Сторож брата моего - Пауэрс Тим
Когда Эмили, повесив пальто, вошла в кухню, там сидел Брэнуэлл, листавший «Блэквудс мэгэзин»; судя по состоянию рыжей шевелюры и жиденькой бородки, он лишь недавно встал с постели.
В руках у него был свежий номер журнала. Блэквудские издатели неизменно игнорировали письма Брэнуэлла с предложениями писать для журнала статьи, которые, как он уверял, будут несравненно лучше тех, что там публикуются, но все равно он внимательно читал каждый выпуск – семья заимствовала журналы у церковного сторожа – и, вероятно, хранил надежду, что когда-нибудь будет отмечен на страницах журнала как великий писатель… или художник… или, может быть, политик.
Из холла вошла Шарлотта с недошитым платьем в руках.
– Папа спрашивал, куда ты подевалась.
Брэнуэлл уставился на Эмили сквозь маленькие круглые очки.
– С тобой что-то приключилось? Ты что, опять сушила платье на могильном памятнике?
Эмили села за стол напротив брата. Несомненно, вторую половину дня он будет в беспричинном раздражении слоняться по дому, а в сумерках спустится в «Черный бык». Она обвела сестер взглядом широко раскрытых глаз, обещая рассказать все попозже; сейчас же она просто сказала Шарлотте:
– Пошла на запад, а потом обратно на восток.
Шарлотта кивнула и тут же рявкнула на Брэнуэлла:
– Мы то и дело находим по утрам твое пальто за дверью.
Энн поймала взгляд Эмили и прикоснулась к своему запястью. Эмили посмотрела вниз и увидела на рукаве пятно крови. Она поспешно подвернула манжет.
Брэнуэлл, моргая, посмотрел на Шарлотту.
– В эти холодные ночи, – протянул он, – я порой оставляю там свое пальто на тот случай, если оно вдруг понадобится какому-нибудь обнищавшему привидению.
Табби, экономка, вошла со двора, услышала его слова и ехидно проворчала:
– Смотри, как бы им не понадобились заодно и твои брюки.
Эмили быстро расправилась с запоздавшим обедом, встала из-за стола, и тут нож Алкуина выпал у нее из кармана платья и с грохотом упал на каменный пол.
Брэнуэлл наклонился и поднял его. По крайней мере, лезвия были чистыми: Эмили несколько раз воткнула нож в землю, чтобы очистить от крови, прежде чем положить в карман. А кожаная рукоять к тому времени, когда она подобрала его, уже высохла.
– Я нашла это, – пояснила она.
– Непохоже, чтобы он долго валялся под дождями, – заметил Брэнуэлл. Он потрогал пальцем острия лезвий; его рука дрожала – но в последнее время его руки дрожали почти всегда. Он кашлянул и добавил: – Вроде бы я видел такой в Лондоне.
– В Лондоне? – повторила Эмили, заинтригованная столь неожиданным признанием того, что одиннадцать лет назад он все же ездил в Лондон, а не вернулся с полдороги из-за ограбления. – И где же в Лондоне?
Брэнуэлл воровато огляделся и положил нож на стол.
– Уже не помню.
Вроде бы никто больше не обратил внимания на эту оговорку. Шарлотта пробормотала что-то насчет того, что в последнее время память стала изменять брату.
– Это просто… лежало на дороге, – сказала Эмили. – Папа у себя в кабинете?
Энн кивнула и невольно вздернула брови, предвкушая рассказ о том, каким образом сестра заполучила пятно крови на блузке и как в действительности обрела этот странный нож. Эмили забрала его у брата, как только встала из-за стола.
Отцовский кабинет находился по другую сторону просторной прихожей; Эмили постучала и вошла.
Старый Патрик Бронте сидел за столом, на котором горела яркая масляная лампа, и, наклонив голову и прищурив глаза, рассматривал через увеличительное стекло блокнот, в котором издавна записывал тезисы для проповедей. Его подбородок был погружен в многослойный шелковый шарф, который он носил постоянно, наматывая его по часовой стрелке каждый день от Рождества до летнего солнцеворота, а потом, до Рождественского сочельника, – против часовой стрелки.
Когда он посмотрел в сторону двери поверх своих почти бесполезных очков, Эмили сказала:
– Сегодня утром я нашла около Понден-кирк, в лугах, раненого мужчину.
– О? – Отец нахмурился и отложил в сторону блокнот. – Он был тяжело ранен?
– В первый момент я подумала, что да. У него на боку была рана, показавшаяся серьезной, – сказала дочь, и добавила: – Но она не помешала ему уйти, пока я ходила за помощью к Сандерлендам. Я немного поговорила с ним; похоже, наша фамилия ему знакома, хоть он и произносил ее неправильно: Бранти.
Отец открыл было рот, но ничего не сказал, и Эмили продолжила:
– Он спросил, понятия не имею к чему, связаны ли вы как-то с валлийцами.
Отец все так же молчал, уставившись на нее почти незрячими глазами. Она поспешно добавила: – Может быть, он просто хотел узнать, понимаете ли вы валлийский язык. Он был похож на валлийца: смуглый такой.
Отец ухватился за край стола и пошаркал туфлями по полу, как будто собирался встать или – вдруг пришло в голову Эмили – удостовериться в материальности своей комнаты, своего дома.
– Он разговаривал грубо, – сообщила она, чтобы прервать молчание. – По крайней мере, резко. – Она покачала головой. – Но вроде бы вполне понятно.
– Ты сказала: около Понден-кирк?
– У подножия склона.
– Закрой дверь.
Она вошла в комнату и остановилась перед окном.
– Ты что-то принесла.
Дверные петли поворачивались беззвучно, зато язычок замка звонко щелкал; услышав этот звук, отец откинулся в кресле. Эмили подошла к столу и положила нож на лист промокашки.
– Он уронил. Это нож. На нем была кровь.
Отец нащупал нож, медленно провел пальцами по всей его длине, от головки рукояти до конца сдвоенных лезвий, не прикасаясь к острию, и убрал руку. Потом он встал и подошел к окну, смотревшему на кладбище.
Остановившись и глядя в стекло, он спросил:
– Скажи, он… у него были оба глаза?
Вопрос изумил Эмили.
– Да. Но он все равно носил повязку, прикрывая один глаз. Сказал, что так положено. Вы что-то знаете об этом?
– Что еще он говорил?
– Как я поняла, он решил, что ошибся насчет вашей фамилии: он сказал что-то вроде того, что, если бы он был прав, меня здесь не было бы.
Старый Патрик повернулся к дочери; его седая голова силуэтом выделялась на фоне солнечного пейзажа.
– Думаю, Брэнуэлл сегодня вечером отправится в «Черный бык». Когда он уйдет, у меня – я так полагаю! – найдется что рассказать тебе, Шарлотте и Энн. Ну, а пока, – негромко продолжил он, вернувшись в кресло, – побудьте, девочки, в гостиной или в кухне, – он невесело улыбнулся, – и мир оставьте темноте и мне.
Эмили узнала строку из «Элегии, написанной на сельском кладбище» Томаса Грея. Вероятно, слова родились благодаря запомнившемуся отцу до последних мелочей виду из окна, но, когда она открыла дверь и вышла в прихожую, недоброе предчувствие, лишь смутно ощущавшееся, когда она шла к отцу, сделалось куда сильнее.
По пути в кухню она глубоко вдохнула, выдохнула, а потом вздернула брови, чтобы разгладить хмурую складку, появившуюся было между ними.
Брэнуэлл все так же сидел, уставившись в журнал, но его мысли полностью занимал двухлезвийный нож.
«Очень похожий нож я видел в церковной ризнице, – думал он, – и с тех пор, Эмили, прошло уже десять лет».
Но с какой стати подобная штука будет валяться на луговой тропинке? И чья кровь испачкала твой рукав, Эмили?
Когда она вновь вошла в кухню, ножа при ней уже не было, и, как ни старалась она сохранить невозмутимость, Брэнуэлл уловил тревогу и в напряжении ее ничем не занятых рук, и в положении плеч. Несомненно, и Энн, и Шарлотта тоже заметили все это – но никто из сестер больше не говорил с ним ни о чем серьезном.
Он поднялся и протиснулся, навстречу Эмили, в прихожую (успев обидеться из-за того, что ему пришлось прижаться спиной к дверному косяку) и быстро прошел мимо отцовского кабинета к входной двери. Распахнув ее, он поежился от холодного воздуха, который сразу ударил ему в лицо и забрался под воротник, но заставить себя вернуться за пальто он не мог. Сунув руки в карманы брюк, он сбежал по ступенькам на мощеную дорожку, прошел через скудный садик Эмили и Энн к барьеру, ограждавшему кладбище, и переступил через него.
Похожие книги на "Сторож брата моего", Пауэрс Тим
Пауэрс Тим читать все книги автора по порядку
Пауэрс Тим - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.