и поспешил за поисковым дуэтом.

Во дворе их поджидали. Марина взглянула на Шевченко и, с трудом выталкивая слова, заявила:

— Человек. Старая самка. С больной душой. Пахнет алкоголем, по́том и тусклой радостью. Бежала, торопилась. Домой. В руке держит большую черноту. Но маленькую, бесконечную.

— Ага, я понял. — Ничего не понял ведьмак.

Глаза Сычковой немного светились. Гордую осанку сменила сутулость, губы периодически подрагивали, обнажая белые зубы. Хромушка поёжилась — зрелище было жутковатым.

Марина и Герда несколько секунд смотрели друг другу в глаза, а потом направились к воротам, ведущим в Приречье. Целительница и Игнат последовали за ними.

Женщина и собака шли уверенно. Иногда останавливались и замирали, играя в гляделки. Спутники ничего не спрашивали и терпеливо ждали новой информации.

— Надела черноту на палец. Полыхнуло лиловым. Она не понимает.

Шевченко кивнул. Хромушка вдруг подумала, что Маргарита вынесла из бани какое-то кольцо — по обрывочному звериному описанию выходило именно так.

В километре от Красноселья собака замерла, оскалила зубы и зарычала.

— Боль. Страх. Чернота выдавливает душу. Самка умирает. Чернота становится золотой. Тело живёт.

Миг, когда Марина вновь стала сама собой, Игнат пропустил. Ведьма устало подытожила:

— Значит, так. Чужаки, точнее, Прасковья со свитой, оставили в бане заражённое украшение. Скорее всего, из Вырая. Поэтому на них татуировки охраны и не сработали — не колдовали ведь. Просто пришли, подложили, ушли. И кольцо в спячке находилось, пока эта дурёха на палец его не надела. Здесь, в этом месте, она потеряла душу. И превратилась в Чуму.

— Бедняга, — расстроено сказала Хромушка.

— Ладно, как оно произошло, мы поняли. Дальше как действуем? — Спросил Игнат.

— Чёртова алкоголичка! — Взорвалась вдруг Сычкова. — Интересно, старая ведьма специально мать своего нынешнего тела использовала, или это случайность? По правилам кольцо нужно было показать охране, проверить, что за вещь, какую несёт в себе энергетику, а она домой потащила! Идиотка!

Гнев исчез. Ведьма закрыла глаза и потёрла лоб рукой:

— Надо отдохнуть пару минут. И продолжим.

Естественно, Слава даже не подумал остаться в сельсовете. За долгие годы близкой дружбы с кузиной о колдовстве он узнал гораздо больше других обычных людей. И понимал, что истинная причина роспуска облавы не в каких-то «колдовских эманациях», о которых распинался Семашко, а в банальной заботе об окружающих. Марина совершенно не представляла, как бороться конкретно с Инфекциями, и рассчитывала лишь на общие принципы воздействия на нежить. Поэтому ведьма не могла предсказать, как будет проходить отлов и уничтожение — вдруг кто-то окажется рядом и пострадает. Коваль считал, что в таком важном деле, как поимка Чумы, лишняя помощь не помешает, поэтому, выяснив у Данилы содержание телефонного разговора, решил прогуляться до пропускного пункта.

Для начала проверил наличие осиновых болтов и гвоздей. На гвозди Татьяна Бондаренко нашёптывала защитные заговоры. Они, конечно, были не так эффективны, как магия Марины, но в критической ситуации могли отвести глаза врагу, слегка сменить направление полёта пули или заставить противника споткнуться. Достаточно было лишь бросить гвоздь перед собой. Заговоры действовали только на агрессивно настроенных животных, пьяных и интеллектуально неразвитых людей, к тому же не слишком долго. В сражении с нежитью гвозди были бесполезны, но Коваль за одиннадцать лет научился не пренебрегать мелочами. Иногда ерундовая на первый взгляд вещица могла спасти жизнь. Ещё мужчина взял охотничий нож, арбалет и любимый топорик, который когда-то давно подарили домовые.

Приятели из дружины посмотрели на Вячеслава с удивлением, когда он вышел на крыльцо сельсовета, вдохнул полной грудью воздух и бодро направился к выходу из деревни.

— Славик, Викторовна просила не шастать! — Крикнул кто-то вдогонку.

Коваль лишь махнул рукой в ответ на предупреждение. Люди занялись своими делами. Конечно, кое-кто с тревогой смотрел вслед искателю, но остановить его не пытались — все здесь прекрасно знали Славу и понимали, что он в любом случае сделает по-своему.

Хоть дождь и закончился несколько часов назад, воздух всё ещё был тяжёлым. Голубое небо казалось мутным, лужи не спешили высыхать, а мерзкая мошкара лезла в нос, рот и глаза. Намечалась ещё одна гроза.

Идя по мокрой дороге, Вячеслав размышлял о том, что конец лета в этом году выдался аномальным. Обычно после второго августа грозы сходят на нет, но вот уже за углом маячит сентябрь, а небо всё ещё швыряется молниями. Возможно, чудит природа, которая одиннадцать лет назад начала восстанавливаться. А может быть, это вина кого-то из Высших, тех, кого далёкие предки величали богами. Например, один такой много сотен лет назад любил погреметь, поездить в колеснице по небу. И люди считали его едва ли не самым главным богом, строгим, но справедливым, покровителем воинов. Правда, с начала Новой эпохи ни в Приречье, ни в дружественных поселениях его не видели, но на то он и Высший, чтобы не показываться простым смертным.

«Надо будет с Маней перетереть, в чём траблы. Может, она внимания не обратила на косяк с климатом».

Размышления о погоде пришлось отбросить — Коваль заметил тех, кого искал. Троица чародеев и собака шли по пшеничному полю то ли к кладбищу, то ли к лесочку на берегу реки, который приреченцы часто называли Занозой. Одиннадцать лет назад именно здесь всё началось, и кусочек Вырая, торчащий посреди людской территории, очень раздражал. Его давно обнесли высоким забором, оставив лишь небольшую калитку.

«Так дело не пойдёт. Навигатор мой ещё не готов, в Вырай за ними не полезу». Вячеслав прибавил шаг, надеясь перехватить Сычкову и её спутников. Впрочем, минуты через две стало понятно, что в Туман чародеи не собираются — не дойдя до забора пару десятков метров, они повернули на восток.

Слава успокоился и замедлился. Он не торопился присоединяться к «магическому отряду» — решил держать дистанцию, чтобы не мешать, но при необходимости успеть на помощь.

Глава 15.2

Колдовство для неопытной целительницы было слишком сложным. Если бы не поддержка Шевченко и Сычковой, она вряд ли смогла бы так долго продержаться. Конденсаторы истощались один за другим, глаза щипало от пота, а на прилипшую к спине майку Соня даже не обращала внимания.

Там, где Маргарита умерла, удалось зацепиться за след Чумы. Точнее, тела, её вместилища. Это был «кривой», не слишком продуктивный способ, завязанный на геноме, а не потусторонней сущности, но другого Марина, и уж тем более Игнат и Софья не знали. Поэтому Хромушка сейчас практически не замечала окружающий мир, а внутренним зрением выискивала любимые маршруты Инфекции. Видела она их очень хорошо — чёрные тонкие нити, словно паутинки, висели прямо в воздухе. Где-то они представляли собой единичные тонкие прядки, а где-то — большие неаккуратные скопления, больше похожие на парящие стога сена. Нужно было найти место, сильнее всего замусоренное этой субстанцией, которую, к слову, Марина и Игнат не видели.