Кино под небом - Лансдейл Джо Р.

– Ну ты ему показал, где раки зимуют, – сказал я.

– Он такой здоровый, что, когда я заполз под глушитель, он не смог добраться до меня… помните это, если он когда-нибудь погонится за вами. Забирайтесь под его машину, за глушитель, и будете в безопасности. Он не доберется до вас.

– Хороший совет, – сказал я. – Забираться за глушитель.

– Хотя он попинал меня. Он может достать вас ногами, так что там не совсем безопасно. Слегка придавил мне мизинец, но наконец сдался, сел обратно в машину и попытался меня переехать.

– Похоже, ты сумел сбежать, – сказал я.

– Выкатился из-под машины, как навозный жук. Помните, как быстро я катался в спортзале, когда мы выполняли то задание на кувырки?

– Насколько я помню, ты был ас по кувырканию.

– Именно.

– А что делала Леона? – спросил Рэнди.

– Она вышла из машины, начала орать и ругаться, что меня очень обидело. Она говорила мне пару раз, что она – леди, и не выражается такими словами. Клялась, что не произнесет слово «дерьмо», даже если ее никто не будет слышать. Но она стояла там и орала Уэндлу, чтобы он оторвал мне башку и затолкал ногой мне в горло дерьмо. Когда я выкатился из-под машины и побежал, она и Уэндл орали мне в след. И в тот момент я понял, что между нами все кончено.

– Действительно звучит, как ситуация, которую уже не исправишь, – сказал я.

– Ну… я испортил тому ушлепку штаны.

Мы погрузили продукты в грузовик Боба, заехали на заправку Бадди, чтобы залить в бак бензина и раздобыть льда для нашего ящика пива.

Пока мы там были, я пошел в туалет отлить, и Боб присоединился ко мне возле писсуара. Мы походили на двух кабальеро.

Туалет был реально мерзким, и пахло там ужасно. Писсуар был засорен конфетными фантиками и чем-то, что я не хотел особенно пристально разглядывать, чтобы, чего доброго, не идентифицировать. В одном углу было что-то размазано. Я надеялся, что это – шоколадный батончик «Бэби Рут».

Большинство граффити изобиловало орфографическими ошибками, а художник, нарисовавший на стенах голых женщин, похоже, не был знаком с человеческой анатомией. Мой папа говорил мне, что его поколение много чего узнало про секс из надписей и рисунков на стенах уборных. Я искренне надеялся, что наше поколение будет получать информацию из более авторитетных источников.

– Милое местечко, не так ли? – спросил Боб.

– Может, нам устроить здесь парочку свиданий?

– Мы могли бы сидеть на унитазах и болтать.

– Принесли бы сюда жевательный табак и все такое.

– А еще те маленькие сосиски, завернутые в хлеб и проколотые зубочистками.

– Серьезно, – произнес я. – Как ты справляешься?

– Нормально. Немного ботинки себе забрызгал и все. Но я не хочу здесь долго торчать. Тут воняет. А ты как? Какие у тебя планы?

– Очень смешно, Боб.

– Ладно, нормально справляюсь. Сейчас это просто моя бывшая девка. Ты слишком переживаешь за других. И за меня в том числе.

– Да, я сама чуткость.

– Ты… хотя да, я в порядке. Буду по ней немного скучать.

– Там не по чему скучать, Боб.

– Не знаю. Сиськи у нее были красивые и теплые.

Когда мы вышли, Рэнди стоял, прислонившись к грузовику.

– Я собирался уже организовать поисковую экспедицию, – проворчал он.

– Ну, – произнес Боб, – знаешь, мы немного поговорили, и, черт возьми, у нас действительно много общего.

– Ну да, – сказал я. – Ты не поверишь.

Рэнди закатил глаза.

– Как насчет того, чтобы уже сесть в грузовик?

Мы поехали в гараж Ларри, прибыли туда на пятнадцать минут раньше, но Уиллард уже стоял у входа и курил. Сигарета свисала с его губы, как присосавшаяся пиявка. Длинные чистые волосы зачесаны назад, из-под рукава черной футболки торчала сигаретная пачка, на плечо накинута выцветшая джинсовая куртка. Уиллард выглядел так, будто ждал, кого бы ему ограбить.

Он неспешно подошел к грузовику.

– Готовы?

– Мы всегда готовы, – отозвался Боб.

– По тебе видно, – сказал Уиллард. – Что с глазом?

– Есть один кабан, по имени Уэндл Бенбейкер.

– Садись, – сказал я, – и он расскажет тебе, как испортил Уэндлу штаны и как спрятался от него под глушителем.

Рэнди вышел из грузовика, уступив Уилларду место рядом с водительским, а сам сел сзади, захватив почитать номер «Фангории».

– Хороший мальчик, – похвалил его Уиллард, располагаясь на сиденье и свешивая руку из окна.

– Это верно, – сказал Боб, завел грузовик и направился в сторону выезда из города. Пока мы ехали, я смотрел по сторонам. И впервые обратил внимание на некоторые дома и лавки, мимо которых раньше уже ездил, но словно их не замечал. Мы двигались по главной улице, мимо университета, в который я собирался поступать. Мимо высоких сосен, которые постепенно вырубали какие-то идиоты, которые понятия не имели о городском планировании, зато прекрасно знали, как извлекать из чего-то прибыль. Ехали мимо вонючей птицефермы, фанерного завода и фабрики по производству алюминиевых стульев, которую Уиллард поприветствовал поднятым вверх средним пальцем. Ехали, а я тем временем мысленно фотографировал все это, возможно каким-то образом чувствуя, что вижу это в последний раз.

5

Эта ночь ничем не намекала на ужасы. По крайней мере настоящие ужасы.

В воздухе стояла приятная прохлада. Из-за пробок мы приехали чуть позже обычного. И уже образовалась небольшая очередь. На фоне ночного неба было видно вращающуюся голубовато-серебристую эмблему «Орбиты».

– Черт побери, – произнес Уиллард.

– Всех нас поберет, если не отречемся от греха, – сказал Боб.

– Погоди, ты еще внутри не был, – сказал я.

Продвинувшись в очереди, мы наконец миновали входной навес. На козырьке был перечислен репертуар: «Я расчленил маму», «Зловещие мертвецы», «Ночь живых мертвецов», «Кошмар дома на холмах» и «Техасская резня бензопилой».

Внутри уже началось веселье. В кузовах пикапов стояли садовые стулья, на которых расположились люди. Народ сидел на капотах и крышах машин. Панки. Стареющие хиппи. Консервативные типы. Ребята из студенческих объединений. Семьи. Ковбои и ковбойши с пивными банками в руках. Барбекю-грили с шипением выпускали сладковатый дым в красивое техасское небо. Кассетники завывали, пытаясь заглушить друг друга. Несколько парочек на одеялах настолько увлеклись, что Уиллард предложил им брать плату за просмотр. Машины раскачивались в судорожном ритме безудержного молодежного секса. Кто-то где-то назвал кого-то сукиным сыном. Отовсюду неслись неразборчивые крики. Мимо прошли женщины в бикини, затем молодые люди в костюмах монстров. Иногда вторые гонялись за первыми. Собаки, выпущенные владельцами из машин сделать свои дела, мочились на покрышки, либо оставляли поблизости отложения другого рода.

Но самым важным, конечно же, был экран.

Один из шести, ярко-белый, он выделялся на фоне черного как смоль неба, шестиэтажный портал в другое измерение.

Мы попытались подобраться как можно ближе, но почти все места впереди были заняты. Наконец мы припарковались в середине заднего ряда.

Вытащили из машины садовые стулья и продукты. Мы с Бобом сходили до торговой палатки и купили на всех немного «кровавой кукурузы», и когда вернулись, классический трэш «Я расчленил маму» уже начался.

Мы развлекались вовсю – пили, ели, смеялись, орали в кровавых местах. Потом начался «Кошмар дома на холмах», и примерно где-то на середине это и случилось.

Не помню, чтобы атмосфера сильно изменилась, ничего такого. Все было вполне естественно для «Орбиты». Образы, звуки и запахи такие, какими и должны быть. «Кровавая кукуруза» закончилась, как и кола, и Боб с Уиллардом вовсю налегали на пиво. Мы оприходовали уже треть пакета шоколадного печенья. Кэмерон Митчелл только открыл свой зловещий ящик с инструментами, чтобы достать строительный пистолет, поскольку собирался опробовать сей мерзкий инструмент на молодой даме, за которой подглядывал в душе. И мы уже приготовились как к вульгарной наготе, так и к бутафорской кровище, когда вспыхнул багряный свет.