Соль и призраки (ЛП) - Харди Камрин

Юэн не понимал, что происходит, всего минуту назад Бернард был абсолютно

нормальным. Сейчас выглядел чересчур настороженно. Неужели увидел

призрака?

— Берн… — тихо позвал Юэн.

Машина наконец дрогнула и неспешно покатилась вперёд, выезжая на

перекрёсток. Качнулся ловец снов и Юэн перевёл взгляд на него.

— Нить распустилась, — выдохнул он.

Услышав подозрительный нарастающий гул, Юэн повернулся к окну и его

ослепила вспышка.

Автомобиль?!

На них мчался автомобиль?!

Юэн интуитивно вскинул руку, загораживая лицо, потом ощутил, что отдаляется

корпусом от сиденья. Толчок назад и вперёд, словно они были в калейдоскопе и

кто-то хорошенько их встряхнул. Помехами захрипело радио. Ремень сильно

впился в грудь, лёгкие сдавило, и Юэн, потеряв ощущение пространства, провалился в тёмную бездну.

Глава 16. Белые стены, слёзы и тошнота

Белый свет слепил глаза. Он напоминал ту самую вспышку, возникшую внезапно

в ночи. Почему, зачем — непонятно. Вспышка — последнее, что запомнилось, словно до неё ничего и не было. А после неё? Что было после? Или это «после»

было сейчас?

В белом свете, как на поверхности проявочной бумаги, медленно начали

вырисовываться силуэты комнаты с гладкими стенами и высоким потолком.

«Что это за место?»

Глаза распознали больничную койку со стерильно-белым одеялом. Голова

раскалывалась от жуткой боли, а тело ощущалось бесформенным и тяжёлым.

Из ниоткуда, будто материализовавшись из воздуха, выплыла девушка в светлом

сарафане и опустилась на край кровати. Её длинные каштановые волосы падали

на хрупкие плечи. Голову венчал венок из полевых цветов и тонких веточек, а на

шее висел маленький ловец снов на шнурке.

— Мам? — сдавленно, будто не своим голосом произнёс Бернард. Во рту

пересохло. Коротко прикрыв веки, он сделал глоток, горло саднило. Оно болело

и чесалось от невысказанных слов и рвавшихся наружу эмоций.

Девушка улыбнулась. Тепло и грустно. Тёмно-зелёные глаза её заблестели.

Бледная рука скользнула по одеялу и сжала Бернарду ладонь.

— Берни.

Он судорожно вздохнул и мягко стиснул тёплую руку матери. Так странно было

ощущать себя на её месте. Ведь в памяти отпечаталось то, что она лежала на

больничной койке, а Бернард сжимал её ладонь. Но сейчас, наверное, всё

по-другому, да? Потому что он…

— Нет, — мать помотала головой. Цветы и веточки на её венке зашевелились.

Она сняла с шеи ловец снов и вложила амулет Бернарду в руку, крепко зажав его

пальцы.

— Я люблю тебя, Берни.

— И я тебя, мам, — дрогнувшим голосом ответил он, чувствуя как глаза

защипало от подступивших слёз. Грудь его тяжело и рвано вздымалась, рыдания

норовили выхлестнуться наружу.

Мать подарила ему ещё одну улыбку, и белизна стен вновь стала слепить, пока

не превратилась в вспышку, заполнившую всё пространство. Даже голову, вытесняя оттуда любые мысли.

***

Его разбудил специфический «лекарственный запах». В доме-ловце-снов так не

пахло. В фотостудии так не пахло. У Юэна дома тоже. Нечто аналогичное было в

подвале похоронного бюро. Ещё похожий запах тянулся из прошлого…

Он медленно приподнял веки. Глаза больно резанул просачивающийся сквозь

жалюзи свет, но спустя пару секунд стало чуть легче. По левую сторону было

большое окно. Стены светло-мятного оттенка будто бы источали прохладу.

Бернард понял, что находится в больничной палате. И здесь так тихо, словно он

отрезан от мира. Нахлынули воспоминания, как они с отцом навещали мать в

больнице. Особенно часто они приходили к ней незадолго до её смерти. Тогда

она казалась выцветшей фотографией. Непохожая на себя прежнюю. Тёмные

волосы были убраны в небрежный хвостик. Щёки впали, под глазами залегли

глубокие синяки. Нос, подбородок и скулы заострились. И когда маленький

Бернард сжимал её костлявую руку своей ладошкой, ему становилось жутко от

того, какая она холодная, а пульс на запястье прощупывался едва-едва, будто

жизнь могла в любую секунду покинуть Инесс.

Стало дурно. То ли от воспоминаний, то ли оттого, что глаза всё ещё с

дискомфортом реагировали на солнечный свет, то ли от едкого «стерильного»

запаха. То ли всё разом. Бернард попытался приподняться, но это отозвалось

головокружением и сильным приступом тошноты, и он замер.

Что случилось? Как он тут оказался?

Голову прошила стрела боли при попытке собраться с мыслями, но шестерёнки

где-то там внутри всё же закрутились. Появлялись образы. Яркие и тусклые,

перемешанные друг с другом, словно Бернард вытряхнул содержимое

нескольких коробок с фотографиями на пол и пытался разобраться.

Его ослепила внезапная вспышка света. Всего лишь мгновение, которое теперь

вылезало в сознании зафиксированным кадром. А ещё Бернард помнил, как в это

мгновение его окатили дикий страх и тревога, но почему-то не за себя. Вернее, в

большей степени не за себя.

Он присел в кровати, превозмогая боль в голове, тяжесть в мышцах и новый

приступ тошноты, прислонил пальцы к вискам, словно это помогало продираться

сквозь дебри недомоганий к воспоминаниям.

Вспышка. Да. Но что ей предшествовало?

Бернард вспомнил, что рядом сидел Юэн. Точно. Они ехали куда-то. Ехали

домой. Возвращались из отпуска. Болтали о чём-то. Как обычно. Юэн шутил и

улыбался. Они стояли на светофоре. Горел красный. Было темно. Улицы пусты.

Играло радио. Потом загорелся зелёный, но Бернард не поехал. Потому что…

что? Почему? Что его остановило? Потому что… возникло какое-то странное

предчувствие. Он будто что-то увидел на перекрёстке. Потом, когда медленно

нажал на педаль газа и машина двинулась, возник странный, но знакомый гул. И

после его ослепила вспышка. Да. Верно. Нарастающий гул и вспышка. В них

кто-то врезался и удар пришёлся на правую сторону.

Именно туда, где сидел Юэн.

Сердце вдруг упало чуть ли не в самый желудок, а лёгкие сжались, скованные

спазмом. Бернард опустил дрожащие руки на бёдра, чувствуя через одеяло, как

те тоже дрожат. Его всего затрясло. Если бы у Бернарда было что-нибудь в

желудке, его бы стошнило. Неприятная горечь уже подобралась к горлу и

ощущалась на языке. Неужели страшный сон сбылся? И тогда, по дороге домой, Юэн улыбался в последний раз?..

Нет.

До побелевших костяшек Бернард стиснул одеяло и вдруг заметил, что на

безымянном пальце нет кольца. Внезапно нахлынула мысль, что всё что с ним

произошло, было одним долгим сном. А что если Юэна вообще никогда не

существовало? Может, он всего лишь образ, созданный его подсознанием? Как

создало и всех призраков.

Сглотнув подступивший к горлу ком, Бернард переждал приступ тошноты и

медленно повернул голову. На прикроватной тумбочке лежало знакомое кольцо.

Какие только мысли не лезут в моменты чрезмерного нервного напряжения?

Сейчас это кольцо — доказательство того, что всё было реальным, а не плодом

воспалённого воображения.

Бернард выдохнул. Хотя до спокойствия было ещё очень далеко, ведь он ничего

не знал о судьбе Юэна после аварии.

Он потянулся к кольцу, заодно нажал на кнопку вызова медсестры, однако ничего

не произошло. Ничто нигде не запищало, никто не ворвался в палату. Бернард на

всклокоченных нервах нажал на кнопку ещё несколько раз. Дрожащими руками

еле-еле надел кольцо и упёрся затылком в спинку кровати, снова переживая

приступ головокружения и тошноты. Он не мог долго двигаться, приходилось

часто делать передышки.

Бернард искренне пытался вспомнить, было ли что-то после вспышки. Что стало

с Юэном? Он чувствовал резкий толчок, но после — ни боли, ни воспоминаний, ничего. Плёнка его разума дальше была пуста. Неужели он просто отключился и