Я не Сэм (ЛП) - Кетчам Джек

- Да. Думаю, есть.

- Можно я с ними поиграю? - На самом деле они не для игры. Их надо рассматривать.

- Ох...

Я вижу, что она разочарована. Нравится мне это или нет, но сейчас она - всего лишь ребенок. И поиграть она может только с Барби и Тедди. Я показываю на чертежную доску.

- Вот, посмотри-ка, - я выкладываю на доску листы с Самантой один за другим. - Вот этим я здесь занимаюсь.

Думаю, они довольно хороши, Лучшие мои работы. Мрачные, с большим количеством действий.

- Это ты нарисовал?

- Да. Тебе нравится?

- Ага. Правда, они не цветные.

- Я их раскрашу позже.

Я продолжаю переворачивать листы и вижу, что она заинтересовалась.

- Было бы лучше, если бы они двигались, - говорит она, - как по телевизору.

А потом она снова смотрит на полки. Отвлекается. Я показал ей только половину.

Я ничего не могу с собой поделать, я чувствую вспышку раздражения, может, даже злости. И да, это действительно злость.

Злость на Сэм. Не на Лили, а на Сэм. На Сэм за то, что она так поступила со мной. На Сэм за то, что она бросила меня. А еще злюсь на себя за то, что воспринимаю это таким образом. Она не виновата.

Так ли это?

Я откладываю листы и переворачиваю их.

- Пойдем, посмотрим, что там у нас с ужином. Что скажешь?

* * *

На ужин - хот-доги и картофель фри. Это ее выбор. А чего я ожидал? Я готовлю в микроволновке фасоль и квашеную капусту, но она ни к чему не притрагивается, только намазывает кетчупом хот-доги и картошку. Я никогда раньше не видел, чтобы она намазывала хот-дог кетчупом. До сих пор она всегда любила горчицу.

С набитым картошкой ртом она говорит:

- Это нечестно.

- Что нечестно?

- У тебя есть игрушки.

- На самом деле это не игрушки. Их надо разглядывать.

Она дуется.

- Это игрушки, - говорит она. - А у меня только Тедди и эти дурацкие куклы.

- Я думал, тебе эти куклы нравятся.

- Они хорошие...

Но я же не дурак. Я все понял.

- Тебе еще что-то нужно, верно? Может, то, что ты видела по телевизору?

Она сразу же оживляется.

- Да!

- Хорошо. После того, как поедим, поищем что-нибудь в интернете. Как тебе это?

- В интернете?

Об интернете она тоже не помнит. У Сэм куча сайтов в закладках и десятки скачанных файлов.

- Увидишь.

* * *

Компьютер приводит ее в восторг. Где-то я читал, что все дети им восторгаются. По крайней мере, на первых порах.

Мы заходим на сайты с товарами. Она стоит позади меня, показывая, что ей нравится, а я ввожу адреса сайтов и кликаю на товары. В течение получаса мы купили куклу Эбби Кадабби - персонаж из сериала "Улица Сезам", видеоигру "Жило-было чудище", стеганое одеяло, набор для изготовления украшений из бисера, больницу для животных, идущую в комплекте со скакуном, жеребенком, ослом, козой, и с живущими там кошкой и бордер-колли, с операционным столом и коробкой с бинтами, а еще пижаму с изображением обезьянки по имени Любопытный Джордж. Пижамы были детские и женские, я, естественно, купил женскую. К тому времени, как мы добираемся до действующей игрушечной духовки и набора фигурок "Суперпак", она опирается на мои плечи.

От нее пахнет свежим мылом и хот-догом.

Только духовка и "Суперпак" обошлись мне в сотню долларов, но кто их считает.

Плюшевый Клиффорд, большой рыжий пес - еще сорок пять. Я все оплачиваю и заказываю экспресс-доставку на следующий день.

Она зевает. Ей, конечно, весело, но для нее, возможно, уже близится время сна.

Она устала. Поэтому она обходит меня и садится мне на колени.

- Это не очень хорошая идея, Лили.

- Почему? - oна показывает на экран. - Я хочу вон то, - говорит она.

И я не уверен, что мне нравится любое из этих событий.

То, на что она указывает - живая кукла. Стоящая сорок баксов маленькая живая кукла говорит тридцать фраз и поставляется в комплекте с платьем, нагрудником, миской, ложкой, бутылкой, подгузниками, кукольным питанием - чем бы оно ни было - и инструкцией.

Представляю, какая польза от инструкции.

Кукла говорит: "Я люблю тебя, мамочка", "Поцелуй меня, мамочка" и так далее. Ест, пьет и мочит подгузники.

Я не уверен, что мне это нравится. Я также не уверен, что разумно держать ее у себя на коленях. Мне было бы лучше, если бы она не доверяла мне. Потому что прямо сейчас это теплое женское тело, тело моей жены, может вызвать у меня эрекцию.

А это тело думает, что ему лет пять-шесть.

- Ты слишком тяжелая, - говорю я.

- Вовсе нет.

- Да.

- Нет.

Думаю, чтобы доказать это, она извивается на мне. Нежно елозит вверх-вниз.

- Слезай, - говорю я ей. - Ты хочешь, чтобы я купил куклу или нет?

Уж лучше я испорчу себе удовольствие.

Она встает. Я покупаю эту чертову куклу.

* * *

Я сижу в кресле в нашей комнате и смотрю, как она спит. Луна почти полная, и через окно позади меня она заливает ее лицо молочно-белым светом. Ночь не по сезону теплая, поэтому одеяло на ней чуть ниже талии, и я вижу ее живот между верхом и низом пижамы, вижу пупок, похожий на крошечную бледную пуговку, на которые застегнут чехол матраса.

Моя жена - экстраверт.

Я думаю о том, как мы познакомились восемь с половиной лет назад. Я только что устроился на свою первую работу колористом в издательство "Arriveste Ventures" - раскрашивать основными цветами безвкусные картинки о приключениях Блейзмена. По вечерам я изучал анатомию в местном колледже Талсы, а Сэм, которая уже четыре года работала в офисе коронера, пригласили прочитать лекцию о коже.

Многое я уже знал. Кожа - самый большой орган в человеческом теле. Кожа имеет водоотталкивающие свойства, регулирует температуру тела, защищает от болезнетворных микробов.

Кожа - это орган ощущений. Но было в ее словах что-то такое, о чем я никогда раньше не задумывался, по крайней мере, в том смысле, как она об этом говорила.

Она сказала, что кожа дает нам доступ к внешнему миру.

- Все отверстия в нашем теле, - сказала она, - глаза, носы, слуховые проходы, рот, анусы, пенисы, вагины, соски - все они есть и функционируют потому, что кожа, не закрывая их, позволяет им свободно общаться с миром, который не является нами. Даже наши поры существуют исключительно с позволения нашей кожи. Довольно умная штука - наша кожа.

Это вызвало смех. Но я подумал, что эта Саманта Мартин тоже довольно умная штучка.

И я уже думал о ее собственной коже,

Прошло уже полтора года с тех пор, как Линда прислала мне письмо из Нью-Йорка с извинениями, но откровенно сказала, что разлюбила меня. Она и сама не знает почему.

У нее другой мужчина? Нет, Я что-то не так сделал или сказал? Нет. Это просто случилось. Она уже давно собиралась сказать мне об этом, но так и не набралась храбрости. Мне тогда было двадцать четыре года, и четыре из них мы были любовниками. Я все еще сходил по ней с ума.

Говорят, что есть семь стадий горя. Я прошел все семь сразу, промчавшись от одной стадии к другой, как в игре в бамперный бильярд, загнав все шары в лузу, и поклялся забыть о любви и даже сексе лет до тридцати.

Но вот передо мной кожа Сэм. Лицо, обнаженные руки в блузке без рукавов, длинная изящная шея.

Кожа всегда была одной из ее самых прекрасных черт. Возможно, даже лучшей. Бледная зимой и загорелая летом, она всегда, казалось, горела каким-то теплым внутренним огнем. На ее плечах, ладонях и руках пляшут крошечные веснушки. И есть еще красивая темная родинка слева от поясницы.

В тот день мне не удалось увидеть родинку. Но со своей парты во втором ряду все остальное я разглядел. Что она умна и красива. Все в аудитории обратили на это внимание. Особенно парни.